– Не понимаю, зачем я вообще трачу на это время! – преувеличенно громко произнес его величество. Он отдал кому-то бумаги и вполголоса распорядился: – Сотрите все пометки Максона; они только отвлекают внимание.

В то время как я прислушивался к словам короля, взгляд мой был устремлен на Америку. Она пристально смотрела на меня. Ее явно тревожили моя перевязанная голова и прихрамывающая походка. Я подмигнул ей, надеясь подбодрить. Вряд ли удастся продержаться весь день на ногах, а вечером поменяться с кем-нибудь так, чтобы ночью оказаться в карауле у ее дверей, но если это единственный способ…

– Повстанцы! Бегите!

Я повернул голову в сторону дворца, уверенный, что кто-то поднял ложную тревогу.

– Что? – переспросил Марксон.

– Повстанцы! Во дворце! – закричал Лодж. – Они уже близко!

Королева вскочила со своего места и, сопровождаемая служанками, бросилась к секретному входу во дворец.

Его величество сгреб в охапку бумаги. Я на его месте куда больше переживал бы за сохранность собственной головы, чем любой информации.

Америка по-прежнему сидела на стуле, точно оцепенев. Я рванулся было к ней, но возникший передо мной Максон сгрузил мне прямо на руки Крисс.

– Беги! – приказал он. Я заколебался, думая об Америке. – Беги!

Я подчинился и побежал с Крисс на руках. Она кричала и рвалась к Максону. Не прошло и секунды, как послышалась пальба и из дверей здания хлынула толпа. Кто гвардеец, а кто повстанец, было уже не разобрать.

– Таннер! – заорал я, перехватив его на ходу, и передал ему Крисс. – Неси ее за королевой.

Он беспрекословно повиновался, а я бросился за Мер.

– Америка! Нет! Вернись! – закричал Максон.

Я перехватил его обезумевший от ужаса взгляд и увидел, что Америка со всех ног мчится по направлению к лесу, а по пятам за ней несутся повстанцы.

Нет.

Стаккато выстрелов лишь прибавляло еще больше драматизма этой неистовой гонке, головокружительной и смертельной. Бандиты уже практически поравнялись с ней. Их сумки от добычи трещали по швам. Эти казались моложе и выносливей тех, что прорвались во дворец ночью. У меня промелькнула мысль, что это могут быть их дети, пытающиеся довершить то, что начали родители.

Я выхватил пистолет и остановился, готовясь стрелять. Прицелившись в затылок одному из повстанцев, я один за другим выпустил в него три патрона. Однако же цели не достиг ни один, потому что парень принялся петлять, а потом скрылся за деревом.

Максон бросился в сторону леса, но не успел он сделать и нескольких шагов, как отец перехватил его.

– Не стрелять! – гаркнул принц, вырываясь из отцовской хватки. – Вы попадете в нее! Прекратить огонь!

Америка не входила в число членов королевской семьи, и я сомневался, чтобы кто-нибудь огорчился, если бы мы перестреляли повстанцев без допроса. Я бросился вперед, вновь остановился и дважды выстрелил. Мимо.

Рука Максона схватила меня за шиворот.

– Я сказал: не стрелять!

Хотя я был на дюйм или два выше принца и обычно считал его тряпкой, ярость, которая полыхала в его глазах в тот миг, внушала уважение.

– Прошу прощения, сир.

Он оттолкнул меня, потом отвернулся и провел ладонью по волосам. Никогда еще я не видел, чтобы принц метался, как раненый зверь. Максон напоминал своего отца, когда тот был на грани взрыва.

То же, что он сейчас демонстрировал открыто, творилось у меня внутри. Для него пропала одна из девушек Элиты. Для меня же под угрозой была жизнь единственной, которую я безумно любил. Я не знал, удалось ли ей оторваться от повстанцев и найти какое-нибудь укрытие. Сердце у меня колотилось от страха и одновременно замирало от отчаяния.

Я пообещал Мер, что никому не дам ее в обиду. И не сдержал обещания.

Я оглянулся на дворец, сам толком не зная, что ожидал увидеть. Все девушки и челядь успели благополучно скрыться. На лужайке не осталось никого, кроме принца, короля и десятка с небольшим гвардейцев.

Максон наконец посмотрел на нас, и его взгляд вызвал у меня мысль о затравленном звере.

– Найдите ее. Найдите ее немедленно! – заорал он.

Я хотел просто броситься в лес, чтобы добраться до Америки раньше остальных. Но как ее искать?

Марксон выступил вперед:

– Идемте, ребята. Нужно прочесать лес.

Мы двинулись за ним.

Я еле передвигал ноги. Надо было собраться. «Мы отыщем ее, – пообещал я себе. – Она крепкий орешек».

– Максон, отправляйся к матери, – донесся до меня повелительный голос короля.

– Ты что, смеешься? Как ты это себе представляешь? Я буду сидеть в убежище, а Америка все это время будет неизвестно где? Может, ее вообще уже нет в живых?

Я обернулся и увидел, как Максон сложился пополам и принялся хватать ртом воздух. От одной этой мысли его едва не выворачивало.

Король Кларксон рывком заставил его распрямиться, крепко взял за плечо и как следует тряханул:

– Возьми себя в руки. Ты нужен нам целым и невредимым. Пошел. Живо!

Максон сжал кулаки и слегка согнул руки в локтях, и какую-то долю секунды я был совершенно уверен, что он сейчас ударит отца.

Не мне, конечно, судить, но, по-моему, папаша вполне способен сделать из Максона лепешку, если у него возникнет такое желание. Было бы жаль, если бы парень погиб.

Пару судорожных вдохов спустя Максон вывернулся из отцовской хватки и зашагал во дворец.

Я поспешно отвернулся в другую сторону, надеясь, что король не обратит внимания на свидетеля их стычки. Недовольство Кларксона сыном занимало мои мысли все больше и больше. После увиденного у меня окрепло убеждение, что дело далеко не только в неправильных пометках, которые Максон оставлял на полях документов.

Почему человек, столь озабоченный безопасностью своего сына, ведет себя с ним так… так агрессивно?

Я нагнал остальных гвардейцев как раз в ту минуту, когда Марксон начал говорить.

– Кто-то из вас ориентируется в этом лесу?

Все молчали.

– Он очень большой и превращается в густые заросли, стоит зайти буквально на несколько шагов вглубь. Дворцовые стены тянутся футов на четыреста, но дальний участок давно нуждается в ремонте. Бандитам не могло составить никакого труда перебраться сквозь провалы в стене, в особенности учитывая, с какой легкостью они преодолели наиболее укрепленные ее участки поблизости от дворца.

Прекрасно, нечего сказать.

– Мы растянемся в цепочку и будем передвигаться очень медленно. Ищите следы ног, брошенные вещи, сломанные ветки, что угодно, что может подсказать нам, куда они ее потащили. Если стемнеет, вернемся за фонарями и свежими людьми. – Он обвел взглядом всех нас. – Я не намерен возвращаться обратно с пустыми руками. Живой или мертвой, мы вернем ее во дворец. Король с принцем не должны остаться без ответов, ясно?

– Так точно, сэр! – отчеканил я, и остальные подхватили.

– Вот и славно. А теперь всем рассредоточиться.

Мы прошли всего несколько ярдов, когда Марксон протянул руку, останавливая меня.

– Леджер, ты сильно хромаешь. Уверен, что справишься? – спросил он.

Кровь отхлынула у меня от лица, и я представил, как впадаю в такую же ярость, как только что Максон. Черта с два я позволю меня отстранить!

– Я в полном порядке, сэр! – поклялся я.

Марксон снова смерил меня взглядом.

– Послушай, нам нужна сильная команда. Лучше тебе все-таки остаться.

– Никак нет, сэр, – ответил я поспешно. – Такого ни разу не было, чтобы я не подчинился приказу. Не вынуждайте меня делать это сейчас.

Наверное, он увидел отчаянную решимость на моем лице. Краешки его губ дрогнули в улыбке, и он, кивнув, направился к опушке:

– Прекрасно. Идемте.

Мне казалось, что все происходит точно в замедленной киносъемке. Мы звали Америку и останавливались, чтобы прислушаться, не донесется ли ответ, то и дело принимая за желанный отклик любой слабый шорох или дуновение ветерка. Кто-то нашел отпечаток ноги, но земля оказалась такой сухой, что буквально через два шага в пыли уже нельзя было ничего разобрать, так что мы лишь без толку потратили время. Дважды натыкались на клочья одежды, висящие на нижних ветках, но ни тот ни другой не походили на то, во что была одета Америка. Самое тягостное впечатление произвели несколько обнаруженных капель крови. Мы потратили около часа, осматривая каждое одинокое дерево, заглядывая под каждый комок грязи, который мог быть сдвинут с места.