Странно, что россы поверили в тайную связь между нашей группой и теоретическими диверсантами. Если бы мы переговаривались с помощью приборов, нас отследили бы без труда. Очевидно, Габриэлла верит, что в нашем распоряжении есть не технические, а магические способы общения. Результаты обследования Джерома, видимо, говорили, что у магии огромные возможности – возможности, которых не осознают даже сами ведуны.

Тут тоже мало приятного. Если Габриэлла так верит в могущество магии, она от меня не отстанет никогда, и мы с ней еще непременно увидимся. В женскую солидарность мне как-то мало верилось. Брехня все это и кривляние.

Вчера я был так рад, так возбужден и так ошарашен судьбой Джерома, что всю дорогу говорил невпопад. Кира спрашивала, как у нас дела, как мы заставили Габриэллу отпустить пленницу, как я вернул Витьку, а я отвечал односложно и невнятно. К счастью, у меня был Витька, который кратко, но не упуская важных деталей, известил Киру относительно всех наших дел.

Кира рассказала, что жилось ей у россов не так уж и плохо – разве что выходить из квартиры запрещалось. Зато в ее распоряжении оказалась колоссальная библиотека, заключенная в Сети. Кира с помощью Габриэллы настроила ее так, что, погрузившись в дополненную реальность, она воспринимала эту библиотеку как самую обычную – с полками и пыльными фолиантами. Так что Кира даже не заметила, как пролетело много времени. Она, разумеется, волновалась о моей судьбе, но скука ей точно не грозила.

Услышав все эти подробности, я подумал, что попадись мне Габриэлла в руки в будущем, я не стану ее убивать больно. Прихлопну по-быстрому, чтобы не мучилась. Остановлю сердце, как Джерому. А то и вовсе оставлю в живых, если настроение хорошее будет. То, как Габриэлла обошлась с моей драгоценной Кирой, многое ей прощало... Пожалуй, да, я и вовсе не буду ее убивать – пусть живет, чертовка.

Кстати, не зря она мне внушала, что среди моих предков есть россы. Таким образом она оставила небольшой предохранитель на случай, если в будущем у меня руки дойдут до уничтожения Республики Росс. Мда... Неужели она и вправду считает, что у меня достанет на это сил?

А потом Кира сообщила, что россы вылечили ее от близорукости, причем медицинская манипуляция заняла долю секунды – Кира и понять ничего не успела.

– Выходит, россы такие хорошие, – сказал Витька, пока мы ехали, – что не только вернули тебя, но и вылечили? Не поверил бы, если б сам не увидал.

– Они... неплохие, – сказала Кира. – Но и не хорошие. Габриэлле было интересно со мной иногда побеседовать, когда она стала женщиной. Лечение моих глаз ей ничего не стоило. Вот она и сделала широкий жест.

– То есть ей было приятно сделать доброе дело, и она его сделала – в первую очередь для себя?

– Наверное. У них же...

– Если скажешь сейчас о небинарной морали, меня затошнит! – сказал Витька и рассмеялся.

Кира его поддержала. Ива улыбнулась.

Я подумал, что Витька – просто талант по нахождению общего языка с кем угодно. Настоящий прирожденный дипломат. Раньше я полагал, что просто мы с Витькой подходим друг другу. А сейчас – что дело именно в талантах Витьки.

Пока ехали, выяснилось также, что Первая больше не соизволила ни с кем беседовать. Когда с небес опустилась голограмма (которая обладает некоторой материальной плотностью), у остальных случилось что-то вроде кратковременного помрачения сознания. Те несколько минут, что я беседовал с полоумным умботом, а затем Кураторшей, для Витьки и Киры пролетели, как одна секунда. Ива же сознание не теряла, но отметила, что ее движения скованы, а органы чувств сильно ограничены. Она ничего не воспринимала за пределами сферы с радиусом в пару метров.

Кира совершенно не переживала, что все ее небогатые пожитки остались в Росс. Зато беспокоилась о судьбе начатой хроники.

– Какой хроники? – оживился я, оторвавшись от лицезрения дороги впереди. Скачущие мысли на время затихли от удивления.

– Хроники Поганого поля, – слегка смутилась Кира. – Я решила описать все, что знаю... Что прочитала в той библиотеке в Князьграде и что узнала в росской библиотеке.

Витька восхитился:

– Ого! И мы с Олесем там будем?

– Вы будете почти что главными героями, – улыбнулась Кира.

Мы ехали в сумерках около часа, пока холмы и горы Прикордонья не пропали в темноте позади. Затем остановились на берегу и раскинули лагерь. Ива сказала, что далеко ехать нет смысла – из-под радаров Первой и ее оружия все равно не ускользнуть, и ночь на дворе. Если мы до сих пор живы, значит, Кураторы действительно нас отпустили.

А раз отпустили, значит, не теряют надежды заполучить допарты, додумал я. Проблема Кураторов из моей жизни никогда не исчезнет. Пока я сам не попытаюсь разобраться с ними. Бегать от них всю жизнь – не выход.

...Я снова полюбовался на Киру и закрыл глаза, настраиваясь на сон. Большое дело сделано, говорил я себе, пора немного расслабиться. Есть еще много проблем, которые надо решить, но о них будем думать позже...

***

Утром я “наловил” в Танаисе самых разнообразных рыб – старался повыделываться перед Кирой. Ива отсортировала улов и половину выпустила обратно в воду – не все рыбы съедобны и вкусны. Но оставшегося хватало на обильный завтрак. Наложницы дали нам в дорогу разных вкусностей, так что в ближайшие дни исключительно рыбная диета нам не грозила.

“А семейка-то растет!” – не без удовлетворения отметил я, когда мы уселись прямо на теплый песок вокруг расстеленной скатерти со снедью.

Я поделился соображениями насчет россов и их страстным желанием рано или поздно заполучить допарты. Витька мрачно сказал:

– Готовься начать с ними войну. Ну, когда станешь председателем Сиберии и разберешься с тамошними проблемами.

Я глянул на него. Пацан был невыспавшийся, недовольный, встрепанный, помятый. Несладко в машине-то спать... Вечером в этой железной коробке жарко, утром холодно. Я почувствовал стыд. Надо было вчера настоять, чтобы он все-таки заночевал с нами в палатке.

– Почему сразу войну? – осторожно спросил я. – Иначе разрулить вопрос нельзя, что ли?

– Хочешь мира – готовься к войне. – Витька хмуро пожал плечами. – Можно будет, конечно, договориться. Но как договоришься, если им нужны твои допарты? А их, судя по всему, не извлечь без того, чтобы ты не умер или не впал в кому. Что ты предложишь вместо них?

Я поджал губы. Вчера меня спросили о Джероме, но я лаконично сказал, что старик умер. В детали не углублялся. В ушах до сих пор звучало это “лучше бы я умер”. Нет, магию и допарты отдавать нельзя ни в коем случае. А россы не угомонятся. В итоге выход один – война с истреблением всех Кураторов.

Меня передернуло от всех этих перспектив.

И ведь не отсидеться! Не спрятаться!

Я никогда не желал быть великим человеком, председателем, вождем или каким-то иным созидателем истории. Но судьба попросту не оставляет выбора. Сначала я как-то плавно и незаметно стал самым сильным (из известных мне) ведуном, а теперь вот становись завоевателем.

А ведь северная шаманка, Виталина Михайловна, сказала, что Лапа Дьявола дарит сверхъестественно долгую жизнь! Хватит времени и на завоевание Росс и многие прочие дела.

– Это все будет нескоро, – утешила меня Ива. Она сидела по-японски у нашего импровизированного “стола”. – Для начала нужно разобраться с Оком Ведьмы.

Я перехватил взгляд Киры, которая помалкивала. Она всегда была не особо словоохотливая – в отличие от Витьки.

Воображение мигом нарисовало картину: Кира рожает ребенка (в моих фантазиях это был сынишка), и нам волей-неволей надо будет прекратить искать приключения на одно место.

– Я вот засомневался...

– В чем? – оживилась Ива.

– В том, что будет правильно тащиться в эти болота на другом берегу. Поганое поле существует уже несколько веков – и ничего страшного не случилось. Единый не явился и не уничтожил человеческую цивилизацию... Чего кипиш-то поднимать?

– Напомню, что северяне исполняли завет Прародителей, – сказала Ива. – А их Прародители – те самые программисты, что разработали Катехизис Умботов.