Один упырь цепляется за шею моей лошади, и я втыкаю кинжал твари в глаз. Вьюга громко ржёт, когда я ногой отшвыриваю смердящего мертвеца. Он успел оставить несколько царапин на белой шее лошади, но, к счастью, ничего серьёзного. Мы вновь устремляемся вперёд, лавируя среди уже хаотичной толпы, но впереди вижу, как тёмно-серым потоком упыри продолжают выходить из леса.

– Он что, позвал всех, что были в лесу? – удивлённо выдыхаю я, сердце начинает стучать быстрее, когда я представляю, что мне придётся пройти клином сквозь их поток.

Я не успею.

Эта мысль стучит под пульсирующие удары крови в висках. Они набросятся на лошадь, повалят её и разорвут, а меня вместе с ней. Я пытаюсь найти Морока, но не могу разглядеть в этом хаосе. До столкновения мне остаётся секунд пятнадцать, когда я свешиваюсь с лошади на ходу и подхватываю торчащий из земли меч.

Его мёртвому владельцу он уже не пригодится, а мне нужно что-то подлиннее кинжалов.

Осталось десять секунд. Я наполовину срубаю голову твари, что пытается тянуть когти к Вьюге.

Семь. Добиваю солдата, что покачивается на ногах и хрипит, держась за разодранную шею. Моя лошадь уже чаще топчет мёртвые тела, чем касается земли.

Пять. Мне хочется зажмуриться и не видеть момент столкновения между нами и хаотичной толпой мертвецов, но я не позволяю себе даже моргать, чтобы точнее наносить удары, расчищая дорогу.

Мне поможет только скорость.

Три. Я вздрагиваю, когда передо мной откуда-то слева на полном ходу появляется Морок и первым вклинивается в толпу.

Помимо копыт его коня и широких размахов меча ему помогает что-то ещё. Упыри отпрыгивают в разные стороны, и толпа редеет перед нами вдвое. Замечая путь к свободе, кони набирают скорость, несмотря на хрипящее дыхание.

С моих губ срывается судорожный вздох, когда нас накрывает сумрак леса. Но мы не останавливаемся, а продолжаем двигаться вперёд. Я вижу, как справа и слева среди деревьев медленно двигаются мертвецы, всё больше и больше их идёт в сторону Даниила. На нас они уже мало обращают внимания, не пытаются напасть, а только поворачивают свои головы, провожая взглядом мутных глаз.

Мы продолжаем углубляться в лес, пока крики и звон металла не становятся тише, а потом и вовсе стихают, оставаясь где-то за спиной. Мы движемся дальше, пока поток мертвецов не заканчивается, а лес из обожжённого и искорёженного вновь не становится привычным.

Наши лошади начинают спотыкаться, усталые, Морок замедляется первым, и я следую его примеру, придерживая поводья. Мы останавливаемся среди высоких сосен, земля здесь всё ещё укрыта покрывалом из старых иголок. Если здесь и лежал снег, то он давно растаял. Оцепенение и адреналин сходят, я начинаю чувствовать странную боль во всём теле, словно у меня болит каждая кость, сердце стучит невпопад, и я аккуратно соскальзываю из седла.

Меня отвлекает тихий звон, когда меч Морока выпадает у него из руки на землю, но после он сам слезает с коня, касается ногами твёрдой почвы. Как только он опускает руки, которыми держался за седло, заваливается в сторону и падает. Я подбегаю к нему, боясь, что его ранили в этой неразберихе, но Морок в сознании и пытается вновь подняться, однако приваливается к дереву и сползает по стволу вниз на землю.

– Не вставай! – удерживаю я его на месте, когда он вновь пытается. – Что случилось?

С каждой минутой темнеет всё больше, и мне приходится ощупывать его тело, руки и ноги в поисках ран. Он не сопротивляется, но начинает хрипло смеяться, когда я пальцами щупаю его шею.

– Похоже, что ты решила меня облапать. Будь я ранен, то уже бы истёк кровью от твоей медлительности, – Аарон приподнимает маску, и я вновь слышу его нормальный, хоть и усталый голос.

– Заткнись, – шиплю я, а потом замечаю, что его улыбка кровавая.

Из его носа обильно течёт кровь, заливая губы и подбородок. Замечая мой взгляд, Аарон облизывает губы и морщится от металлического привкуса.

– Что за чёрт с тобой происходит? – выдавливаю я, поворачивая его голову и проверяя, идёт ли у него из ушей кровь, боясь, что он упал в какой-то момент и повредил голову.

– Погоди, нужно ещё кое-что сделать, – отмахивается он, и его глаза стекленеют.

Я заворожённо слежу, как белки глаз сереют, становясь темнее. У меня вновь закладывает уши, как и раньше, а боль в костях усиливается, будто давление становится нестерпимым. Аарон продолжает смотреть куда-то сквозь меня. Белки стали серыми, а обычно яркий зелёный цвет глаз подёрнулся дымкой. Из его носа с новой силой потекла кровь.

Что-то не так.

Моя боль только усиливается, я сжимаю зубы, наблюдая, как оттенок его кожи бледнеет.

– Хватит! – встряхиваю его за плечи, один раз, второй. Его голова дёргается.

Он себя убьёт. Моё сердце спотыкается, и я не понимаю: меня пугает именно эта мысль или то, что я умру вместе с ним. Я бы предпочла умереть быстро, как в первый раз, за какую-то цель, а не медленно, наблюдая, как мой друг истекает кровью.

Я заношу руку, чтобы дать ему пощёчину и заставить прекратить. Он успевает перехватить моё запястье.

– Ты серьёзно собралась мне врезать?

Его глаза вновь становятся живыми, белки приобретает светлый оттенок, и я расслабляю стиснутые зубы, когда боль во всём теле уменьшается, но не уходит совсем.

– Что ты сделал? – Я игнорирую его шутливый тон.

– Решил, что мертвецов в этом лесу и так достаточно, поэтому отозвал их обратно, чтобы они прекратили убивать.

– Ты можешь их контролировать?

– Вроде того. Вы, Мары, своими песнями можете их призывать, заставить вылезти из укрытий. Мы, Мороки, сами ещё те демоны, поэтому способны управлять мертвецами. Но это непросто, требует сил. – Он делает паузу, чтобы выровнять сбившееся дыхание, вновь облизывает губы, слизывая свежую кровь. – Управлять двумя-тремя проще простого, но здесь их были десятки или сотни. Я заставил идти к нам несколько десятков, всех, до кого смог дотянутся, а остальные потянулись следом, почуяв свежую кровь.

– Поэтому мы смогли пройти через ту толпу клином и, главное, выйти из неё? Ты заставил их разойтись?

– Да. Поэтому мне и нужно было, чтобы ты следовала за мной. Только так у меня хватило сил расчистить дорогу, заставить их убраться с пути.

Он пытается стереть кровь с лица рукой.

– Это едва не убило тебя, – обвиняюще говорю я, наблюдая, как он оставляет кровавые разводы на подбородке и щеках.

– Ты что-то почувствовала? – удивляется он.

– Да. Давление, боль в костях. Мне казалось, что мои барабанные перепонки лопнут.

– Прости, я просто устал, поэтому это отозвалось на тебе.

– Врёшь. Ты уже говорил, что только серьёзные раны я почувствую.

– Опять я забыл, что ты внимательная и цепляешься к словам, – хмыкает Аарон.

Он пытается подняться и не отвергает мою руку, когда я помогаю ему, позволяя облокотиться на моё плечо. Вначале его шатает, но с каждым шагом он двигается увереннее, и я отступаю, проверяя, что рядом с Сахарком он может стоять. На крайний случай парень цепляется за седло. Я поднимаю меч Морока, аккуратно вытираю своим порванным плащом и возвращаю ему в ножны. Аарон гладит своего коня по шее, успокаивая, маску он не опускает, позволяя холодному прикосновению зимнего воздуха привести его в чувство.

Моя Вьюга отошла чуть подальше. Когда-то белоснежные бока и ноги покрыты грязью и чужой кровью, но грязнее всего шея, обильно покрытая кровью упыря, что пытался впиться в шею моей лошади. Я отрываю кусок от своего плаща и пытаюсь вытереть кровоподтёки.

– Мы должны продолжить движение. Неизвестно, что стало с Даниилом, а мы будем в безопасности, только когда пересечём границу Серата, – Аарон с напряжением взбирается в седло.

Мне не нравится, как горбится его обычно прямая спина, как он сжимает рог седла левой рукой, пытаясь сохранять равновесие. Я тоже сажусь на лошадь, но теперь подвожу её поближе к коню Морока. Если он начнёт падать, то я успею его подхватить.