– У вас, россов, есть все, кроме магии, да? – спросил я.

А сам подумал:

“Многие годы, если не века, россы были самыми продвинутыми в Поганом поле. Но не владели магией. Экспериментировать над живыми ведунами им не позволял закон, но теперь Кураторы пересилили бюрократию. А это значит, что настроения в Республике изменились”.

Люция склонилась и взяла эльфа за ошейник. Потянула на себя.

– Где Джером, ползучая ты гадина?

– Я... же... сказал... в лаборатории БуфСпика... – прохрипел тот.

Я почуял, как Люция давит на пленника волшбой – но безрезультатно. Я тоже подключил все Знаки.

Мухаммед, равнодушно наблюдая за всем этим безобразием, предложил своим вкрадчивым мягким голосом:

– Его что-то защищает от нашей волшбы. Поскольку россы не прирожденные ведуны, полагаю, что его защищает одежда. Разденем его донага и продолжим допрос.

Люция отпустила ошейник, и эльф перевел дух. Его вытянутая рожа покраснела.

– Не выйдет! Экранирующие фракталы внедрены нам в организм! И вы не имеете права меня пытать! Секуляры...

– Мне нужно поговорить с Габриэллой, – перебил я.

– А я хочу обменять Джерома! – встряла Люция.

Я оглянулся на нее, поднялся и встал перед ней. Мы были почти одного роста. Отщепенка излучала лютую ярость.

Лучше б она не знала, что Джером жив...

То, что старый Отщепенец жив, путало мне карты и мешало торговаться с Несторием.

А не ушатать ли Люцию волшбой? Со мной она не справиться. Не справятся и остальные, пусть даже скопом нападают.

Но я вовремя вспомнил совет Витьки: остыть и сначала думать головой.

– Люция, – начал я максимально спокойным голосом. – Мы должны действовать вместе. Мы спасем Джерома и мою Киру... Вместе!

Люция перевела дух, едва заметно кивнула и отступила.

Несторий хохотнул. Несмотря на потрепанный вид, вел он себя до невозможности вызывающе. Вероятно, не сомневался, что с минуты на минуту его вызволят Секуляры. Но, даже учитывая это, нельзя было не восхититься его отчаянной наглостью.

– Никого вы не спасете! – сказал он. – Вы все – сборище бродяг и балбесов, которым повезло родиться с магическим даром...

Про меня он, кажется, ничего не знал. Иначе не приравнял бы к Отщепенцам, природным магам.

– Когда-то давно, – продолжал эльф, вдохновленный нашим молчанием, – мир делился на страны, где больше всего ценились полезные ископаемые... Некоторые страны были населены ленивыми балбесами вроде вас, но им повезло родиться на богатой земле. Они ничем не заслужили этого богатства, но с радостью продавали его более развитым странам. У себя же устроили жуткую коррупцию, грабя не только природу, но и собственных соотечественников. А соотечественники были слишком тупы, ленивы и инертны, чтобы что-то с этим делать. Тех же инициативных, кто пытался бороться, правители этих стран просто-напросто подавляли или подкупали, и с тех пор борцы служили той же власти, делая вид, что противостоят ей. Захватившие власть балбесы подкупали также правителей более достойных, трудолюбивых стран, распространяя заразу коррупции...

– Хорош трындеть, – перебил я на тру-ру. Перешел на росский: – Какое-то у тебя примитивное и однобокое ви́дение времен Скучного мира... То есть мира до появления Поганого поля. Все было гораздо сложнее. Мир не делился на балбесов и не-балбесов.

Эльф пожал узкими плечиками.

– Неважно, на что он делился. Так его запомнили, таким он и остался в истории. История – великий фильтр, отсеивает все ненужное и неважное, оставляя только то, что нужно помнить, как уроки прошлого... Я к чему? К тому, что сейчас, в наше время, основная ценность цивилизации – не ископаемые, а способности человеческого организма и разума. И снова, как встарь, этот дар оказался в распоряжении ленивых балбесов...

– А может, мы этого достойны? – спокойно поинтересовался Мухаммед на правильном росском. – Все происходит по воле Вселенной, и ничего не случается зря.

– Волю Вселенной нам никто не сообщал, – сказал эльф язвительно. – Поэтому будем исходить из принципа случайности. Случайность несправедлива, и ее надо исправлять.

Я опустился перед эльфом Несторием на корточки и дал ему чувствительную пощечину.

Язвительность и надменность как рукой сняло. Несторий перестал мерзко лыбиться и испуганно уставился на меня.

– Мне, – раздельно, словно вбивая слова молотком, отчеканил я. – Нужен. Габриэль БуфСпик! Или ты придумываешь, как нам угодить, или в ближайшее время гостишь у нас на правах очень особенного гостя!

Несторий облизнул губы бледным языком. Взгляд его глаз метнулся к выходу из шатра. Ждет Секуляров, а те не торопятся...

– А нужен ли ты ей? – выпалил он.

– Клянусь непересыхающим Танаисом, мне надоела эта наглость! – взревела Люция.

Молниеносно выхватив саблю, взмахнула клинком – возле моего лица свистнул воздух. А на физиономии Нестория проступила длинная рана, из нее обильно потекла кровь.

– А-а-а! – заорал росс, задергался, но руки у него оставались связанными за спиной.

– Мы тебя по частям вернем! – рычала Люция. Ее удерживали Мухаммед и Алишер.

Несторий мотнул головой – капли крови брызнули по глиняному полу шатра. Рана пересекала щеку и располовинивала нижнюю губу. Я смотрел на рану и удивлялся, что россы внутри, оказывается, сделаны из мяса и крови, а не гламура и понтов. А еще думал, что зря Витька боится за меня – Люция куда темпераментнее.

Тяжело дыша, мокрый и окровавленный Несторий прошипел:

– Джерома тоже по частям вам пришлем!

При этих словах Люция перестала вырываться и поникла. Джером для нее дорог, а чертов росс сразу вник, куда бить.

– Не видать вам ни Габриэллу, ни Джерома, тупые вы животные...

– Прошу прощения, – прозвучал рядом голос Ивы. Она изъяснялась по-отщепенски.

Когда она успела войти? Мы были слишком увлечены допросом, поэтому перестали контролировать окружающее. И симплы ее впустили...

Поскольку никто не возражал, Ива в своих обтягивающих синих штанах и желтом топике, с гривой распущенных волос, подошла ко мне и Несторию, обливающемуся кровью, но по-прежнему наглому.

Наклонилась и вцепилась в ошейник росса.

– Ива... – начал я, решив, что она хочет его задушить или свернуть шею.

– Нет-нет-нет! – на росском забормотал Несторий. За все время я впервые увидел, что он реально испуган. – Только не это, проклятый биобот!

– Я не биобот, – ласково сказала Ива. Ее пальцы надавили на определенные места на ошейнике. – Я Ива, умбот и Либерахьюм, созданный во времена, когда Республика Росс была совсем молода. И я участвовала в разработке этого прибора.

Щелкнуло, и ошейник развалился на две половины, соединенные шарниром. Ива выпрямилась держа в руке разомкнутый ошейник, а Несторий с голой тонкой шеей зажмурил глаза и бормотал что-то жалкое и невнятное.

– Что это такое? – спросил я, показав на ошейник. – Его защита от волшбы?

– Намного лучше, – сказала Ива. – По крайней мере, с точки зрения этого росса. Это интерактивный ошейник, через который за ним наблюдают его Последователи. Он Изъявитель и вел стрим все это время. То, что он терпит пытки и при этом проявляет чудеса храбрости, повышает его рейтинг. И не только рейтинг, но и положение в иерархии Росс. Война в Прикордонье – отличный способ для амбициозных россов быстро вырасти от Солаги до Спикера.

– Так он экстремальный блогер? – понял я и изумленно поглядел на Нестория.

Тот орал, брызгая кровавой слюной:

– Сука! Я до тебя доберусь! Сожгу все твои нейроны!

Люция пнула его по ляжке, и он заткнулся.

– Снять ошейник непросто, – сказала Ива, – если не знать, как. И возвращать его мы не обязаны даже по правилам Секулярной этики. Неодушевленные предметы – байки, экипировка, оружие и стрим-ошейники – могут быть повреждены в ходе боевых действий, и возмещение за них не предусмотрено.

– Для этого дурня рейтинг важнее здоровья? – поразился я.

– Здоровье поправить в Республике не проблема. Рейтинг действительно важнее. От него зависит слишком многое.