— Иван Сергеевич, ну какие мячики, я лучшим игроком на турнире признавался… — возмутился пацан, расстраиваясь, что его шутку не оценили.

— Слышь, че ты рассказываешь — лучшим… — забузел Осипов.

— Продолжай расчёт! — перебил я. — Хочешь с Баграмяном пару составить?

Осипов замолчал сразу. Шутников в шеренге больше не нашлось. Народ быстро поделился на две команды по 7 человек и Миша Баграмян, ни в одну команду не попавший и получивший отличный шанс за мячом побегать. Злой как черт, правда. Ну а кому такое понравится? Кстати, его словам о «лучшем» можно было поверить — антропометрия у детдомовского Вальдераммы что надо.

— Значит так, трудовая молодежь.

Я вытащил из своей сумки мяч, на указательном пальце крутанул, а потом сел на него и окинул свою новую команду взглядом.

— Вам как есть расклад дать по нашей ситуации? Психика устойчивая или с вами как с бабами сюсюкаться надо и слова подбирать?

— Как есть говорите, Иван Сергеевич, — ответили со второго ряда шеренги.

— Раз как есть, значит внимательно меня слушайте, чтобы глупых вопросов не задавать. У вас два варианта будет. Первый. Вы делать ничего не делаете, о чем говорите мне прямо. Я вашу позицию принимаю и сразу после этой тренировки сматываю удочки и отсюда уезжаю на первой же электричке. Ваши рожи забываю, как страшный сон в летнюю ночь и можете дальше творить все, что вам заблагорассудится. Хотите пейте, курите, да хоть поубивайте тут друг друга, мне уже будет плевать, бабок я за карьеру заработал достаточно. Куплю себе новую тачку, буду иметь красивых баб и путешествовать по необъятной стране. Что не буду, так это вспоминать о куче придурков, с которыми свела меня судьба.

Молодежь внимательно слушала, как мне показалась с интересом. Особо часть про баб и тачку им понравилась, кто в этом годе не мечтал о подобном. Понятно, что я самую малость приукрасил, денег то не было, однако слова сработали хорошо и как следует.

— Второй вариант у нас тоже есть. Понятия не имею, что у вас за реабилитация, и знать не хочу. Но поскольку главный «Спартака» что-то там в вас разглядел, я беру вас за яйца, вот этой вот рукой, — я показал коллективу пятерню с растопыренными пальцами, а потом резко сжал ее в кулак, недвусмысленно намекая, что будет с детородными органами пацанов в случае непослушания.

Парни в шеренге поежились, вздрогнули. Намек был понят однозначно.

— Далее я делаю из неумех, то есть вас, настоящую футбольную команду. К концу лета мы вместе выигрываем союзный чемпионат среди пионеров, и я отчитываюсь в «Спартак», что затея игроков по детским домам собирать — верная. Вы же всем скопом едете в команду на просмотр в Тарасовку. Попадёте в «Спартак» и уже вы получите шанс кататься на дорогих тачках и баб молодых заинтересовывать. Перспективы всем ясны?

— Более чем.

— Ясно все.

— Давайте футбольную команду создавать, Иван Сергеевич!

Я кивнул удовлетворенно.

— Давайте без давайте, а сразу договоримся так — вы пацаны взрослые, кто хочет пить или курить это ваша полное право, пусть у вас хоть дым из жопы коромыслом валит. Я слова не скажу, если вы моим требованиям и уровню команды соответствуете. А если вам путевка в жизнь не нужна и вы ее на вредные привычки променяете, то милости прошу — из команды вон.

— Иван Сергеевич, — голос подал Ануфриев, который заслышал о физических кондициях и окрылился. — У меня здоровье и на футбол, и на остальное хватит, сто пудов даю.

— Уверен, что хватит то Ануфриев, я ведь на слово не верю — проверю. Вывезешь?

— Что вывозить, вы все сигареты поломали и пиво вылили, — Паша вздохнул, обречено так, но в глазах надежда заблестела.

— Все не все, — я сунул руку в сумку, где лежала пачка сигарет, оставленная как раз по такому случаю. — Как видишь кое-что из вредного до сих пор осталось. Проверим твои таланты?

Паша загорелся.

— Раз плюнуть.

— Иван Сергеевич, а почему только у Ануфриева проверка? — возмутится Селезнёв. — Я тоже курить хочу!

— Цыц, — огрызнулся Паша.

— Ануфриев, хочет Селезнёв курить — пусть проверит себя, у меня отравы на всех хватит, — пояснил я.

— А что делать надо? — последовали уточнения.

— Снимать трусы и бегать. Погнали.

Ануфриев задумался, кивнул и уже собрался на полном серьезе портки снимать.

— Вообще не вопрос. Сколько кругов бежать, Иван Сергеевич?

— Шучу, Паша, на твою голую жопу у меня нет интереса смотреть.

Я вытащил из сумки пластиковую бутылку с водой. Не знаю откуда у Иванова взялся «хороший» забугорный пластик, который был значительно крепче советского, но бутылку я себе решил оставить. Пачку сигарет раскрыл, фольгу дёрнул, сигарету вытащил. Следом поставил бутылку на землю, а на крышку аккуратненько поставил сигарету — вертикально. Получилась специфическая конструкция и крайне ненадежная, способная упасть при первом же дуновении ветра. Футбольный мяч взял в руки, шагом отсчитал 11 метров от бутылки и прочертил кончиком бутсы линию.

— Будем пенальти пробивать, парни. Кто хочет курить — ваша задача сбить ударом сигарету с крышки так, чтобы бутылка устояла. Попадаете — выкуриваете сигарету, лично подкурю.

Я вытащил из кармана коробок со спичками, потряс, как бубенцом, показывая, что у меня есть чем подкуривать. Мажете — делаете штрафной круг перед ударом вокруг поля. Или не делаете, но тогда я ломаю одну сигарету из пачки. Вот этими вот пальцами. Я показал большой и средний пальцы, которыми намеревался сигареты ломать.

— Иван Сергеевич, какое-то нечестное пенальти у вас, вы так все сигареты переломаете, — возмутился Осипов.

— Чего нечестно то? Не попал — побежал, соска твоя целой останется, до следующего удара, — возразил я.

— Просто в футболе ворота огромные, туда только слепой мяч с 11 метров не засандалит, а здесь просите ударом попасть в сигарету, да ещё и бутылку не сбить.

— Осипов, золотое ты мое дитё, это тебе или мне хочется курить? — улыбнулся я. — Во-первых, в футболе на воротах вратарь, а во вторых, повторю — у тебя попыток ровно столько, насколько здоровья хватит. Сами же договорились проверить вашу удаль.

Задумались.

— Что-то мне не верится, что задача выполнима, — снова подключился Баграмян, затаивший обиду, что я его определил за мечами бегать. — С десяти метров попасть в сигарету невозможно.

— Миша, лучше заткнись, щас договоришься, — посоветовал один из ребят, ну как посоветовал — на ухо зашипел.

— Не ну а что, он прикалывается над нами! Сам ни разу не попадет! Если бы наши футболисты умели такое делать, то сборная СССР чемпионом мира была бы, а не Аргентина!

Я возражение ожидал и для того напялил бутсы с утра, хотя после перелома ходить в них крайне неудобно. Поставил ногу на мяч, прищурился на один глаз, сфокусировался на сигарете и хлоп — щечкой ударил по мячу. Мяч полетел в бутылку и аккуратненько слизал сигарету с крышечки, как лезвие бритвы волосок срезает. Бутылка даже не пошатнулась, работа ювелирная.

У учеников от увиденного глаза на лоб вылезли. А я подошел к бутылке, взял сигарету и переломал пополам. Теми самыми указательным и большим пальцами. Наглядно.

— Баграмян, это твоя была! Так что пацаны, если сигарет на всех не хватит, Мишу отдельно благодарите.

Ну а дальше началось — курить народу хотелось страсть как, никотиновая зависимость штука жуткая, как и любая другая зависимость в принципе. Первым к мячу снова подошёл Пашка Ануфриев. Нагнулся, мяч взял, в руках покрутил, присматриваясь, взвешивая «снаряд». Поставил на пол и тотчас влепил с пыра удар, на силу. Понятия не имею на что он рассчитывал, но мяч стрелой прошёл в десятке сантиметров от бутылки. Надо отдать пацану должное, высоту Паша нужную взял и мяч чувствовал достаточно хорошо. Не Марадона ни разу, но талант чувствуется.

— С-сука, — Ануфриев раздосадовано рукой махнул. — Ну почти попал, все видели?

— Какой там почти… — махнул рукой Баграмян. — Я бы с закрытыми глазами лучше ударил.