– Если вам не нужны деньги, – наконец произнес Максон, – что же тогда вам нужно?

Август кивнул головой в мою сторону:

– Выберите ее.

Я закрыла лицо руками, потому что отлично представляла, как Максон воспримет эти слова.

Повисло долгое молчание, а потом он взорвался:

– Я не позволю никому диктовать мне, на ком жениться, а на ком нет! Вы играете в игры с моей жизнью!

Я оторвала руки от лица как раз вовремя, чтобы увидеть, как Август поднимается в полный рост.

– А того, что дворец многие годы играет с жизнями других людей, вы предпочитаете не замечать. Пора вам повзрослеть, Максон. Вы принц. Если вам так нужна ваша драгоценная корона, оставьте ее себе. Но к ней прилагаются и обязанности перед народом.

Гвардейцы незаметно сжали кольцо, встревоженные тоном Максона и угрожающей позой Августа. Теперь им наверняка было все слышно.

Максон тоже поднялся со своего места:

– Выбирать себе жену я буду сам. Точка.

Август, нимало не обескураженный, отступил на шаг назад и скрестил руки на груди:

– Прекрасно! Что ж, если этот вариант вам не подходит, у нас в запасе есть еще один.

– Кто именно?

– Так я вам и сказал, – усмехнулся Август, – учитывая, как хладнокровно вы отреагировали в первый раз.

– Давайте выкладывайте.

– Она или другая не суть важно. Нам всего лишь нужна уверенность в том, что ваша будущая супруга будет с вами заодно.

– Меня зовут Америка, – звенящим голосом произнесла я, поднимаясь и глядя ему прямо в глаза. – И я вам не игрушка. Вы тут разглагольствуете о том, чтобы дать всем людям Иллеа шанс жить той жизнью, какой они хотят. А как же я? Как же мое будущее? Меня в вашем плане можно в расчет не брать? – Я перевела взгляд с Августа на Джорджию, требуя ответа. Они молчали. Краем глаза я заметила гвардейцев, плотным кольцом окруживших нас. Я понизила голос. – Я обеими руками за то, чтобы упразднить касты, но использовать себя в качестве разменной монеты я не позволю. Если вы ищете пешку, то есть одна девушка, которая так влюблена в него, что согласится на все, что угодно, если в конечном итоге он сделает ей предложение. Да и две остальные тоже, наверное, будут не против. Выбирайте любую.

Не дожидаясь разрешения уйти, я развернулась и бросилась прочь, насколько это было возможно в шлепанцах и халате.

– Америка! Подождите! – окликнула меня Джорджия. Я выскочила за дверь, и она бросилась меня догонять. – Постойте!

– Что?

– Простите нас. Нам казалось, вы любите друг друга. Мы не подозревали, что просим чего-то, что придется ему не по нраву. Мы были уверены, он будет только за.

– Вы не понимаете. Его уже тошнит оттого, что все, кому не лень, им помыкают и командуют. Вы понятия даже не имеете, что ему приходится переносить.

Я почувствовала, как к глазам подступили слезы, и сморгнула их, упрямо глядя на рисунок на куртке Джорджии.

– Нам известно больше, чем вы думаете, – возразила Джорджия. – Может, и не все, но очень многое. Мы очень пристально следим за Отбором, и, судя по всему, вы с Максоном отлично ладите друг с другом. Рядом с вами он выглядит таким счастливым. И потом… Мы знаем про то, как вы спасли своих служанок.

До меня не сразу дошел смысл ее слов. Кто следит за нами по их поручению?

– А еще мы видели, что вы сделали для Марли. Видели, как вы бросились к ней на помощь. И еще ваше выступление несколько дней назад. – Она умолкла и рассмеялась. – Для такого нужна отвага. Нам не помешала бы девушка с отважным сердцем.

– Я вовсе не пыталась геройствовать, – покачала я головой. – Большую часть времени я совсем не чувствую себя храброй.

– Ну и что? Неважно, что вы думаете о своем характере, важны ваши поступки. Вы бросаетесь делать то, что считаете правильным, не задумываясь о том, чего это будет вам стоить. Максон отобрал отличных кандидаток, но они не станут пачкаться ради того, чтобы сделать жизнь лучше. В отличие от вас.

– Многое я сделала и ради себя самой. Марли была мне дорога, да и мои служанки тоже.

Джорджия приблизилась ко мне:

– Но ведь вам пришлось дорого заплатить и за то и за другое.

– Ну да.

– И вы, наверное, понимали, что так и будет. Но все равно вступились за тех, кто не может защитить себя сам. Это очень важное качество, Америка.

Похвала Джорджии отличалась от тех, к которым я привыкла. Я знала, как реагировать, когда папа твердил мне, что я прекрасно пою, или Аспен говорил, что в жизни не видел девушки красивее… Но эти слова? Они взволновали меня не на шутку.

– По правде говоря, я удивлена, что король вообще позволил вам остаться после всего, что вы сделали. Одно только выступление в «Вестях» чего стоит… – Джорджия присвистнула.

– Он рвал и метал, – рассмеялась я.

– Удивляюсь, как вам удалось выйти оттуда живой!

– Должна сказать, я и сама этому удивляюсь. И мне постоянно кажется, что меня вот-вот вышвырнут.

– Но Максон очень тепло к вам относится, разве не так? Достаточно только посмотреть, как он вас оберегает…

Я пожала плечами:

– Иногда я в этом уверена, а иногда вообще ничего не знаю. Сегодня был неудачный день. И вчера тоже. И позавчера, если уж начистоту.

– И все равно мы болеем за вас, – кивнула она.

– За меня и еще за кое-кого, – поправила я.

– Верно.

И снова она ни намеком не выдала вторую их фаворитку.

– А зачем вы тогда в лесу сделали передо мной книксен? – спросила я. – Просто смеха ради?

Джорджия улыбнулась:

– Я понимаю, временами по нашим действиям этого не скажешь, но нам и в самом деле небезразлична судьба королевской семьи. Если с ними что-то случится, южане победят. Если они придут к власти… Ну, вы же слышали, что сказал Август. – Она покачала головой. – В общем, я была совершенно уверена, что смотрю на свою будущую королеву, а потому решила, что вы заслуживаете по меньшей мере книксена.

Этот довод показался мне таким неуклюжим, что я снова рассмеялась:

– Вы просто не представляете, как приятно ради разнообразия поговорить с девушкой, с которой мне нечего делить.

– Что, тяжело? – с сочувственным выражением спросила она.

– Чем меньше нас становится, тем хуже. Ну, я понимала, что так оно и будет… Но сейчас у меня такое ощущение, будто все превращается из борьбы за то, чтобы стать той, кого Максон выберет, в борьбу за то, чтобы он не выбрал кого-то другого. Наверное, я непонятно выразилась?

– Почему, все понятно. Но вы же сами на это подписались.

– В том-то и дело, что не подписывалась, – фыркнула я. – Меня… подбили подать заявку. Я никогда не хотела стать принцессой.

– В самом деле?

– В самом деле.

Джорджия улыбнулась:

– Если вам не нужна корона, вы, пожалуй, и есть та, кто больше всего ее заслуживает.

Я посмотрела на нее и по ее широко раскрытым глазам поняла, что она искренне так считает. Мне очень хотелось расспросить Джорджию поподробнее, но тут из Главного зала вышли Максон с Августом. Оба были на удивление спокойны. Позади на расстоянии следовал один-единственный гвардеец. Август посмотрел на свою невесту с таким видом, словно за несколько минут ее отсутствия уже успел по ней соскучиться. Наверное, потому он и взял ее с собой во дворец.

– У тебя все хорошо, Америка? – спросил Максон.

– Да. – Я обнаружила, что снова не могу смотреть ему в глаза.

– Уже утро, тебе пора к себе, – заметил он. – Гвардейцы поклялись никому не рассказывать о том, чему стали свидетелями, и я был бы признателен, если бы ты сделала то же самое.

– Разумеется.

Моя холодность, похоже, вызвала его недовольство, но как еще я должна была себя вести?

– Мистер Иллеа, рад был с вами познакомиться. Надеюсь в самом ближайшем времени снова встретиться с вами. – Максон протянул руку, и Август непринужденно пожал ее:

– Если вам что-нибудь понадобится, только скажите. Мы действительно на вашей стороне, ваше высочество.

– Спасибо.

– Идем, Джорджия. Кое-кому из здешних гвардейцев явно очень хочется взять нас на мушку.