Но затем на горизонте показалось немалое стадо куланов – непарнокопытных, похожих на осликов.

Кое-кто начал доставать стрелы из колчанов, готовясь стрелять. Видно, они считали, что охота будет вестись, как обычно. Я заставлю куланов застыть на месте, а остальные забросают стадо стрелами.

Но я тупо подозвал куланов Знаком Морока, и дикие ослы послушно приблизилось к нам, как стадо домашних коров. Дальше я просто гнал их перед собой до самого берега Танаиса, где остановилась орда, а мои спутники таращили глаза и подбирали отпавшие от изумления челюсти.

Ухмылки с татуированных и загорелых лиц Отщепенцев пропали начисто.

Стадо завели в поспешно воздвигнутый загон, и я мысленно потер руки – теперь орда никуда не уйдет по крайней мере до завтра. Извините меня, дикие ослы, но мне позарез нужны Отщепенцы для похода на юг...

Подобная “охота” впечатлила всех без исключения Отщепенцев и симплов. Теперь никто не косился на меня, не усмехался, не смотрел на солнце (жест, аналогичный посматриванию на часы в Скучном мире). Симплы занялись заготовкой мяса, задымили костры, начали воздвигаться шатры. По разговорам и общему настроению было понятно, что орда не то что сегодня, но и в ближайшие несколько дней никуда не двинется, несмотря ни на какие территориальные войны.

Какие же раздолбаи эти Отщепенцы, размышлял я, глядя на радующихся скорому пиру степных кочевников. Ни дисциплины, ни идейности, ни государственности; лишь бы помахать шашкой, пострелять из луков, да набить желудок. Однако живут они дружно, и нет у них ни отвратительной небинарной морали россов, ни промывания мозгов вкупе с тюремными лагерями сиберийцев. Может, так и нужно жить – по-простому? Чем сложнее система (в том числе общество), тем больше в ней багов?

– Этак я скоро стану главарем всей этой шайки, – негромко произнес я под нос. – Главное, следить, чтобы все были сыты, и они пойдут за тобой хоть на край света...

Стоявшая рядом Кира ответила:

– Они не потерпят диктатора над собой. Не такой менталитет. Они ведь очень свободолюбивы, эти Отщепенцы. Любая дисциплина, даже воинская, это ограничение свободы, поэтому они такие... Любой рядовой ведун вправе бросить вызов на бой старейшине на Праздник Урожая, и старейшина не может отказаться или выставить вместо себя кого-то другого.

– А если я их всех уложу на лопатки? – спросил я шепотом. – Не то чтобы я всерьез собирался, просто любопытно.

– Если ты чрезмерно усилишься и начнешь диктовать совету становищ, от тебя попросту рано или поздно избавятся. Ударят в спину или задушат ночью. Или отравят. Я читала в книгах об Отщепенцах – у них не раз бывали такие случаи. Никакой самодержец в стане надолго не задержится.

– Очень мило...

– За это многие народы боятся и ненавидят Отщепенцев. Например, сиберийцы. В Вечной Сиберии не представляют себе мира и порядка без жесткой вертикали власти. А Отщепенцы не в силах вообразить жизнь без свободы и, как следствие, некоторой доли анархии.

Я оторвался от лицезрения дымящего кострами становища и обернулся к Кире.

– Утверждаешь, что структура общества зависит от менталитета народа?

Мне нравилось вести такие беседы с Кирой. Раньше мы разговаривали об этом с Витькой...

– Не только. Но и от менталитета тоже.

– Но менталитет формируется в том числе и структурой общества! Что было первым – менталитет или структура? Курица или яйцо?

– Филогенетически первым появилось яйцо, – серьезно ответила Кира. Вероятно, она каким-то образом не наткнулась в книгах на метафору с курицей и яйцом и не поняла, что я имел в виду на самом деле. – Яйцами размножались рептилии и более примитивные животные еще до появления птиц и в том числе куриц... А! Ты об обществе? – сообразила она. – Тут можно долго спорить, что определяет форму власти – верхи или низы. Полагаю, среди причин формирования общества есть и геополитические условия...

– Отщепенцы постоянно воюют, – сказал я. – Но у них нет вертикали самодержавной власти, как это обычно бывает у агрессивных наций и всяких империй с постоянным желанием расширяться. А сиберийцы сроду ни с кем не воевали, но везде видят врагов и поклоняются Детинцу. Как такое возможно?

– Что именно?

– Все условия жизни, в том числе геополитика, требовали от сиберийцев построить свободное общество, а от Отщепенцев – тоталитарное государство по типу армии в состоянии боевого похода. Однако это не так.

Кира пожала плечами.

– Не забывай, что Отщепенцы сплошь все ведуны, а сиберийцы вообще не верят в магию.

– Ага, а Председатель при этом у них был сильнейшим магом во всем Поганом поле!

– Ты поведешь их на юг? – перевела Кира разговор на другую тему, указав в сторону стоянки орды.

– Да. Попробую уговорить снарядить большой разведотряд. С ним больше шансов... – Я не договорил.

– Больше шансов на что? – насупилась Кира. – На поиски Витьки и Ивы? Или на то, чтобы отдать себя Единому?

Я приподнял брови.

– А не ты ли говорила, что нам надо идти туда всем?

Кира нахохлилась еще больше.

– Я сказала это до того, как Ива предположила, что ты и есть Единая Ипостась!

– Ива согласилась с тобой! Надо, дескать, идти на юг и при этом прихватить с собой как можно больше людей, умеющих сражаться!

– Я не знаю, что творилось у нее в голове... Она хотела спасти тебя и одновременно – уничтожить Единого. Видимо, для нее это был компромисс – отправить тебя уничтожать Единого, как и посоветовали тебе северяне... И не одного, а с мощной дружиной.

– Тут одни предположения и ни одного факта. Она могла ошибаться. Кирсанов назвал меня и Витьку двумя сознательными ипостасями Единого, но не главной. Поэтому я вовсе не обязательно должен быть Единой Ипостасью, а Единый не обязан быть злобным иномерным существом, каким мы все его себе представляем. Которое спит и видит, как истребить, блин, всех человеков. Но однозначный факт в том, что нам нужно спасти Витьку и Иву!

Кира вздохнула. Твердо сказала:

– Скорее всего, Олесь, они оба уже погибли...

– А вот это не факт, – сказал я, стараясь не выдать дрожи в голосе. – Ты просто беспокоишься за меня, да? Не хочешь меня отпускать и в то же время понимаешь, что альтернативы у нас нет... Так вот, я не должен сидеть сложа руки, чтобы не-факт гибели наших друзей стал фактом. Я пойду на юг – вместе с воинами. И чем их будет больше, тем лучше.

Кира промолчала. Она всегда была умничкой.

***

Наступил вечер. В становище повсюду горели костры, шумели голоса, воздух наполнял запахи жарящегося мяса. Шатры возвели далеко не все – процентов двадцать, не больше. Большинство кочевников расположилось прямо на телегах, на которых перевозили скарб, или под ними. Шатры поставили лишь там, где были больные, старые, дети или беременные на поздних сроках.

В центре временной стоянки орды плевался огненными искрами самый огромный костер. Вокруг него на приличном расстоянии полукругом развалились на шкурах старейшины, включая мою скромную персону. Кира ушла к моим бывшим наложницам, чтобы не дать остальным повода заподозрить меня в том, что мной управляет женщина-симпл.

Викентий и Франсуа вызвались обслуживать почтенное общество, поднося старейшинам куски сочащейся соком куланятины и деревянные кубки с забористым пойлом. Чуть позже, когда все старейшины оказались снабжены питьем и едой, сладкая парочка незаметно разместилась в тени неподалеку.

Возле меня полулежал на мехах незнакомый тип в белой рубахе и шароварах, босый (сапоги стояли рядом), с длинными вислыми усами, без бороды и с начисто выбритой головой. Один глаз у него был выбит и выглядел как кривая черная дыра.

Когда я закончил толкать речь о пользе и преимуществах похода именно на юг через мост, этот самый кривой презрительно проговорил сквозь зубы, пожелтевшие от табака:

– Итак, ты предлагаешь, ведун Олесь, идти на юг вместо востока?

Вопрос был дебильный и явно задавался для какой-то гадкой провокации. Я как можно более спокойно и рассудительно ответил: