— Это я — ох*енный господин!

А вот с Ириной у этого «ох*енного господина» как-то не сложилось. Вечером того дня, когда я подарил ей браслет, в таверне она не появилась. Признаюсь, ждал ее очень, хотел видеть и рассчитывал провести с ней ночь. Да, меня мучили неприятные мысли о том, что она — жена моего хорошего знакомого. Не друга, но товарища, с которым я много пересекался и по работе, и в Интернете. Да, я ее трахнул, при чем не самым благообразным образом, но я же тогда не знал, кто она. И все-таки не стоит смешивать в один коктейль то, что происходит здесь на Флагруме, и то, чем мы жили-дышали на Гай. Если все это слить воедино, то крышу может снести в легкую. В общем, имелись у меня кое-какие терзания и хотелось с Ириной поговорить, сблизится теперь уже совершенно по-другому, потому как зацепила она меня. Но москвичка к огромному сожалению не появилась ни в тот вечер, ни в следящий. Лишь через три дня она неожиданно пришла в «Хрустальный Филин», когда мы ужинали с Агатой. Отозвала меня, не пожелав общаться при коше. Мы вышли на улицу. Я оценил ее новое платье, явно дешевенькое, но несравнимо лучше прежнего.

— Как насчет приятного вечера, детка, — спросил я, приобняв ее. — Теперь за десять рублей.

— Нет! Не думай об этом! И дай, пожалуйста, сигарету, — попросила она, тихонько освободившись из моих рук.

— Все-таки решила, что приятные удовольствия за деньги — это не твое? — я полез в карман за сигаретой, которых у меня осталось всего три.

— Как ты догадался? — она хмыкнула, забирая сигарету из моих пальцев. — Серж, я скорее бесплатно дам тому, кто понравится. Понимаешь? Уже смирилась, что изменила мужу. Я уже решила для себя, что больше ему не буду верна. Но за деньги я спать ни с кем не буду — это унижение очень больно потом пережить.

— Тебе идет это платье, — я как бы случайно прикоснулся ее груди. — А давай со мной бесплатно и на всю ночь?

— Нет, — она оттолкнула мою руку и прикурила, отступив на шаг. — Во-первых, у меня важные планы на вечер — не спрашивай какие. А во-вторых… Займи десять рублей. Пожалуйста, мне очень надо! Как смогу, обязательно отдам! У меня должен скоро появиться доход.

— Хорошо, — она несколько расстроила меня отказом. Развязав кошель на поясе, я отсчитал ей на пять рублей больше и вложил монеты в ее ладошку.

— Спасибо тебе, сударь! — она поцеловала меня, обдав облачком табачного дыма. Поцеловала тепло, с искренней благодарностью. И слово «сударь», хотя произнесенное шутливо, звучало с ее губ очень приятно. Как же быстро в ней что-то поменялось. Сейчас передо мной она была другим человеком. — И прости, я пойду, — добавила она. — Очень спешу. Завтра исчезну из Вятича не представляю на сколько.

— Надеюсь это не связано с Сестрами Ночи? — с опаской спросил я. Ее идея спутаться с обществом убийц мне пришлась не по душе.

— Это не важно, ответила она, — делая жадую затяжку. — Как тебя найти, когда я вернусь?

— Надеюсь, не с целью свести со мной счеты как сестра-поклонница Леды, — я улыбнулся, хотя было невесело. — Мы пробудем здесь еще пару недель, скорее всего в этой же таверне. Дальше не знаю. Агата долго не любит сидеть на месте, да и я такой же. Пути наши: то Вятич, то Китеж, то Кронград. Даже в Муром собирались, — я вспомнил о прежних планах, которые обсуждали с кошей. — Давай так: если потребуюсь, оставь здесь у распорядителя за стойкой записку, где тебя искать и когда. Я сделаю то же самое, когда мы отсюда съедем.

— Это на ресепшен, что ли? — сказала она и тут же рассмеялась нелепости.

— Да, на ресепшен, — я тоже рассмеялся. — Для связи лучше пока ничего придумать не могу. Имел бы свое жилье, так можно было бы почтой связаться.

— Желаю тебе заработать на свое жилье. Богатый дом или замок, — она грустно улыбнулась, словно выдавая этим свою далекую мечту. — Хорошо, как будет определенность, оставлю тебе записку, — она затянулась, докуривая сигарету до фильтра и добавила, отбрасывая щелчком пальцев окурок: — Думаю, это моя последняя сигарета. Все, спасибо тебе! Начинаю новую жизнь. Я побежала!

Сказав это, она проворно сбежала со ступенек и направилась в темный переулок.

— У тебя хоть немного здесь наладилось? Нашла что-то для себя? — спросил я, сожалея, что разговор вышел такой короткий и все, что я хотел сказать ей, так и не поместилось в эту встречу. А ведь на языке вертелось столько важного!

— Пока так себе, но сойдет, — ответила она, замедлив шаг. — Чтобы ни случилось, я смогу здесь выжить. Лишь бы здесь не появился Алан.

Вот и все, растаяли последние сомнения: она — жена Алана Башарова. Почему она не желает его появления, это уже не важно. Меня их семейные дела не интересуют. Я постоял еще немного у входа в таверну, глядя в сумрак опускавшейся ночи, сумрак, который забрал ее и, возможно, отдаст Сестрам Ночи. И подумалось, что в первый день знакомства с Ириной Башаровой я повел себя как… Верно она тогда сказала: «ты такой же урод, как те…». Зачем я на нее давил? Зачем я ее так унизил? Мои рассуждения, будто ей нужно пройти через «это», были лишь отмазкой в желании ее трахнуть. Ведь я реально мог помочь ей, по-человечески, ничего не требуя взамен. Но ладно, былого не вернешь. Осадочек, очень неприятный осадочек остался. Докурив сигарету, я пошел смывать его вином. Сегодня решил выпить больше обычного, несмотря на то что завтра требовался совершенно трезвый ум: завтра утром должна состояться встреча с Элиан Олли Уэсси. Именно таким было полное имя высокопоставленной эльфийки.

Когда я вернулся в обеденный зал «Хрустального Филина», Агашимая допила свой шашми и с полным блаженством наблюдала зелеными глазищами, за моим приближением.

— Сершш, включи мне Моцарта, — попросила она, потянувшись с негой в кресле.

С музыкой моего родного мира я начал знакомить кеошерийку в тот же день, как перетянул сюда смартфон. Моя фонотека оказалась не богатой: маленькая сборка какой-то попсы — ее заливал для Лены, которая, к счастью от меня ушла; совсем немного классики — иногда хотелось послушать именно такое; и конечно мой любимый рок: Led Zeppelin, Jethro Tull, Black Sabbath и еще всякое, всякое, чего иной раз настойчиво требовала душа. К моей великой радости попса коше не зашла. Рок она слушала, но лишь некоторые более мелодичные композиции, а вот классику полюбила сразу, особо Моцарта.

— Значит, Моцарт… — присев рядом, я положил на стол Самсунг и нажал кнопку плеера.

Агата завороженно смотрела на фантастическую игру красок на экране, когда раздались первые звуки Симфонии №40, коша, прижавшись ко мне, промурлыкала:

— Сершшш, я люблю твой мир! Как бы я хотела в него попасть!

Эх, детка, ты просто не знаешь, сколько в том мире дерьма. Причем не менее вонючего, чем в вашем. И несмотря на это, я тоже его люблю. Я ковырнул ложкой остывшее жаркое с жирными кусочками оленины и налил в бокал вино — рубиновые отблески заиграли в свете бронзового светильника, и это было красиво. Не менее красиво, чем феерия на экране Самсунга. Подавальщица, проходя мимо с подносом, покосилась все же не на бокал вина, а смартфон. Еще бы — любопытно этой дамочке посмотреть, как прыгают цветные полоски эквалайзера и кружится метель из разноцветных искр. И два мужика, хлебавшие эль за соседним столом, тоже поглядывали на нас с заметным охренением — любопытно им, откуда доносится Симфонии №40. Уж не кеошерийка ли ее мурчит? Но мне их любопытство и охренение пофигу. К такому я стал привыкать. Пусть думают, что я — маг. Я маг, когда курю, выдыхая со рта клубы табачного дыма; маг, когда хожу по городу в солнцезащитных очках; маг, когда врубаю неведомую этому миру музыку или фотографирую мою кошу — она очень любит позировать, а потом разглядывать, что вышло, и в благодарность меня облизывать.

* * *

Ставров Илья Васильевич — хитрый старичок. На случай, если со мной что-то пойдет не так, он решил остаться в сторонке. Договорился с леадорцами через каких-то подставных лиц из купечества, а сам, видите ли, не при делах, хотя светлейшую госпожу Элиан знает очень хорошо.