Дарен резко разворачивается, натягивает тетиву и сразу же отпускает. Первая стрела попадает в голову чучела, наполовину пройдя её насквозь. Приятель снова и снова повторяет движения и быстро, словно даже не целясь, выпускает оставшиеся четыре стрелы. Вторая и третья входят в грудь соломенных мишеней, точно в место, отмеченное сердцем. Следующая стрела попадает в голову, и последняя вонзается прямо в горло.

– Показушник, – бросает каиданец, но всё равно продолжает улыбаться.

– Молодцы! Но, Марк, меньше трать время на прицел. Враг не будет стоять на месте, ожидая, когда ты решишь нашпиговать его стрелами. Дарен, следи за стойкой. Иногда ты слишком сильно переносишь вес на пятки, – моментально отчитывает приёмный отец. Рой будет не Роем, если не найдёт какие-то ошибки. – Теперь остальные трое.

Следующие на очереди исарийцы Дастин и Теренс. Они одного возраста, старше меня на год и даже чем-то похожи между собой, как сводные братья. Оба блондины, но у Дастина вьющиеся волосы цвета золотого песка, а у Теренса – едва заметно отливают медью под лучами солнца. У Дастина тёмно-карие глаза, более крупные черты лица и тяжёлый подбородок, заросший щетиной. Карие глаза Теренса более светлого оттенка, ростом он выше и не настолько широк в плечах. Говорят, что исарийцы – хорошие лучники, однако эти двое, как ни странно, не особо сильны в стрельбе, а я оказываюсь достаточно умелой, чтобы занять третье место. Первому и второму чучелу я попадаю точно в голову, третьему в грудь, четвёртому в руку, а на последнем – промахиваюсь.

– Принцесса, в глаз что-то попало? – После моей неудачи Марк складывает руки на груди и улыбается снисходительной улыбкой, называя меня уже привычной кличкой.

Теренс и Дастин скромно посмеиваются, а Дарен прыскает, но сразу пытается взять себя в руки. Сжимает губы и демонстративно смотрит в синеву неба.

– Ой, да захлопнись ты, Марк. Всё равно ты не первый!

Я закатываю глаза, делая вид, что промах меня не волнует. Хотя это неправда, лучше попасть хотя бы в ногу, чем вообще мимо. На этих занятиях я в основном держусь достойно за счёт чувства соперничества, как у того же Марка или Дарена, которое не позволяет никому уступать. Среди нас только Теренс и Дастин не спорят о том, кто лучше. Наша компания, конечно, дружная, но шутки и подколы никто не отменял.

Рой засчитывает нам баллы за точное попадание по жизненно важным органам. Несмотря на последнюю ошибку, я всё-таки неплохо справилась. В то время как Дастин и Теренс если и попадают в чучело, то чаще всего в руки или ноги. Меньше всех повезло Теренсу: Рой в очередной раз отправляет беднягу нарезать круги. Дастин расслабляется, понимая, что в этот раз его пронесло.

Мы возвращаем луки на место и идём выбирать своё любимое оружие для дальнейшей тренировки. Бывший капитан гвардии учит нас обращаться с любым, но каждый ученик всё равно отдаёт чему-то предпочтение. Сейчас мы разбираем деревянные мечи. После того как пришлось в очередной раз заменить испорченные чучела, Рой решил перейти на лёгкие муляжи, и с настоящими клинками мы теперь тренируемся лишь пару раз в неделю. У нас есть выструганные из дуба или бука копии как тяжёлых двуручных мечей, так и короткие одноручные сабли.

Краем глаза я отмечаю, что Дарен вновь берёт муляж своего любимого длинного, слегка изогнутого клинка. Стальной оригинал затачивают с одной стороны, а рукоять у такого оружия с небольшой круглой гардой у основания. Она достаточно длинная, чтобы её можно было ухватить двумя руками, но сам меч легче обычных прямых двуручных. Это позволяет подбрасывать его и перехватывать даже одной рукой.

Я же привычно выбираю два деревянных меча, очень похожих на слегка изогнутый клинок Дарена, но в разы короче, поэтому предпочитаю использовать их в паре. Рукоять недостаточно длинная, чтобы схватиться за неё двумя руками. Каждый муляж не длиннее сорока пяти сантиметров, и ношу их я закреплёнными параллельно друг другу в специальных ремнях на пояснице. Такие изогнутые сабли, как мы с Дареном любим, часто используют в Теяле и Илосе. В Каидане и Исаре предпочитают заточенное с обеих сторон и острое на конце оружие. Каиданские воины также славятся умением обращаться с тяжёлыми двуручными мечами, а исарийцы чаще выбирают короткие клинки, луки или арбалеты.

Как я и сказала, Рой пытается научить нас пользоваться любым снаряжением, но если с саблей Дарена я ещё справляюсь, то с двуручным каиданским клинком дела складываются плохо. Он слишком тяжёлый: с ним я становлюсь неповоротливой и медлительной, что превращает меня в отличную мишень. Наставник поначалу думал, что чуть больше практики и мышц на руках помогут мне справиться с этим оружием. Но всё закончилось огромным синяком на ноге, на которую я этот меч уронила, и всеобщим смехом. Рой тогда покраснел и крикнул, чтобы я даже не думала трогать двуручник, если за мной будет гнаться враг, а просто бежала дальше. До сих пор стыдно. Но потом я взяла два укороченных клинка, и оказалось, что они будто созданы специально для меня.

Сначала использование двух коротких мечей одновременно давалось мне тяжело, но с моим ростом есть два преимущества: скорость и ловкость. Я стараюсь двигаться быстро и подходить к противнику ближе, чтобы сразу же нанести удары в самые уязвимые места и закончить любой поединок в максимально короткий срок. Сейчас таким стилем я владею лучше всего, хотя и с остальным оружием могла бы справиться. Кроме тяжёлого двуручного меча – к нему я больше не подхожу.

Каждый раз в душе разливается гордость, когда я вижу одобрительные кивки приёмного отца, потому что других он даже не начинал учить владению двумя клинками.

– Они просто не справятся, а ты у меня молодец, – однажды шепнул мне Рой, как настоящий отец, когда в шестнадцать лет я, используя две сабли, наконец выстояла против Дарена. Не победила, но и не проиграла. Не имело никакого значения, даже если сказанные слова были ложью, чтобы меня подбодрить. Тогда я так сильно улыбалась, что боялась, как бы не треснули губы.

Взвесив деревянные мечи в руке, я отхожу на свободное место и начинаю с переходов и вращений, и только через какое-то время приступаю к отработке ударов на чучеле. Стоит остаться один на один со своими мыслями, как, несмотря на приятный день, настроение тут же ухудшается от воспоминания о нелепом сне или кошмаре, разбудившем меня нынешним утром. Мне достаточно часто снится отражение, которое ведёт себя странно, и каждый раз я прихожу в себя с колотящимся от страха сердцем.

Отработка техники ударов стала настолько привычным делом, что я с удивлением замечаю, как тело продолжает работать, даже в то время, как мысли спокойно текут в другом направлении. Я стараюсь не слишком реагировать на кошмары, но больше всего раздражает их неясный смысл. Мне давно кажется, что в них есть какая-то зацепка, подсказка о том, кем я была до потери памяти. Как будто подсознание хочет мне что-то поведать, но ограничивается намёками.

Я наношу несколько ударов, разворачиваюсь, снова бью по голове чучела. Ещё поворот, и я с силой опускаю оба меча, один за другим. Первый удар соломенная фигура выдерживает, а после второго раздаётся неприятный треск, и ломается толстая деревянная ветка, которая служила каркасом для руки. Теперь она повисает вдоль туловища. Я ругаюсь и быстро бросаю взгляд на приёмного отца. Кажется, Рой ничего не заметил, и если повезёт, манекен мне придётся переделывать не сегодня, а когда-нибудь потом.

– Полегче с бедолагой, – усмехается Дарен, который упражняется поблизости.

– Ты ничего не видел! – я предупреждающе тычу в его сторону своим мечом, пока наставник стоит к нам спиной и поправляет движения Марка. Возможно, мой голос был слишком резким.

– Конечно, подруга! Как скажешь, – подмигивает Дарен, возвращаясь к своему занятию.

Я выдыхаю. Да что со мной? Я собиралась ответить шуткой на шутку, но чувствую, что слова прозвучали слишком серьёзно. Ну, хоть друг не обижается. Я подхожу к повреждённому чучелу и пытаюсь пусть и неуклюже, но воткнуть руку на место.