Дар-Теен, чуть хромая, тоже подошел к Топотуну – а потом осторожно обнял маленькую Андоли за плечи и прижал к себе.

– Ну вот, пошло-поехало, – буркнул Шеверт.

Он начинал злиться на себя, хотя и не знал, за что. За то, что бескрылая элеана предпочла искать утешения у невесть откуда взявшегося чужака?..

«Что ж ты ее сам не утешил?» – пропищал в душе ехидненький голосок, – «а теперь и локти кусаешь?..»

– Эй, – сердито сказал Шеверт, – надо двигаться дальше. Как бы подкрепление не подоспело.

– А если они нас ждут по ту сторону портала? – резонно поинтересовался северянин, – вдруг они нашли портал?

Шеверт едва и сам в это не поверил, но тут же обозвал себя дураком.

– Не забывай, ийлур, что портал имеет определенное направление. Оттуда они не могли попасть сюда, потому как путь ведет отсюда – туда. Ну так что, двигаемся дальше?

... Само собой, никуда они не двинулись. По крайней мере до тех пор, пока над телом Топотуна не образовался невысокий курган, сложенный из увесистых и выбеленных морской солью голышей. В небе засиял хрустальный рожок молодого месяца, загорелись низкие, крупные звезды – а элеана все торчала над курганом, хмурилась – но ни единой слезинки больше не покатилось по бледным щекам. Дар-Теен молча сидел на валуне и глазел на морскую гладь, черную и блестящую; на лице ийлура была тоска, скорее всего – тоска по далекому прошлому, а может быть и по тому, что исчезло из его памяти. Но кто поймет?

Чувствуя себя совсем виноватым, Шеверт подошел к Андоли и положил ей руку на плечо.

– Послушай, м-м-м... Я понимаю твою скорбь, но... мы должны идти дальше. И еще – спасибо тебе. Ты спасла нас сегодня.

Андоли резко повернулась к нему, и Шеверт оказался совершенно беззащитным перед больными глазами скорбящей женщины.

Она аккуратно, двумя пальчиками, убрала его руку с плеча.

– Я знаю, что ты меня не очень-то жалуешь. Так к чему теперь слова?

Андоли устало побрела к скалам, загребая носками башмаков песок и бормоча ругательства. Не доходя до сваленных в кучу мешков, элеана обернулась, картинно всплеснула руками.

– Ну, что уставились? Сказочник хотел двигаться дальше – ну так и пошли. Здесь больше делать нечего.

Ийлур молча покачал головой, бросил на Шеверта укоризненный взгляд и направился к своим вещам. Так, словно Шеверт и был виноват во всех невзгодах, свалившихся на отряд...

«Да что они, сговорились, что ли?»

Вот уж воистину, они вышли из Кар-Холома в недобрый час!

...Но с порталом все-таки повезло. Он не только остался нетронутым серкт, но, судя по всему, они даже не обнаружили входа. Потайной лаз, словно оставленная дождевым червем норка, ввинчивался в гранитную глыбу и полого уходил вниз. Пахло морем. Шорох прибоя здесь был слышен так отчетливо, как будто низкие своды норы десятикратно усиливали голоса волн.

Шеверт собственноручно запер вход, достал из мешка светящийся череп скалозуба и вставил его в расщепленную палку. Теперь оставалось добраться до камня, открывающего путь кэльчу – и они прибудут в земли серкт. Но молчание оказалось столь тягостным, что Шеверт не выдержал, заговорил первым.

– Ты, северянин, знаешь о происхождении путей кэльчу?

Ийлур не ответил. Наверное, вспоминал Топотуна – а может, снова тонул в собственных тяжких думах.

– А я вот… кхе… вычитал недавно, – почти умоляюще сказал Шеверт, – послушайте, что ли… Всем ведь известно, что дети Хинкатапи… гхм… неравнодушны к драгоценностям?

– «Неравнодушны» – это еще слабо сказано, – буркнула элеана.

Дар-Теен промолчал.

– Ну, не в этом было дело, – миролюбиво заметил Шеверт, радуясь, что получилось разогнать душную тень молчания, – дело было в том, что один из царей нашего с Топотуном народа задался весьма интересным вопросом: какие сокровища могут храниться у трона Хинкатапи?..

– Воистину, безгранична жадность смертных, а особенно кэльчу, – почти шепотом добавила Андоли и тихонько хихикнула.

У Шеверта как-то посветлело на душе. Значит, рассказывать легенду? Это он умеет! И, вдохнув поглубже, он приступил к повествованию – словно и не убивать Царицу шел, а сидел в кругу навострившей уши детворы.

– Спешно собрали совет старейшин, отрядили самых лучших воинов, одаренных Силой Взгляда. Ну, той самой Силой, которая позволяла кэльчу видеть камни в толще Эртинойса…

– Мы знаем, – обреченно подтвердил Дар-Теен, – что дальше-то приключилось?

– А дальше… – он на миг прикрыл глаза, вспоминая. Легенды кэльчу следовало рассказывать на память, слово в слово, – дальше… они отправились на поиски своего Бога. История умалчивает о том, долго ли они искали трон Покровителя, и каким образом нашли. Один воин, чье имя затерялось в веках, добрался до дворца Хинкатапи и проник в сокровищницу. Видел он там много чудес, но отчего-то пожелал иметь только один изумруд размером с лесной орех. Сунул его в кошель и на цыпочках, чтобы не проснулся Хинкатапи, начал красться прочь из дворца. А бог тем временем дремал, сидя на троне, и с виду был таким же маленьким кэльчу, как и все его дети. Только альтес, пластинки на голове, оказались не костяными, а из превосходно ограненных бриллиантов, отчего вокруг головы Покровителя прыгали и искрились тысячи солнечных зайчиков.  Воин успешно миновал трон, добрался до балкона, под которым шкурой ягненка кучерявились облака... И тут бог проснулся.

– Как ты попал сюда? – спросил он кэльчу.

– Я поднялся по лестнице, – заикаясь, ответил воин. Хинкатапи был веселым богом, но кто знал, как он накажет вора?!!

Испугавшись, кэльчу быстро достал из кошелька изумруд и швырнул его вниз, на Эртинойс – потому как решил, пусть лучше я лишусь драгоценности, но останусь живым.

– Ну так и спускайся обратно, – зевнул Хинкатапи, лукаво прищурившись, – здесь не место смертным, а камень, который ты бросил вниз, слишком велик для твоего кошелька.

Изумруд, падая сквозь небеса, стремительно рос в размерах. Там, где он ударился о твердь мира, образовалось озеро-яма, полное кипятка. Сам камень раскололся на много частей, и осколки разбросало по всему Эртинойсу. Вот вам и получились порталы, древние пути кэльчу.

Шеверт замолчал, переводя дыхание. Затем добавил:

-Только вот конец грустный у этой истории. Записано, что воин не перенес потери изумруда, и выпрыгнул следом. Ну и, конечно же, разбился в лепешку… что тут поделаешь…

На мгновение воцарилась тишина, как будто все сразу подумали о несчастном, погибшем столетия назад.

– Так оно и было, – подытожил Шеверт.

Коридор начал помаленьку расширяться, а кромешный мрак подернулся мятной зеленью – словно очень далеко под землей горело пламя цвета листвы.

– Враки все это, – вдруг задумчиво сказала элеана, – тот кэльчу не бросился с балкона и не разбился.

– Уж ты, конечно, знаешь наверняка, – съязвил Шеверт. Хотя, конечно же, не стоило обижать девчонку сейчас... И он торопливо добавил, пытаясь смягчить впечатление от вылетевших ненароком слов, – если знаешь другой финал, расскажи.

И голосок Андоли зазвенел натянутой струной, стократно отражаясь от стен подземелья:

– Он не разбился, Шеверт. Он остался служить Хинкатапи до конца мира... И теперь, когда ваш Покровитель оставил Эртинойс, бродит по неведомым дорогам, разыскивая путь к своему Господину.

– Хорошее завершение, – подал голос Дар-Теен, – это значит, что на самом деле ничего никогда не заканчивается, да?

– Наверное, – голос Андоли упал до шепота, – я не знаю...

– А кто тебе рассказал эту легенду?

Элеана долго молчала, словно размышляя о чем-то, а затем коротко обронила:

– Матушка Эльда.

Шеверт зябко поежился. Матушка Эльда, м-да... И ненароком, очень некстати вспомнился подслушанный разговор между целительницей и элеаной. 

«Передай привет своему повелителю... Проклятье, проклятье!!!»

А света в тоннеле прибавилось; загибаясь, коридор уводил все дальше от солнца, все ближе к мерцающему огню. Последний поворот – и Шеверт остановился на пороге округлой пещеры, своды которой были отполированы до блеска – а у дальней стены, под тяжелой каменной аркой, билось свернутое в тугой кокон изумрудное пламя.