– Я увидела своего покойного супруга только в храме! – упрекала меня пожилая матрона, утирающая крокодиловы слезы.

– В наши дни девушки не смели и глаз поднять на мужчину! – утверждала другая дама, появившаяся на свет всего годом раньше меня.

– Скромность и стыдливость – лучшее украшение невесты! – патетически восклицала третья, сверкая нарисованным румянцем и изрядных размеров украшениями.

Я смиренно выслушала все эти сентенции и даже ни разу ни огрызнулась – мне нужно было продержаться всего три дня!

Выговорившись, фрейлины утащили меня переодеваться к обеду. Платье вновь было тяжелым и богато изукрашенным золотом и камнями, но у меня не осталось сил спорить. Закрыв глаза, я позволила отвести меня под руки к беседке, сплетенной из зеленых ветвей, цветов и лент. Рядом в такую же беседку усадили Вайнора.

Перед началом трапезы нам подали большие серебряные чаши, наполненные ароматической водой. Я с радостью ополоснула руки, прохладная вода меня всегда успокаивала.

Поговорить с Вайнором вновь не получилось – беседки стояли на расстоянии друг от друга, а плотное плетение каркасов не давало возможности даже увидеться.

Перед началом пира градоправитель громко поздравил нас с предстоящим браком и преподнес дары от города: шкатулку с красивыми парными кубками, вырезанными из местного розоватого камня. Плетеный из лозы короб, наполненный доверху свитками превосходной тростниковой бумаги. Кувшин с красивыми местными камушками под названием «рыбий глаз», в столице из них делали четки, шнуры и ошейники для собак.

Подарки сложили на большой стол, чтобы все гости могли их видеть.

Затем по сигналу распорядителя обеда вынесли первое блюдо. Это был олень, запеченный целиком. Я даже удивилась, где в этих краях раздобыли оленя? Но юноша-прислужник, стоящий рядом, объяснил, что подле города есть большой лес, в котором охота запрещена.

– Оленей там можно ловить только для королевского стола, леди, а крестьянам велено собирать хворост, лечебные травы и ягоды в обмен на сено и соль.

Я была приятно удивлена такому правилу, но юноша продолжил:

– Этот лес спасал город уже несколько раз во время голода или болезней. На опушке живет травница, которая следит за лесом и не дает ставить силки, зато готовит лекарства для больных.

Я порадовалась мудрости правителей города, а еще больше – изрядному куску мяса, который юноша уложил мне на тарелку. Дамы свиты бросали на меня злобные взгляды, но их удачно рассадили между юношами благородных родов и они не могли игнорировать своих сотрапезников. Так что я насладилась горячим мясом с острым перцем и сочными листьями дикой редьки.

После оленя внесли великолепно украшенного павлина. Клюв и когти птицы покрывало сусальное золото, великолепный хвост раскачивался, точно огромное опахало, а гнездо было сделано из тонких хлебных палочек и орехов.

Птицу несла дочь градоправителя – румяная золотоволосая девушка в красивом розовом платье с серебряными бубенчиками на поясе.

По обычаю, павлина поставили перед Его Величеством и Вайнор, улыбаясь, поклялся на голове птицы, что выполнит свое обещание жениться на мне.

Девушка, смущенно рдея щеками, протянула королю железный браслет в подтверждение его клятвы. Король принял простое украшение, с ответной улыбкой вручив подавальщице золотую брошку.

Клятва дана и принята. Я вздохнула и зажевала листик салата, чтобы не скрипеть зубами.

Павлина Вайнор разделал сам, а пажи моментально разнесли крошечные кусочки зажаренной до золотистого цвета птицы. Следом принесли уток, фазанов, рябчиков и прочую птичью мелочь, обжаренных в меду и в ягодах можжевельника, в виноградных листьях и полосках сала.

Пажи, одетые в яркие курточки, разносили деревянные блюда с запеченной фасолью, бобами и горохом. Юноши постарше разливали вино, сидр и медовуху. Почтенные зрелые мужи раздавали мясо, пироги с зайчатиной и колбасы.

Вскоре дамы за столами разрумянились и позабыли о строгом присмотре за моей нравственностью. Я уже собиралась воспользоваться моментом и, несмотря на все препятствия, поговорить с Вайнором, но тут ударили бубны, зазвенели бубенцы и на площадку между столами выбежали жонглеры.

Пятеро сильных гибких мужчин в облегающих алых трико, синих куртках и ловко сидящих серебристых шапочках предстали перед нами. Трое встали в ряд и чуть присели, обретая надежную опору. Еще двое встали на плечи троих и сложили руки на груди, показывая, что для них это просто и легко.

Один из жонглеров пронзительно свистнул и в распахнутую дверь вбежали две девушки в таких же алых трико и коротких синих платьях. Раскланявшись, они подали руки двум кавалерам, стоящим на плечах товарищей, и тут же были подброшены едва не к самому потолку главного зала ратуши.

Вшитые в края юбок бубенцы весело звенели, когда девушки начали показывать чудеса гибкости и ловкости. Я смотрела весьма одобрительно – лет десять назад наставник Футар именно так приучал мое тело к правильной нагрузке. Теперь эти занятия позволяли мне легко забраться в окно или свеситься с крыши, не рискуя свернуть шею.

Закончив выступление, девушки легко спорхнули на каменные плиты пола и, раскланявшись, пробежались вдоль столов, с улыбками поднося гостям свои серебристые шапочки.

Мужчины тем временем вновь разделились: два «силача» начали перебрасываться тяжелыми бронзовыми гирями, а третий устанавливал напротив главного стола большой круглый щит.

Кажется, сейчас будет выступление коллеги Сигизмунда. Не задумываясь, я прикрыла беседку короля магическим щитом. Одновременно неподалеку блеснула еще пара похожих радужных пленок.

Думаю, лорд Иан и Камил понимали, как просто организовать покушение в переполненном зале: один метко брошенный кинжал – и королевой станет Аделаида. Или не станет.

Слухи о дочери Астона уже расползлись, а проверки лорда Иана показали, что девочек было украдено около двадцати. Куда же подевались остальные?

За такими размышлениями я не заметила, как все было готово для представления. Одна из девушек распахнула ворот расшитого блестками платья до алой камизы и встала к щиту.

Один из жонглеров прошел вдоль столов с подносом, на котором были разложены ножи, кинжалы, стилеты, короткие дротики с яркими хвостами из крашеного конского волоса и… пара топориков? Арсенал впечатлил даже меня. Неужели циркач закончил школу телохранителей?

Между тем зазвенели бубны и представление началось: высокий стройный юноша метал свое оружие в щит так, что ни одно лезвие не коснулось привлекательной циркачки. Яркие султанчики дротиков расположились вокруг ее рук, словно подвески. Серебристые рукояти стилетов стали изысканным украшением прически, а топорики – подлокотниками кресла. На миг перед изумленными гостями предстала дама, сидящая в кресле.

Затем иллюзия рассыпалась, а жонглеры раскланялись. Градоправитель сам вручил им серебряный кубок с вином в знак признания их заслуг.

Я тоже хотела вознаградить ловких циркачей, но обнаружила, что у меня нет ни одной монетки. В саквояже с боевым железом, конечно, был припрятан кошелек, но саквояж после очередной попытки моих дам «забыть» его, пришлось доверить Камилу.

Сердито поджав губы, я решительно откусила кусочек марципанового короля, которого поставили передо мной. Подозреваю, что в это самое время Вайнор любовался прелестной барышней из орехов, меда и сахара.

После жонглеров вышли музыканты и принялись наигрывать негромкую приятную музыку, под которую пажи начали разносить сладкие пироги, печенье в виде цветов маргаритки, обсахаренные фрукты и фигурки из марципана и пиленого сахара.

Юноша, ухаживающий за мной, неожиданно усмехнулся:

– Король успел откусить от своей прекрасной дамы первым, леди.

Я усмехнулась в ответ:

– Зато я наверняка откусила больше!

– Так и есть, – подтвердил парень, и мы улыбнувшись, переглянулись как заговорщики.

Остаток обеда прошел лучше – я слушала красивые баллады, прихлебывала слабенький сидр и сыто перебирала лакомые кусочки на своем блюде.