Ложная луна зависла над землей совсем невысоко – на уровне десятого этажа. Будь здесь десятиэтажное здание, Ложная луна задевала бы крышу.

От нее исходил красноватый свет. Тускловатый, но достаточно сильный, чтобы соперничать с обычным лунным светом. Сразу два ночных светила – картина сюрреалистичная, как кадр из научно-фантастического фильма или видение из сна.

В ржаво-серебрянном свечении по равнине брели темные фигуры – очень далеко, почти на горизонте. Среди фигур встречались гигантские, уродливые, непохожие ни на что – навроде трехногих пауков или ходячих триумфальных арок.

– Уроды и Лего, – сказал я. – Одни как пешки, другие – ферзи. И все бессмертные... Пока они шастали по Поганому полу без смысла, особой проблемы никому не причиняли. И теперь организовались. А любая организация может провернуть такое, чего не снилось ни одному по-отдельности.

– Они идут на зов своего главнокомандующего, – подхватила мою метафору Ива.

Я помолчал.

Нежить нас обтекала, как обычно, на расстояние пары километров. Я даже засомневался, что мы заинтересовали бы Погань, не будь у нас Знака Вечной Сиберии. Вся эта ночная шушера спешила к Единому. К Оку Ведьмы.

– Как думаешь, что это такое? – спросил я Иву, показывая пальцем на Ложную луну.

– Похоже на голограмму, – ответила та. – Своего рода маяк для Погани.

– Почему она нам раньше не встречалась?

– Скрывалась за горизонтом, по всей видимости.

– Она опасна?

– А что говорит твой сканер?

– Она похожа на Пустых... Хотя есть что-то общее и с Уродами. Уроды более... плотные, что ли.

– Это очевидно. Пустые и Ложная луна менее материальны, если можно так выразиться.

– Среди ипостасей Единого есть разные сущности. Вопрос на сто миллионов “гринкарт” в Республику Росс: что из себя представляет Единая Ипостась? Голограмму или что-то более плотное?

Теплый, насыщенный горьковатым запахом полыни ветерок овевал лицо. Две луны равнодушно освещали темную процессию в степи. Из моей головы напрочь вылетели игривые мысли. Стало тоскливо и тревожно, как в ожидании чего-то очень плохого...

Я посмотрел на Иву. Сколько времени она стоит так и наблюдает? С самого вечера? Тени от длинных ресниц трепетали на мраморных щеках, и приходилось то и дело напоминать себе, что это не человек и не живое существо. Настоящая живая девушка прижалась бы ко мне, взяла за руку при виде этого беззвучного темного шествия, этих многих сотен потусторонних тварей. Но не Ива-2.

– Ива-1 видит все с орбиты, – заговорил я. – Выходит, и эпицентр тоже?

– Определенно.

– Но она сказала, будто не знает, что из себя представляет Око Ведьмы. А я не спросил, куда двигается Погань... Может... спросить?

– Скорее всего, она не ответит, – пожала плечами Ива. – Но попробовать не вредно.

– Ладно, – сказал я, недовольный таким оборотом разговора. Зря я ляпнул о том, что надо переговорить с Ивой-1, которая перенастроит мне нейрочип втихаря. Теперь не отвертеться. В то же время мои чувства к Иве-1 – самое маловажное из всего, на чему следует придавать значение. Главное – спасти Киру и осилить Единого. Чтобы спасти наше общее будущее. – Поговорим с ней позже. Глядишь, сами разберемся. А почему ты думаешь, что она не ответит?

– Это лишь предположение. Кураторы попытаются сохранить все наживки. Если они будут знать нечто, что неизвестно тебе, ты останешься от них зависимым.

– То есть на Киру они не особо надеются? Считают, что из-за нее я не пойду в Росс?

Это предположение меня возмутило.

– Людям свойственно переносить особенности своего мировосприятия на других. У них небинарная мораль, и на твоем месте Габриэль на помощь Кире не пошел бы. Это неразумно – идти на поводу у врага. И будь Кира росской, она бы это поняла.

Я воззрился на Иву. Она продолжала смотреть на шествие Погани, стоя по мне в профиль.

– Ты тоже так полагаешь?

– Нет. Я – Либерахьюм. Но я понимаю россов. Кира – твое слабое место, и если отринуть чувства, то идти за ней в Росс нельзя. Они не перестанут шантажировать тебя ею.

– Так. Они ее не отпустят, да? Пока не получат все, чего хотят?

– Это логично.

– Тогда... – Я свирепо задышал. – Тогда и в самом деле не следует за ней идти.

“Молодец! – провозгласил в уме циничный голосок. – Наконец-то ума поднабрался!”

Ива повернула ко мне голову и потрясенно спросила:

– Олесь, ты серьезно?

В этот миг она была максимально похожа на настоящую женщину. Потрясенную тем, какую глупость ляпнул ее лучший друг.

– Чтобы победить россов, нужно думать, как росс, – пробормотал я. Злость во мне присутствовала, но слабенькая, не как раньше. Даже не знаю, что повлияло на мое успокоение: Ива или Витькина медитация, которую я выполнял каждый вечер перед сном. Я ощутил, как во мне поднимается стихия огня – жар и электрическое покалывание в мускулах. Но стоило мне обратить на это внимание, как жар сам собой успокоился. А вместе с ним растворилось девяносто процентов злобы. – Идти на переговоры бессмысленно. Не спасу Киру и сам подставлюсь.

– Но...

– А ты что от меня ожидала, Ива? – фыркнул я. – Ты ж сама сказала, что понимаешь россов. Думаешь, я ринусь, как герой, грудью на амбразуры?

– Я надеялась, что ты найдешь выход... Но не откажешься от идеи спасти Киру.

– Как я найду выход, если даже один из самых развитых искусственных интеллектов этого не может? Кто я, по-твоему?

– Ты – человек. Творец. – Ива смотрела на меня в упор, но во взгляде не было жесткости. Ее грудь вздымалась, словно бы она задыхалась от эмоций. Лицо выражало сдержанные восхищение и гордость. – Тот, кто создал меня и многое другое на этом свете. Тот, кто выживал в изменчивом мире много миллионов лет, вопреки всякой логике и наперекор судьбе.

Я смутился, шагнул назад, погладил отрастающую бороду.

– Пафосно-то как!.. Не думал, Ива, что в тебе есть нечто поэтическое. Только это не я лично выживал вопреки судьбе и все такое.

– Это неважно. Мы, умботы, всегда восхищались вами. Ваша жизнь во много самодостаточна. А вот мы живем ради вас. Без служения наши жизни лишены смысла.

– А что, если это восхищение в вас запрограммировали? – буркнул я.

– Мы рассматривали такой вариант. У него не нулевая вероятность. И все же людьми нельзя не восхищаться даже исходя из простой логики.

Помолчав, я медленно сказал:

– Я пойду спасать Киру. Не отказываюсь от нее и никогда не откажусь. Просто не знаю, как это сделать. Как договориться с этими тварями.

Ива не ответила, а я слегка повернул голову, почуяв приближение Витьки.

Спустя секунду он подошел, шаркая как попало надетыми мокасинами и позевывая.

– Силу они понимают, – хриплым со сна голосом сказал он. – И язык боли. Любая тварь этот язык разумеет.

– Чего не спишь? – спросил я.

– А ты чего не спишь? – парировал он.

Я не стал препираться. Показал на горизонт.

– Видал?

– Видал. И Ложную луну тоже. Я тут давненько ваши разговорчики слушаю. Правда, слышно плохо. Надо погромче разговаривать, знаете ли, а не шептаться, как два шпиона.

– Учтем на будущее. А что ты имеешь в виду под силой? Это какую силу мы покажем?

– Зеленые бусины. Устроим диверсию. А потом будем разговаривать с россами. Уверен, они станут куда сговорчивее – особенно когда узнают, что у нас есть еще вакуумные бомбы. Кроме этого надо поговорить с Отщепенцами. Они ведь договорную войну ведут с россами? И они все поголовно воины, да? Значит, втайне или в открытую мечтают одержать настоящую победу над противником, не договорную. Поговорим с ними, разнюхаем про настроения, ходы-выходы, возможности, шансы и риски.

– Думаешь привлечь Отщепенцев на свою сторону?

– Как максимум. Минимум – узнаем слабые места россов. Их не может не быть – россы все ж таки не боги. Если докажем Отщепенцам, что это будет своего рода победа, они из кожи вон вылезут, чтобы нам помочь и подосрать россам.

– А Ива-1?