Я включил Лапу Дьявола на полную мощность, затем, поняв, что Знак не производит на низшие Ипостаси Единого должного впечатления, отключил. Отщепенцы били Туман волшбой, и тоже без толку.

Туман остановился в считанных шагах от первой линии людей, клубясь и меняя форму. Да и не просто туман это был, а почти разумная сущность. Клятая Ипостась. Не она ли снилась мне в кошмарах?

Из Тумана вылепились фигуры людей, выпрямились, начали обретать текстуру. Пустые! Они были частью Тумана.

В небе вокруг Ложной луны замельтешили тени Вампиров. Если они сейчас примутся пикировать на нас, придется жарко... Я усилил Знак Вечной Сиберии; кажется, только он сдерживал всю эту нечисть от немедленной атаки. Будь Знак установленным полностью – кто знает? – я бы отпугнул Погань на многие километры прочь.

Воцарилась неестественная тишина: заткнулись и люди, и цикады и жабами, словно их всех разом вырубило. Похоже, даже насекомые с амфибиями смекнули, что близиться что-то настолько плохое и чуждое, что лишний раз лучше не привлекать внимания.

“Боже! – подумал я. – И здесь был Витька! Как он умер – если умер? Мучился ли перед смертью? А Ива – что с ней сейчас?”

Кира неслышно встала позади меня с саблей наголо. Туман саблей не покромсаешь, но Огнепоклонницу это, казалось, не заботило. Она тоже чувствовала приближение сверхъестественного, несмотря на отсутствие магических способностей.

Неожиданно для себя и всех остальных я гаркнул, нарушив леденящую душу тишину:

– Всем приготовиться! Враг приближается!

Мои “вестники” на разные голоса (некоторые из них откровенно дрожали) повторили приказ. Воины встряхнулись, зашевелились, поднялись на коней, заодно полностью подавив их волю – не то кони, не выдержав давления чуждой волшбы, унеслись бы прочь.

Я тоже запрыгнул на своего скакуна, глаза которого вращались от ужаса, но он не шевелился – даже не прядал ушами. Потом вытащил саблю из ножен. На моей коже проступила сетка разноцветных линий.

Ниже по течению безымянной речушки взревели байки, до сего момента не издававшие ни звука. Видимо, рев байков заменяет россам боевые кличи или песни, превращающие бойцов в берсерков без страха смерти.

Неподалеку шаманка Виталина с достоинством и без намека на спешку и боязливость взгромоздилась в паланкин, а бесстрастные Защитники подняли его на плечи. Три правнучки были уже на конях, в шлемах и доспехах.

Войско выстроилось и застыло в ожидании, которое не продлилось долго: джунгли зашелестели, вершины деревьев вдали закачались, земля загудела и завибрировала как от близящегося землетрясения.

– Луки наизготовку! – сорванным голосом заорал кто-то из старейшин. Нейрочип услужливо подсказал: Симеон из восточных кочевий, низкорослый и усато-бородатый, как гном.

– Отставить! – тут же крикнул я. – Уроды и Лего стрел не страшатся! Бейте волшбой! Изо всех сил! А Уродам отрубайте головы – небось не отрастут! А Лего – ими займутся россы!

Глянул на россов – их лидер кивнул головой в непроницаемом шлеме. Я рассчитывал на их оружие, которое они держат в секрете. Если они объединили магию и технологии, то должна получиться гремучая смесь...

Туман тонкими щупальцами дотянулся до людей и лошадей, обвил ноги. Я ощущал мелкую дрожь своего коня и мысленно погладил его: “Спокойно! Спокойно! Все хорошо!”

Затряслись вершины уже ближних деревьев. Ложная луна продолжала нарезать дикие круги в чернильном небе. Туман, окатив тело холодом, стек в реку и поглотил ее. Видимость сильно упала, но В-сканер функционировал по-прежнему. Напряжение возрастало.

Вдруг грохот и тряска прекратились, и из туманного леса, заполненного мечущимися тенями, вышло несколько десятков людей. Окровавленных, избитых, еле живых, в рванье и лохмотьях.

– Братцы! Сестры! – донесся до нас страдальческий голос. – Помогите! Это мы, Отщепенцы! Свои мы!

Солдаты заоглядывались, но я снова прорычал:

– Отставить! Это Пустые!

Похоже, Отщепенцы нечасто сталкивались с этой редкой разновидностью Погани. Многие молодые ведуны и вовсе не распознали в них не-людей.

Но я распознал мгновенно. Мой сканер, и без того самый мощный из всех, усилился за счет притока внешней энергии.

Все же волшбу в этот мир принес не Единый – ему это попросту невыгодно. Волшба просочилась вместе с ним, а не из-за него. Мы находились вблизи от Ока Ведьмы, отсюда и усиление способностей.

Когда я громогласно назвал призрачную Погань Пустыми, ободранные люди на опушке беззвучно рассмеялись, глаза их провалились в черные дыры глазниц, зубы вылезли как у гиен. Они превратились в подобие полуразложившихся ходячих трупов, которые дружно ринулись на нас.

Не знаю, какой урон они могли бы нам причинить – скорее всего, никакой. Но уже на полпути к нам я разогнал их волшбой, развеяв, так сказать, по ветру.

Но долго мы не расслаблялись – почти сразу за атакой призраков из леса ряд за рядом выбежала толпа Уродов. Десятки, сотни бледных тварей с искаженными пропорциями. Вот тут многие воины наконец получили возможность проявить удаль. Отщепенцы в первых рядах заорали и бросились на Уродов с саблями наголо. Клинки заработали в полную силу, рубя и кромсая плоть, темная кровь полилась, пачкая лошадей. Я тоже занялся интенсивной рубкой, не подключая боевой режим – интуиция подсказывала, что его нужно бы приберечь для более “жарких” минут.

Я не видел пока, кто побеждает, и каковы потери, но чуял боль и ярость наших людей.

Уроды были замедленны волшбой, но это замедление не продлилось долго – они тоже были накачаны магической энергией под завязку.

Конь подо мной крутился на месте, затаптывая тех Уродов, которых я угостил саблей. У нас со скакуном сейчас было одно сознание на двоих. С клинка стекала вязкая черная кровь. Уроды с отрубленными головами падали, исчезая в густом стелющимся по земле тумане, просто раненые нападали снова, пусть и медленнее.

Зря я беспокоился о недисциплинированности Отщепенцев. Сейчас наши умы слились не только с конями, но и друг с дружкой, образовав нечто общее, единое... И никакие вестники не нужны. Даже Кира слышала мои мысли – даром что мысли всех сражающихся упростились до самого примитивного уровня. Огнепоклонница держалась слева и чуть позади от меня, чтобы не попасть под мою же саблю, и орудовала левой рукой. Она воспринимала мой страх за нее и отвечала тонким успокаивающим мыслеобразом “Я здесь, не волнуйся”.

Под бледным светом кружащейся Ложной луны тени исполняли безумный танец. В том же ненормальном ритме кружились и всадники с Уродами.

Понятия не имею, сколько продлилась эта сумасшедшая схватка; кажется, очень долго и в то же время быстро – совсем как во сне. Вдруг все затихло. Уроды исчезли в клубах тумана, а Отщепенцы спешились и принялись отрубать головы тем тварям, у кого они еще оставались на плечах. Легко раненые среди наших были, но никто не погиб.

“ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЕ!” – это была общая для всех мысль. У нас образовался своеобразный чип-эгрегор нуаров, только гораздо мощнее и целостнее. Индивидуальность почти пропала, как у муравьев; у нас были общие мысли и общие чувства. Но страха среди этих чувств вроде бы не обнаруживалось. Вместе не так страшно, как порознь. Наверное, поэтому безумная толпа, образовавшаяся по какой-то причине, прет напролом, сметая преграды и не считаясь с потерями. Не исключено, что именно образование такой толпы – со своим коллективным разумом берсерка боятся все авторитарные правители и потому разгоняют даже небольшие митинги, чтобы задавить в зародыше рождение исполина... Лучше погасить искру, чем потом бороться с чудовищным пожаром.

Через несколько минут со стороны джунглей донесся грохот. Вершины деревьев закачались, некоторые оплетенные лианами кроны с протяжным треском и стоном рухнули, повалив более хилых соседей. А затем на открытое пространство вывалились Лего.

Пять штук вставших на дыбы экскаватора, слепленных из ржавого металлолома монстра ростом с двухэтажный дом. На двух, трех и пяти раскоряченных суставчатых ногах. С шлангообразными руками, болтающимися по сторонам корпусов. Без намека на симметрию. Бесформенных, уродливых, как инсталляция свихнувшегося художника.