– Я серьёзно. Я бы не хотел злить богиню тем, что по моей вине умерла одна из её приспешниц. Если ты не можешь его снять, я помогу, но приставать к тебе не собираюсь.

Он демонстративно отворачивается, ещё несколько секунд я размышляю, не готовая надевать чужую да еще и мужскую одежду, но холод уже пробирается в мышцы, и это действительно может плохо закончиться. С трудом я разматываю пояс, стягиваю липнущий к телу сарафан и рубаху и морщусь от прикосновений воздуха к влажной коже. Незнакомец не пытается подглядывать и сидит смирно, слушая шорох одежды.

– Я всё.

Он поворачивается, и голубые глаза следят, как я неловко подворачиваю длинные рукава. Вся его одежда мне велика. Штаны не падают только благодаря поясу, что он дал, но выгляжу я абсолютно нелепо. Его рубашка пахнет костром и лесом, ничего необычного. Кто знает, сколько дней он так ночует, может, он не местный и уже давно в пути.

– Спасибо, – благодарю я, поправляя подсыхающие волосы.

– Как тебя зовут, Мара? – неожиданно интересуется он, разглядывая лунницу на моей шее.

– Мара, – отвечаю я, пряча украшение под ткань.

– Нет, я слышал, что у каждой Мары есть настоящее имя.

– Меня зовут Мара, – упрямо вру я.

После того как меня забрали в Мары, князь Верест распустил весть, что его дочь – княжна Веледара – умерла. Перед мнимой кончиной ходило много слухов о моём здоровье. Возможно, рыбак их не слышал, но я не желаю рисковать и никому не раскрываю настоящего имени. Все сёстры поступают так же, если мы куда-то выезжаем или с кем-то знакомимся. Всем я представлена просто как Мара.

– Удивительное совпадение, – с лживой улыбкой реагирует он, явно не веря ни единому слову.

– А как тебя зовут?

– Ирай, – без запинки отвечает он, глядя мне в глаза.

– Откуда ты, Ирай? С какой стороны прибыл?

– С севера. Из Сератского княжества, но родом из Ашорского.

Для меня это плохо. Люди, рождённые на территориях моего отца, могут всё ещё помнить о княжне Веледаре. Медленно оглядываю собеседника с ног до головы, чтобы перевести тему.

– Тело крепкое, одежда приличная, шутить любишь, – копируя его недавнюю издёвку, задумчиво перечисляю я. Ирай поднимает взгляд, ожидая продолжения, но я намеренно тяну паузу какое-то время. – Ты скоморох[33]?

В ответ он пару раз растерянно моргает и разражается тёплым смехом, запрокидывая голову назад и открывая шею. Несколько птиц срываются с ветки, потревоженные неожиданным шумом.

– Скоморохам нужно крепкое тело? – отсмеявшись, интересуется он.

– Уверена, нелегко плясать, развлекая простой люд, да и от княжих дружинников временами удирать приходится.

Он продолжает хищно улыбаться, насмешливо кивая моим словам, но молчит и ждёт от меня новой попытки.

– Ты – кмет[34], – с излишней уверенностью решаю я.

По его наглому выражению лица всё становится ясно.

Я ошиблась.

Дважды.

Он не кмет, и мне стоило бы выбрать другой синоним.

– Кмет? Не думал, что произвожу впечатление лучшего.

– У тебя есть конь, – пытаюсь сгладить свою ошибку. – Ухоженный и явно резвый. На таких князья и их дружинники ездят.

– И Мары, – добавляет собеседник.

– И Мары, – соглашаюсь я.

Редко, но князья дарят нам коней в качестве подношения. Подобные дары сильно облегчают жизнь, позволяя добираться в нужные места быстрее.

– Я косторез, – неожиданно прекращает незатейливую словесную игру Ирай.

Мне тяжело скрыть удивление, это я бы не угадала. Я слышала про эту профессию, но никогда не видела косторезов вживую. Кропотливая и изысканная работа. Косторезы должны обладать редким умением, терпением и особенным талантом. Именно они вырезают иглы для лекарей, обереги всех вариантов для различных сословий и украшения для знати. Их профессия тесно связана со смертью, так как они часто ещё и умелые охотники и работают с костями отловленных животных. Некоторые косторезов страшатся, но и уважают, зная, что их творения – сильнейшие талисманы. Кто-то верит, что их таланты – дар богов. Князья и витязи заказывают у них не только ожерелья для жён и детей, но иногда и целые рукояти для кинжалов, лекари – костяные ножи и иглы, а простой люд будет рад даже самой маленькой статуэтке.

Косторезы часто кочуют, в любом городе или деревне каждый с радостью предоставит ночлег и еду такому человеку, лишь бы в качестве платы получить оберег.

Не успеваю задать новый вопрос, как меня перебивает урчание собственного желудка. Поднимаю глаза к небу, вычисляя, как давно я пропустила завтрак.

– Если позволишь, я отвезу тебя домой. – Ирай поднимается на ноги и тушит костёр, не дожидаясь моего согласия. Но от этой помощи я не откажусь.

Мне всё ещё холодно, и идти пешком по лесу я не хочу. Косторез собирает вещи в седельные сумки. Он даёт мне мешок, чтобы я сложила свою влажную одежду. Тайком разглядываю его оружие. Один прямой меч, несколько длинных кинжалов, топорик, лук и колчан стрел. Теперь такое количество вооружения объяснимо. Он часто охотится.

Ирай садится на коня, сдвигается ближе к крупу в седле и протягивает мне раскрытую ладонь, предлагая сесть спереди. Не сразу, но я принимаю помощь и невольно прижимаюсь к его тёплой груди теснее, когда он накидывает мне на плечи свой плащ. Несмотря на всё, я действительно не хочу заболеть: кожа всё ещё покрыта мурашками, а Ирай пышет теплом и здоровьем. Он не спрашивает, куда идти, сам знает и направляет коня на юг.

Косторез молчит, и я следую его примеру, но внутри чувствую странное разочарование. Осознаю, что, несмотря на все колкости и насмешки, с ним было интересно разговаривать, и я бы хотела побольше узнать о его профессии. Где он бывал? Какие истории слышал? В чьих княжеских домах спал?

Однако теперь ещё больше сомневаюсь, что разумно это делать. Не стоит расспрашивать его о князе ашорском. Если он бывал в доме моего отца, то наверняка слышал не самые приятные истории обо мне, а кто-то, может, и сболтнул о том, как Мары пришли за будущей сестрой. Ирай явно неглуп, не хочу давать ему ни единой подсказки.

Стук его сердца отдаётся мне в спину, а мерный шаг лошади успокаивает. Я согреваюсь и незаметно для себя погружаюсь в дрёму. Обычно я не настолько доверчива, но ночные кошмары о прошлом не дали мне возможности отдохнуть, а теперь тепло чужого тела действует удивительно умиротворяюще.

– Приехали.

От шёпота на ухо я вздрагиваю, выныривая из ватного полусна. Чужая рука обхватывает мою талию, не позволяя свалиться с коня.

– Приехали, Мара, – повторяет Ирай, и я поднимаю глаза, фокусируя взгляд на серых стенах храма.

Молодой человек предусмотрительно остановился на почтительном расстоянии от ворот. Замечаю, как двери отворяются и оттуда выглядывают несколько служительниц храма, не уверенные, собирается ли гость заходить. Их расталкивает Ясна и, увидев меня, незамедлительно направляется к нам.

Я соскальзываю со спины коня, благодарю Ирая за то, что довёз. Он отдаёт мне мешок с моей мокрой одеждой.

– Если ты подождёшь, то я переоденусь и верну тебе твои вещи, – говорю я, вспоминая, что на мне чужой наряд.

– Не утруждайся, Мара, они не новые. Можешь оставить себе.

Я не согласна, одежда выглядит опрятно. Косторез не даёт мне шансов оспорить его слова, он перебивает, протягивая мне другой мешок со своим уловом.

– Возьми две. В благодарность за моё спасение от утопления. – К нему возвращается насмешливое настроение, и я закатываю глаза.

Я помню, что там три рыбы, хоть и карпы, но не самые крупные особи. К тому же кости пригодятся ему для работы, а у нас еды достаточно.

– Оставь себе, рыбу я не особо люблю.

Его брови удивлённо приподнимаются, но улов он убирает.

– Тогда прими это в качестве моего подношения богине. – Ирай наклоняется ниже и суёт небольшое лукошко мне прямо под нос. Я бессознательно принимаю его раньше, чем смотрю, что там внутри. – Ещё не сезон для большинства ягод, я нашёл лишь немного земляники. Не отказывайся, – настойчиво продолжает он, когда я только открываю рот, – это же храм Мораны. Помолись за моё удачное перерождение, хотелось бы верить, что смерть ко мне будет благосклонна.