— Ерундовые часы. Две шкалы и обе разное время показывают. Я ж говорю, сломанные.

— Сдается мне, что я видел такие совсем недавно, — вспомнил Картазаев. — Мне надо на них взглянуть!

Однако, как выяснилось, это оказалось труднее, чем он мог себе представить. Глюк вещички при себе не держал, опасаясь воровства. Для подобной цели за территорией подвала у него имелся схрон, про который естественно водонос не знал.

Вскоре они оказались перед приземистым зданием, стены которого состояли из одних балок, прихваченных по углам сваркой. По всей видимости, внутри подразумевались огромные витражные стекла, от которых со временем не осталось и следа.

— Что здесь все-таки произошло? — поинтересовался Мошонкин. — Землетрясение?

— Все может быть, — уклонился от ответа водонос. — Мы нашли все таким, каким вы сейчас видите.

— А тени на стенах? Кто это? — опасливо продолжал Мошонкин.

— Те, кто жил до нас, — сказал водонос.

— Кто их так? Конечно, не знаете?

— Об этом все знают. Те, кто имел огненный арбалет.

— Может быть, их бог наказал? — задал провокационный вопрос Картазаев.

— Ну, если у него был огненный арбалет, то может и он.

— Глупый ты, Анвар, богу арбалет без надобности, — подколол его Мошонкин. — Он тебя молнией промеж глаз. Сначала испепелит, а потом на том свете заставит сковородку лизать.

Водонос принял донельзя деловой вид и сказал:

— Ну что, пришло время поработать, — после чего указал на просматривающееся насквозь из-за отсутствия стен здание. — Тут пожар был, а еще раньше сахар хранился. Он весь спекся и обуглился, но если очистить, то за него можно у Глюка банку консервов получить.

— Ну что будем делать? — спросил Мошонкин у Картазаева.

— Сахар будем искать!

Мошонкин оглядел пепелище и произнес:

— Всю жизнь мечтал на шоколадной фабрике работать.

Картазаев постарался сделать так, чтобы участки оказались рядом. Хоть, откровенно говоря, спрятаться хромому было негде. На полу громоздились угольно черные окаменевшие кучи. Они взяли по арматурине и пытались отколоть хоть кусочек. Задача оказалась невыполнимой. Ничем не лучше поисков Черепа.

— Похоже, этот сахар автогеном варили, — проворчал Мошонкин, раздевшийся до пояса и напоминающего начинающего стахановца.

Он даже вздрогнул, когда Картазаев опустил ему руку на плечо.

— Вы чего, Владимир Петрович?

— Хромой смывается, — прошептал Картазаев. — Пошуми тут немного.

Он исчез среди торчащих балок, словно призрак. Мошонкин и не предполагал, что на глазах можно так замаскироваться, для этого надо быть, по крайней мере, Игорем Кио. Не желая ударить лицом в грязь перед Картазаевым, Мошонкин продолжал ударно трудиться. Ему даже показалось, что куча поддалась.

— Заканчивай железо долбить! — воскликнул Картазаев, вновь появляясь.

— Почему железо? — не понял Мошонкин.

— Чугун? Сталь? Не знаю, у кого температура плавления меньше, но это не суть важно. Ты так и не понял, что это не сахар?

— Ах, хромоножка хренов! — Мошонкин в чувствах швырнул арматуриной. — Где он?

— Не больше квартала отсюда.

— Так идемте скорее, шею ему сейчас намылим.

Картазаев натужно замялся.

— Видишь ли, это сейчас не совсем удобно. Анвар-водонос не одни.

У Мошонкина сразу возникло тысячу вопросов, но Картазаев не удовлетворил его любопытства, только сказал:

— Идем, сам посмотришь.

— Надо поторопиться. Как бы не сбежал, — забеспокоился Мошонкин.

— Эх, Вася, от такого не сбегают.

Анвар-водонос устроил себе укромный уголок на парковке. В зале, где можно было разместить целый автобусный парк, возвышались кучи застывшего цемента. Некоторые имели форму пирамиды, другие походили на лунные кратеры. В одном из таких кратеров и притаился водонос.

Загодя предупрежденный Картазаевым, Мошонкин осторожно высунулся над краем, и от увиденной картины все предупреждения напарника вылетели у него из головы. Водонос был с девушкой.

— Ах ты, хромой черт! — вырвалось у него, и Картазаев был вынужден зажать ему рот.

Впрочем, парочка была занята серьезным разговором, и возглас остался без внимания. Девушка была хороша. Лет семнадцати, не больше. Черные волосы спадали на хрупкие плечи. Чистое лицо и огромные карие глаза. Когда она улыбалась, то становилась похожей на ребенка. Девушка была одета в тонкое платьице, в котором остренько торчали едва начинавшие развиваться девичьи грудки. Водонос, прихрамывая, расхаживал перед ней, заправляя рубашку в мятые штаны, и лицо у него было красное.

Опасаясь быть увиденными, напарники спустились с кратера и укрылись за соседней кучей. Опешивший от увиденного, Мошонкин сел прямо на пол и прошептал:

— Как он посмел? Она ведь еще ребенок!

Непонятно, что было больше в его голосе. То ли боли за поруганную красоту, то ли ревности. Картазаев решил разрядить обстановку.

— Ты о чем?

— Хромой с этой девочкой. Они того?

— Что за ерунда? Конечно, нет.

Мошонкин недоверчиво посмотрел на него и сказал:

— Это вы специально, Владимир Петрович, чтоб меня успокоить.

— Я не знаю, что сделать, чтоб ты мне поверил. Клятву давать не приучен. Я ее только раз давал, когда присягу принимал.

Мошонкин посветлел лицом:

— Правда? — когда Картазаев кивнул в ответ, изобразил бурную деятельность. — Тогда надо подслушать, о чем они там говорят.

— Мне глубоко плевать, о чем они там говорят. Да и заметить они нас могут. Гораздо важнее, куда они пойдут.

Ждать пришлось недолго. Зашуршали стронутые с места камешки, и на вершине соседнего кратера появились хромой и его юная спутница. Мошонкин даже присвистнул: водонос сжимал в руках арбалет. Девушка переоделась, надев брюки и рубаху, и походила на подростка. Теперь она ничем не отличалась от обычных обитателей подвала. Водонос хромал больше обычного, но когда девушка хотела помочь ему перебраться через мешающую им кучу мусора, он довольно грубо оттолкнул ее. Дождавшись, пока парочка выберется наружу, Картазаев с напарником последовали за ними.

Водонос споро хромал впереди, иногда покрикивая на отстающую спутницу. Теперь он походил на злого карлика-колдуна, так как девушка оказалась на голову выше. Она безропотно слушалась хромого. Похоже, для нее он был и хозяин и повелитель.

Пользуясь прямотой улицы, напарники могли отпустить преследуемых на большую дистанцию. Никуда б они не делись в любом случае. Мошонкин вдруг вновь обеспокоился проблемой их взаимоотношений.

— Между ними точно ничего не было? — спросил он.

— Не понимаю, почему это для тебя так важно.

— Дикость. Такая красавица и этот хромоножка. К тому же она несовершеннолетняя.

— Дикость была бы, если б про ее существование узнали другие аборигены, — возразил Картазаев. — Представляешь, ни одной женщины в округе, скопившееся сексуальное напряжение и вдруг такой подарок. Даже не женщина еще оформившаяся, которая, кстати, тоже не выдержала бы напора такого мужицкого стада, а девочка-подросток. Представляешь, что бы с ней сделали те же "испанцы"?

— Выходит, он ее спас? — пробормотал Мошонкин.

— Он для нее и спаситель и избавитель. Она к нему так и относится. К тому же он ее и кормит, похоже.

— Это вообще непонятно? Как хромой добывает еду?

— Это мы скоро узнаем, если ты перестанешь орать.

— Все равно это неправильно, — пробормотал Мошонкин. — Заполучить девчонку в полное свое распоряжение. Она ж несмышленая совсем.

— Говорю тебе, не было у них ничего, — сказал Картазаев.

Мошонкин недоверчиво посмотрел на него, но у него появилась надежда, что дела так и обстоят, как говорит полковник. Преследуемые свернули на широкий проспект, дома на котором стояли редко, и который в километре упирался в лес. Картазаев опять поразился тишине. Вокруг ни звука. Деревья казались единой застывшей массой. Ни ветерка.

До леса не дошли. Крайний дом возвышался менее чем в полукилометре от леса. Восемнадцать этажей покосившихся железобетонных конструкций. Часть панелей вывалилась, обнажив полуобрушенные лестничные пролеты. Не подходя к зданию, водонос укрылся за проржавевшим насквозь, вросшим в землю баком. Девушка пошла дальше.