– Серая масса, ага.

Пока Федя старательно связывал Егора в спальне, где громоздилась двухъярусная кровать, смахивающая на нары, я вышел из избы и свистнул. Спустя пару минут из леса вышел недовольный Витька.

– Что так долго? – забрюзжал он. – С двумя доходягами не мог справиться? Говорил же: пойдем вместе – помогу.

– Один из них – не доходяга, – сказал я. – Магия на него не действует, а ради родины он готов положить жизнь, не раздумывая.

– Положил? – равнодушно спросил Витька.

– Обошлось шишкой на голове, – ответил я, подумав, как бы отреагировал Витька, скажи я, что прикончил смелого охранника.

– Круто, – одобрил Витька. – Люди не виноваты, что иногда рождаются патриотами.

Мы вернулись в избу. Я велел Феде накрывать на стол – выкладывать все, что есть съестного. Оказалось не так и много: в основном консервы и сухари. Нашелся ароматный чай в виде спрессованных блоков – самый качественный продукт в этой избе. Я подозревал, что местные балуются чефирчиком... Одурманенный Федя радостно ставил во дворе самовар, хлопоча, как радушная хозяйка; связанный и снабженный кляпом Егор мычал в спальне, а мы с Витькой, не слишком торопясь, перекусили. Я сидел у окна, посматривал, как чувствует себя Федя, не надо ли обновить волшбу.

– Транспорт есть у вас? – спросил я охранника, когда тот притащил кипящий самовар. – На каторгу как ездите?

– Мы не ездим. Оттуда сами приезжают, на грузовиках. Привозят груз или увозят. Наше дело – встретить да проводить. И следить за порядком.

– Плохо, – прошептал я.

– Наш бы мусоровоз воскресить, – сморозил глупость Витька. – Там столько всего было, ух! Я припоминаю...

– Вряд ли его можно воскресить, – думая о другом, сказал я. – Неживая материя при переходе разрушается... Кстати, ты говорил что-то про то, что мы материализовались заново в этом мире.

Витька нахмурился.

– Когда?

– В башне, сразу после твоих видений.

– А, это... Сам в толк не возьму, что такое болтал. Показалось, будто понял все, а потом – бац! Все испарилось. Это как бывает, когда во сне придумываешь что-нибудь умное, даже гениальное, просыпаешься, быстренько записываешь на бумажке или в телефон. Потом проснешься как следует, прочитаешь – и видишь, что полная фигня. Аж до кринжа доходит.

– И все-таки?

– Ну, мне показалось, что мы по-настоящему умерли в одном из миров, а в другом заново материализовались. Со всеми шмотками. Но шмотки эти – ненастоящие как бы... Остатки сна, часть лимба. Вот они и испарились со временем. А мы остались.

– То есть нас кто-то воскресил с теми вещами, которые нам запомнились, но потом решил, что это перебор и дематериализовал неорганику?

– О! Точняк!

– А где мы умерли по-настоящему? В Скучном мире или этом?

– Вот это я так и не понял...

– Ладно. – Я бросил взгляд за окно. Светало. – Опять нас понесло в метафизику. До чего она прилипчивая, а? Сконцентрируемся на насущном. Ива, как нам спрятаться от Ивы-1?

– Боюсь, что никак.

– Здрассьте, приехали! – сказал я. – Я-то надеялся, что ты что-нибудь придумаешь. Специальный зонтик там, или прихрамывать мне понадобиться, чтобы с орбиты не срисовали по походке.

– Ива-1 слишком развитый искусственный интеллект, – не без гордости заявила Ива, – чтобы попасться на такую удочку. С высокой долей вероятности она нас уже засекла и просто наблюдает.

– Значит, уничтожать нас не собираются?

– Нет. Или ждут санкции Сюзеренов.

Я подумал немного, затем решительно сказал:

– Дай мне связь с ней.

– Что? – поразилась Ива, хотя “услышала” с первого раза. Не могла не услышать, сидя у меня в мозгу.

– Сними блок с допарта связи. Я хочу с ней поговорить.

– Она попытается подавить меня и в худшем случае стереть из памяти нейрочипа! И перепрограммировать тебя!

– Ты можешь поставить какой-нибудь фильтр? – спросил я, не прокомментировав слово “перепрограммировать”. Люди не компьютеры, чтобы их программировать, хотелось поспорить мне. Но потом подумал, что, во-первых, могу этим обидеть Иву (она достаточно развита, чтобы обижаться), а во-вторых, это в корне неправильно. Человека еще как можно программировать и перепрограммировать. Квест-пропаганда Вечной Сиберии тому пример.

Ива на интерфейсе замотала головой, растрепав волосы, зажала острые ушки ладонями, зажмурилась. Но после посмотрела на меня и сказала:

– Потенциально это возможно. Но у тебя полторы минуты. Потом я обрываю связь, пока она не перехватит контроль над процессором. Ты уверен, что тебе это надо?

– Выхода нет. Она нас видит, но ничего не предпринимает. Значит, у нее другая цель. Я хочу узнать, какая.

– Что это тебе даст?

– Облегчение! – раздраженно ответил я. – Облегчение мне это даст! У меня планы, и мне не улыбается ждать невесть чего и дергаться. Первое в моем плане – спасти тетю и увести в Поганое поле. Второе – вернуться в Республику Росс и увести оттуда Киру. Потом поселиться дружной семьей у Отщепенцев или еще где-нибудь. Если Габриэль чего-то от меня хочет, то можно поторговаться.

– Мы знаем, чего он от тебя хочет! Допарты!

– Пусть берет и подавится. Я за них не цепляюсь. Мне волшба нужна для моих миссий, а когда семья воссоединится, обойдусь и без допартов. До этого ведь жил как-то.

– Чего? – влез в разговор Витька, слышавший только мои реплики. – Не отдавай волшбу!

– Кроме того, – сказал я, – может быть, допарты копируются, как файлы и программы. Я просто поделюсь опциями с Габриэлем, и пусть делает с ними, что хочет, хоть вставит себе в очко...

– Ничего хорошего он не захочет, – вставил Витька.

Проигнорировав его, я закончил:

– При любом раскладе нужно вступить в переговоры. У нас нет другого выхода.

– Хорошо, – вздохнула Ива. – Но помни: я отрублю связь через полторы минуты или досрочно при любом намеке на суггестивную передачу со стороны Ивы-1. Она – враг, не забывай.

***

Я прикрыл веки, расслабился – хотя сердце стучало отбойным молотком, – откинулся на неудобную вертикальную спинку деревянного стула.

Иконка Знака умбота обрела яркость и объем, активировалась. “Кропнутый” образ Ивы растворился, вместо нее проявилось четкое голографическое изображение той же Ивы... Вернее, слегка изменившейся.

Помимо четкости изображения, в ней отмечались изменения во внешности. Уши перестали быть заостренными, стали обычными, человеческими. Волосы потемнели, закурчавились и стали короче. Ива-1 смотрела на меня совершенно спокойно, без улыбки, но и без злобы.

– Здравствуй, Олесь, – произнесла она.

– Привет, Ива.

– Ты открылся... но не полностью. Тебе сейчас помогает моя резервная копия?

– Ага. У нас мало времени. Чего Габриэлю от меня надо? Я готов торговаться.

– От тебя ему нужно то же, что и прежде: твои допарты. О чем именно и как ты намерен торговаться?

– У меня есть кое-какие планы. Мне нужна моя тетя и Кира Огнепоклонница. Габриэлю нужны мои допарты. Если он не будет мешать спасать тетю и выдаст Киру, я могу отдать допарты. С условием, что это не повредит моему здоровью и жизни.

Ива-1 неожиданно улыбнулась.

– Твоему здоровью и жизни трудно повредить, Олесь Панов. По нашим данным ты взорвался на машине. Я пропустила этот момент, потому что перезагружалась, но позже мы реконструировали произошедшее. Мы не можем понять, как ты выжил, и откуда взялся этот мальчик.

Я махнул рукой.

– Долго объяснять. Хотя я и сам этого до конца не понимаю. Итак, вы согласны на переговоры?

Ива-1 опустила на миг глаза – я подумал, что она разговаривает еще с кем-то. Конечно, она умбот и ведет диалог сразу со многими десятками, если не сотнями и тысячами персон, среди которых не все люди, но именно сейчас она отвлеклась. Или сделала вид, что отвлеклась.

– Согласны, – сказала она и снова улыбнулась. – У Кураторов сейчас много дел: они зачищают все базы Либерахьюмов. Сеть сторонников бинарной морали расширилась так сильно, что через какое-то время у всей Республики Росс были бы значительные проблемы. Габриэль рад, что устроил Черную ночь, хотя несколько часов Росс была беззащитна перед врагами.