На следующий день, я все же решился и подошел к маме с предложением продать наше пианино.
— Помнишь, настройщик последний раз приезжал, и предлагал за него тысячу. Может, стоит его продать?
— Зачем? — Удивленно спросила мама, — ведь ты играешь на нем.
— А, вместо него мы купим электроорган. Мы вчера с Викой в ГУМ заходили, там почти такой же как в пионерлагере стоит, и стоит всего 458 рублей. — Я немного округлил цену.
— А, чем тебе пианино не устраивает?
— Звук. Там можно воспроизводить такие оттенки звука, которых просто нет на нашем инструменте. Помнишь, что я играл в «Солнечном», разве было плохо?
— Ну, не знаю… — ответила мама.
Но все, же после долгих споров и убеждений я сумел уговорить ее. Вызванный по телефону настройщик, без лишних слов отдал тысячу рублей и тут же увез инструмент. Нам оставалось лишь дождаться выходных и съездить за электроорганом. Вся неделя прошла в сладостном предвкушении будущей покупки. Наконец, наступили выходные.
Заранее созвонившись с Пал Петровичем, мы с мамой на его «Москвиче» доехали до ГУМа и прошли в музыкальный отдел.
И тут оказалось, что этот инструмент, предназначен, для музыкальных коллективов. Более того, цена, указанная на ценнике была для оплаты перечислением. То есть купить его могли только организации, но никак не частное лицо. Все это меня очень расстроило. Мы заехали еще в пару магазинов, но везде нас ждало одно и то же. Обычные пианино, пожалуйста, а электроорган, увы, нет.
Домой я попал очень расстроенным и с ужасной головной болью. Из-за этих дурацких правил, я остался без инструмента. Мама, еще в магазине видя мои чувства, предлагала купить пианино, но я отказался. То, что продавали в магазинах, инструментом было только по названию. Для примера, в одном из них, я даже попытался, что-то сыграть. Тут даже мама согласилась, что слушать звуки, издаваемые этим ящиком, выше ее сил. Хотя и стоили они под тысячу рублей.
Дни проходили своим чередом, мы все так же учились, занимались спортом или выполняли задания дяди Чена. Единственное, что мне не хватало, так это музыки. Иногда казалось, что у меня вырвали кусок души, не дав ничего взамен. Иногда, когда было уже совсем невмоготу, мы с подругой заходили в музыкальный класс, или актовый зал и я пытался играть там. Но чаше всего, актовый зал был закрыт, а в музыкальном классе, разрешали играть только вечером, когда заканчивались все уроки. Поэтому и здесь, отдаться музыке, получалось очень редко. Как то услышавшие мою игру старшеклассники, пригласили меня в школьный ансамбль. Но после одного дня, я отказался играть в нем. Во-первых, потому, что одноголосый синтезатор, никак не заменял даже пианино, а во-вторых, мне просто претили те пошловатые и заезженные мелодии, которые игрались в школьном ВИА. А ничего другого там исполнять не хотели.
Месяц подошел к концу, двадцать пятого февраля, мне должно было исполниться тринадцать лет, но настроение, к сожалению, было совсем не праздничным. Если раньше, я с нетерпением ждал этого дня, то сейчас, он воспринимался как нечто обыденное. Мне даже было не интересно то, что мне подарят в этот день. Хотя, судя по таинственным улыбкам, как мамы, так и Чен-лаоши, подарок они готовили все вместе.
Наконец, наступил день рождения. В школе, конечно же тоже меня поздравили и даже сделали подарок, фарфоровую статуэтку изображающую бегущего оленя. Что они этим хотели сказать, не знаю, вроде бы до рогов мне еще далековато. Когда я это озвучил, смеялись все, даже классная руководительница. Единственным человеком, кто не смеялся, оказался Хабиров Рафик, и то только потому, что это именно он ее покупал. Но я как мог успокоил его, поблагодарив за подарок, и сказал что это просто шутка. Впрочем, что еще можно купить, собрав со всего класса по пятьдесят копеек. Обычно что-то подобное и дарили всем.
Когда мы пришли домой, я хотел по привычке зайти к подруге, но к моему изумлению, она не пустила меня, сказав, чтобы я подождал в коридоре. Сама же быстренько забежав домой бросила портфель и тут же вернулась ко мне. Взяв меня за руку, повела ко мне домой. Когда мы вошли в столовую, она вновь остановила меня, и отобрав мой портфель положила его на стул, а сама достав из кармана платок, сказала чуть нагнуться и стала завязывать мне глаза. Я так и не мог понять, зачем все это нужно.
— Сюрприз будет! — Сказала она и зачем-то провернула меня несколько раз, как это делается при игре в жмурки. После этого мы вошли в дом.
На меня тут же со всех сторон посыпались поздравления с днем рождения. Судя по голосам, все и мои мама с сестрой, и дядя Чен, и Игорь — брат моей подруги, и даже тетя Зина, моя тетка с моей троюродной сестрой Светой, находятся уже здесь, и ждут только меня.
Я хотел было сдернуть повязку, но Вика тут, же удержала мою руку и провела меня в комнату. Судя по доносящимся до меня запахам, мы обошли вокруг накрытого стола. Усадив меня на стул, подруга отошла в сторону и только после этого сказала:
— Вот теперь можно снимать! — громко сказала она.
Тут же послышалось громкое скандирование:
— По-здрав-ля-ем! По-здрав-ля-ем!! — я сдернул повязку, рассчитывая оказаться во главе праздничного стола, но к своему огромному изумлению, оказался сидящим возле новенького «Перле-2».
От увиденного инструмента, стоящего перед моими глазами у меня враз пропали все слова, которые я хотел сказать. Некоторое время я просто тупо пялился на него, боясь поверить в это. Сказать, что в этот миг я был счастлив, это не сказать ничего. От волнения, у меня даже появились слезы на глазах. С трудом оторвав взгляд от инструмента, я повернулся к гостям:
— Но. Как?! — только и смог произнести я.
На меня тут же со всех сторон вновь посыпались поздравления и какие-то подарки. Я благодарил за них, но все мои мысли находились совсем в другом месте. Я как будто потерялся, от нахлынувших на меня эмоций.
Откинув крышку, органа я с удивлением понял, что он уже подключен. Опустив руки к клавиатуре, я начал играть. Моментально, с первыми звуками композиции, исчез шум, наполняющий зал. Боковым зрением я видел, что все смотрят только на меня, и слушают ту музыку, которую я исполняю.
А через мгновение я, просто потерялся в ее звучании. Композиции сменяли друг друга, а я жил, парил в музыке, поднимаясь вверх и падая вниз на ее волнах. Весь мир перестал существовать для меня. Были только музыка и я.
Я очнулся только тогда, когда неслышно подошла мама и положила руки мне на плечи. Некоторое время я просто сидел, боясь пошевелиться, или проснуться и с ужасом осознать, что все это только мираж. Но все оставалось на своих местах. Я прижался щекой к маминым рукам, потом поднялся и обнял ее.
— Спасибо. — Прошептал я.
Застолье, несмотря на будний день, закончилось ближе к полуночи. Тетя Зина, со Светланой остались ночевать у нас. Когда все разошлись, я еще долго лежал в своей постели не в силах уснуть и вспоминал сегодняшний вечер.
В общем-то, и февраль уже был достаточно теплым. О том, что где-то лежит снег, здесь, в Ташкенте воспринималось почти сказкой. Земля уже в конце февраля, покрылась зеленью, набухли почки на деревьях, а в предгорьях, неподалеку от города, зацвели первые тюльпаны.
Вначале, я как-то задумался, может, стоит к женскому дню, купить какой-то подарок, но после решил, что гораздо лучше будет подарить им цветы.
Хотя для мамы, все же лучше и то и другое.
Праздник в этом году, выпадал на понедельник, поэтому намечалось целых три выходных дня. Еще примерно за неделю до этого, я выкатил из сарая свой мотороллер и тщательно проверил, все его узлы и детали, готовя к эксплуатации.
В субботу, я съездил на толкучку, где у какого-то барыги за пятьдесят рублей, купил флакончик «Пани Валевски» польские духи, думаю, маме они понравятся. Когда покупал, дважды переспросил его, о том, что духи настоящие и проблем не будет. Он уверил меня в том, что все будет хорошо, и я не пожалею о покупке. Но на всякий случай, я все же постарался запомнить его, хотя ничего и не говорил, но думаю, найду способ отблагодарить его, если, что-то не так. Вернувшись назад, я спрятал их в своей комнате.