– Откуда Алие известно про этот проход? Даже Мары о нём не слышали.

– Алия – дочь сератского князя, она знает земли своего отца.

– Реку возможно, но пещеры? Откуда у неё уверенность, что здесь нет развилки, на которой нужно свернуть? – не унимается Ясна, скептически оглядывая стены.

– Гаван, – после неловкой заминки признаётся Валад. – Пару раз они общались, и Алия под видом чистого интереса с лёгкостью вытащила из него нужную информацию. Он не почувствовал подвоха, потому что она не спрашивала, где вход в пещеры, а интересовалась только тем, что внутри.

– Вот же хитрая лиса!

Сестра добавляет ещё пару тихих ругательств в сторону Алии и Гавана.

Неприятный запах реки усиливается, но, к счастью, этот отрезок пути мы преодолеваем за короткий срок. Я всё чаще дышу через рот, потому что, один раз уловив запах разложения, невозможно избавиться от мысли об утопленниках. Я концентрируюсь на звуках капель воды, местами стекающих по стенам, рассматриваю редкий мох на камнях, где сквозь тонкие трещины пробивается солнечный свет. Чем дальше мы углубляемся в пещеру, тем берег становится просторнее, а своды выше.

Только один раз нам попадается упырь, но тот лежит на берегу, часть его тела скрыта под водой. Он вяло мычит и пытается двигать головой в нашу сторону. Валад с поразительным спокойствием спихивает тварь в воду носком ботинка. Нечисть не сопротивляется и скрывается в глубине. И опять обыденность действий брата меня удивляет. Я всё не могу уложить в голове, что он знаком с этими тварями даже дольше меня.

На некоторое время я забываю, где мы находимся и что нам предстоит, когда пещера расширяется, а в своде виднеется длинная широкая трещина. Часть камня обвалилась, и солнечные лучи свободно проникают внутрь, освещая как минимум половину имеющегося пространства. Благодаря солнцу и влаге камни покрыты ярко-зелёным мхом, а туман здесь почти рассеивается. Широко раскрыв рот от удивления, я оглядываю созданную природой красоту, которую, к счастью, не портит нечисть, потому что её здесь нет.

– Зимой тут особенно красиво, – неожиданно говорит Ирай, равняясь со мной. Теперь мы можем идти по двое. – Тебе понравилось бы, хотя я не стану делать глупость и приглашать тебя взглянуть на Смородину-реку зимой.

Я не спрашиваю, откуда ему известно моё любимое время года, скорее всего, об этом ему тоже рассказал Валад.

– Да, это был бы не лучший предлог вновь встретиться, – соглашаюсь я, пряча улыбку.

Ирай берёт меня за руку, но я не чувствую его кожи, потому что на нём перчатки, и всё же даже такое прикосновение мне приятно. Я судорожно выдыхаю, а косторез сжимает мою ладонь, принимая это за тревогу из-за реки, хотя на самом деле я смущена и сбита с толку им самим.

После того странного поцелуя и последующих слов он резко перевёл тему, говоря, что нужно лечь спать. Он ушёл от меня быстрее, чем я смогла сообразить, что именно он хотел сказать, и самое главное, что мне на это ответить.

Я не понимаю, в какой момент перестала на него злиться. Может, узнав, что мой идеальный старший брат поступил со мной в разы хуже? Взгляд Ирая поднимается от моей ладони к плечу, и его внимание задерживается на моих волосах. Перед отъездом я заплела его ленту в косу, не в знак того, что между нами всё стало по-прежнему, отчасти просто ради удобства. Я не хочу думать о возможной схватке с созданиями, которых мне не победить, но глупо было бы к такому не готовиться. И я с радостью отвлекаюсь, наблюдая, как косторезу не удаётся спрятать счастливую улыбку при виде своего подарка в моих волосах. Он громко прочищает горло, избегая моего взгляда, и вновь смотрит вперёд, в спину Ясне и Валаду.

Мы почти не разговариваем, продолжаем идти по пещере не меньше двух часов. Ноги и раненый бок ноют, но я не прошу остановиться, не желая делать привал рядом со зловонной рекой. Ирай всю дорогу держит меня за руку. Даже когда Валад оборачивается и замирает, удивлённый этой картиной, косторез не выпускает моей ладони, а, наоборот, сжимает сильнее, с вызовом глядя на моего брата. Валад переводит на меня вопросительный взгляд, но после тишины в ответ решает отложить трудный разговор.

И только на третий час мы начинаем чувствовать дуновения свежего ветра, доносящиеся издалека, с другой стороны гряды. Это не то место, куда стоит ходить смертным и даже Марам, но мы с Ясной с неожиданным волнением и нетерпением переглядываемся, не зная, чего ждать от мира с той стороны. Там давно никто не живёт, и неясно, как сильно территории отличаются от тех, где правят люди. Лошади, чувствуя выход, сами тянут нас вперёд.

Пещера заканчивается неожиданно. Отвыкнув от солнечного света, я жмурюсь и моргаю, пытаясь избавиться от белых пятен перед глазами. До полудня осталась пара часов, за время нашего перехода успело распогодиться. Облака рассеялись или ушли на запад, открывая нашим взглядам чистую голубизну. На этой стороне туман над Смородиной-рекой слабый, едва заметной дымкой висит над самой гладью, не скрывая зелёного цвета тростника, растущего по берегам.

Я обвожу взглядом просторную поляну, покрытую высокой травой. Зелень доходит мне до середины голени. Тут нет дороги или хоть немного протоптанных путей, словно здесь годами никто не ходил. Пространство со всех сторон обступает сосновый лес. Толстые стволы немыслимо высокие. Выше всех тех, что я видела раньше. Невольно ёжусь: мы на территории дикой природы, и человеку здесь не место.

Единственное, что удивляет во всём обилии растений, травы и могучих деревьев, – это отсутствие каких-либо звуков животных. Ни пения птиц, ни стрёкота кузнечиков, ни шороха белок. Даже жужжания мух я не слышу. Если на той стороне тяжёлый туман крал все цвета, то здесь густая тишина лишает всё жизни.

Ясна рядом со мной протяжно выпускает воздух из лёгких, когда порыв ветра пригибает траву и шелестит листвой, принося хоть какое-то ощущение движения в этот безмолвный край.

– Здесь тихо, – я первой озвучиваю нашу общую мысль. Произношу слова полушёпотом, неуверенная, что здесь вообще стоит говорить.

– Да, – соглашается Ирай, он отвечает нормальным тоном. – Но это только здесь. Из-за близости к озеру и реке.

– Вы ходили дальше?

– Мы с Валадом отходили недалеко, но Гаван рассказывал, что были Мороки, которые добирались до восточного берега. Туда, где кончается сама земля.

– Нам нужно торопиться, – напоминает Валад и садится на своего коня.

Мы следуем его примеру и скачем дальше ещё минут пять. Река петляет между высокими соснами, пробираясь сквозь лес, и вновь выходит на поляну, но в разы меньше.

У меня сжимается желудок при виде озера, в существование которого я толком не верила. Валад и Ирай уверенно говорили о нём, Мары рассказывали легенды и сказки, но, увидев его вживую, я всё равно чувствую неподдельный шок и цепенею на мгновение, а мой конь замирает рядом с лошадью Ясны. Смородина-река уходит куда-то дальше на восток, теряясь среди деревьев, но озеро располагается неподалеку, подпитывая свои воды от небольшого притока реки. Хотя мне тяжело назвать этот водоём озером, он больше похож на небольшой пруд диаметром двенадцать-пятнадцать метров.

– Здесь Алия шла пешком. Вон там её вещи, – Валад указывает в сторону деревьев. Я приглядываюсь и замечаю одинокую сумку. – Лошади я не нашёл и уверен, что она не сбежала и твари не утащили её, так как нет никаких следов.

Никто из нас в этом не сомневается, ведь в этой траве легко было бы увидеть лошадиные следы. Мы не разговариваем, привязывая коней к ближайшим деревьям, но делаем это достаточно далеко от озера, чтобы не пугать животных. Хотя они ведут себя удивительно смирно, а я же всё с бо́льшим сомнением поглядываю на спокойную воду, неуверенная, что это вообще вход в Подземное царство.

Я закрепляю длинный кинжал и топорик на поясе. Долго думаю, взять ли меч, но с его весом и раненым боком мне будет тяжелее бегать. А если нас ожидают ещё и узкие туннели, то подобное оружие скорее будет помехой, поэтому ограничиваюсь короткими лезвиями. Дальше действуют Ирай и Валад. Они работают слаженно и молча. Брат привязывает длинную верёвку к сосне неподалёку от озера, а косторез приматывает тяжёлый булыжник к другому концу. Потом они вместе опускают его в воду.