– Вот ты где, – Аарон садится напротив меня. – Нашла что-нибудь интересное?

А когда я ничего не ответила, продолжая аккуратно листать книгу, лежащую передо мной, парень наклоняется через стол, пытаясь прочитать текст.

– Ах! Книга о Марах. Та, что так любит Даниил. Уверен, он каждую историю наизусть знает. А я почти не читал.

– Почему? – Я поднимаю на него взгляд.

– Хм… ты права. Давай посмотрим, что написали о тебе! – Расплываясь в улыбке, он резко дёргает книгу на себя. Я пытаюсь схватить её, но не успеваю и вою, когда слишком сильно бью ранеными руками по столу, где ещё секунду назад лежала книга.

– Аккуратнее, дорогая Агата, – тянет Аарон с притворным беспокойством, подражая Даниилу, и в ответ получает от меня ругань, но его улыбка становится лишь шире.

– Не волнуйся. Я зачитаю вслух. – Он начинает активно листать страницу за страницей, уходя всё дальше к концу книги. – Так. Легенда об Ольге, Диана, единственная среди Мар с другим оттенком волос, знаменитая Сильвия, Мара по имени Аделя… здесь про то, как она продлила жизнь одного из королей Серата, – Аарон перечисляет без остановки, а я слабо киваю, зная эти истории. – Хм… здесь история про Мару и… Морока.

– Что? – прихожу в себя я.

– Они… любили друг друга.

– Как это любили?! – Я тяну руку, пытаясь выхватить у него книгу, но Аарон отклоняется, не прерывая чтения.

– «…Мара по имени Дана нашла тяжело раненного Морока в лесу, и не смогла она пройти мимо, сожалея о судьбе его, ведь у Мары всегда есть сёстры, а Мороки, закончив обучение, остаются одни. Сняла с него маску Дана, чтобы осмотреть рану, что была на шее, и вылечила она его втайне от своих сестёр, не зная, как те воспримут. Но полюбил Морок Мару и не захотел с ней расставаться, а Дана, хоть и полюбила его в ответ, но помнила о запрете на семью. Не хотела она лишать Морока шанса на будущее с кем-то, потому что у Мороков такого запрета нет. Пыталась она его прогнать, но тот не отступал, став её тенью, что защищала её не только от тварей, но даже от дождя и печали. Не выдержала Дана, готовая ради Морока бежать от судьбы своей, отмеченной богиней. Но вспомнила о доле сестёр своих, что решила оставить позади, и рассказала Дана им всю правду, всё как есть, решаясь выйти на свет перед судом её семьи. А сёстры её…»

Аарон хмурится и задумчиво закусывает нижнюю губу, продолжая увлечённо читать про себя. Я вновь в нетерпении дёргаюсь за книгой, но парень снова уклоняется.

– Что они сказали?

– Они разрешили. Потому что «…не было ранее такого, чтобы Мара и Морок захотели быть вместе. Оба они не простые люди, а особенные. И сёстры не отказали Дане в благословении, а дали его охотно, радуясь, что хоть одна из них нашла счастье в их непростой доле. С тех пор тот Морок обрёл дом, жил вместе с Марами и охранял их всех, как своих собственных сестёр. Так, спустя десять лет, он и погиб, защищая нескольких Мар, и оплакивали они его словно родного брата, а Дана ушла вслед за ним».

Я немигающим взглядом смотрю в лакированную столешницу, внимательно разглядываю узор на поверхности, созданный из разных сортов дерева, но мысли мои далеко, пока во рту не появляется неприятный привкус пепла. Дане повезло, так как везло лишь единицам из Мар, десять лет счастья. Для нас это так много, но, несмотря на всё, это и слишком мало.

– Кажется, вот это про тебя… Глава «Последние Мары».

Я вновь возвращаюсь в действительность, когда Аарон перелистывает ближе к концу книги.

Почему-то внутри у меня всё сжимается от смущения, что там может быть написано что-то личное, хотя в моей биографии нет ничего, чего я могла бы стыдиться. Но всё равно напрягаюсь, ожидая, что он может узнать что-то, чем я бы не хотела делиться.

– Здесь небольшая сводка вначале. Вот и ты: «Агата, чёрные волосы, светло-голубые глаза, стала Марой после смерти предшественницы Анастасии, что умерла по естественным причинам от старости. Кровная и старшая сестра следующей и самой последней когда-либо жившей Мары – Анны. Бывшие служительницы храма описали Агату как красивую девушку с упрямым сердцем, что усердно училась, занимаясь каждый день, чтобы стать лучше ради защиты своей собственной сестры.

Поговаривают, что первых своих упырей она убила в одиночку в возрасте тринадцати лет, это рассказали дети, что заблудились в Бесконечном лесу. Они поведали о том, как наткнулись на двух мертвецов и бежали куда глаза глядят, пока не наткнулись на Мару, собирающую грибы. По их описанию, она была едва ли старше их самих и при ней был только небольшой нож. Марам запрещают сражаться до шестнадцати лет, считая их неготовыми. Но та не убежала, а защитила деревенских детей, которые клянутся, что видели, как…»

На лбу Аарона появляется несколько морщин, пока он читает дальше про себя. Я закусываю щёку изнутри.

– «…как одному из нежити она разорвала нити своими руками, потому что потеряла нож после убийства первого. Мара рассказала детям, в каком направлении идти, чтобы выйти в ближайшую деревню, но имени своего она так и не раскрыла, хотя позже было установлено, что к тому моменту лишь одна из Мар была подходящего возраста и имя её – Агата». Это всё – правда?

Рассказчик описал всё достойно и сухо, но там, конечно же, ни слова о том, что стоило только детям уйти, и меня стошнило от смрада крови упырей, что покрывала мои руки. А потом я плакала от боли в разорванной руке из-за нитей и скулила, когда мне зашивали ладони служительницы в храме.

Но я всё равно удивлённо смотрю на Аарона, слушая, как он читает. Я не рассказала всю историю даже Ирине, потому что нарушила правило. Я должна была убежать, а не драться. Хотя они легко могли догадаться по отметинам на руке.

– Почти. Хотя на деле всё было не так просто.

Я разглядываю забинтованные ладони и только сейчас понимаю, что все мои старые шрамы пропали. После нитей раны всегда аккуратные, хоть и глубокие, заживают они, не оставляя уродливых рубцов, но и не пропадают бесследно. Раньше у меня на ладонях были полосы более светлой кожи, что служило напоминанием, сколько раз я использовала руки вместо стали. Но после оживления все шрамы пропали, словно моё тело полностью обновилось. Аарон переворачивает несколько страниц и вновь начинает читать:

– «Рассказывают, что она пришла одна. Скинула с плеч чёрный плащ, чтобы взамен накинуть алый, явив стражам, что встали перед ней, свою настоящую суть. И люди ахнули за её спиной, слушая, как она приказывает им позвать принца, что убил её сестру – одну из отмеченных самой Богиней. Толпа роптала вместе с ней, чувствуя ярость и глубину её горя, пока холодный ветер трепал её тёмные волосы. И вытащила она оружие, получив отказ. Одна против нескольких десятков…» – Аарон вновь замолкает, пробегая глазами моменты моей смерти, я решаю, что дальше вслух он продолжать не станет, но молодой человек вновь тихо начинает читать:

– «…Последняя из Мар – Агата, умерла в шаге от своей мести, смертью столь жуткой, что принц Серата Ариан сам вытащил каждый из трёх мечей, что пригвоздили её тело к дверям. Сам уложил её тело на пол, заворачивая в его же королевскую мантию, и стражи, что стали свидетелями, говорят, что он ещё долго сидел с её телом, прося прощения, и клялся он при всех, что Анны он никогда не трогал…»

Слушая последние строчки, я не злюсь, но и ничего особенного не чувствую, только хмыкаю, а Аарон поднимает на меня взгляд.

– Принцу стоило сказать всё это мне в лицо, до того как все мои сёстры погибли.

– Ты бы ему поверила?

– Я бы его выслушала, а потом убила. Это было бы честно, и остальные мои сёстры остались бы живы, – морщусь я, понимая, что было множество вариантов развития событий, которые могли сохранить им жизнь, но всё произошло так, как произошло.

– Вижу, твоя ненависть ни капли не ослабла, даже спустя столько лет, – Аарон закрывает книгу и с тихим шорохом пододвигает её ко мне по столу.

– Для меня этих двухсот лет словно и не было, – отвечаю я, подтягивая книгу к себе. – Для меня словно всё произошло совсем недавно.