Напряжение повисло над всем ментальным каналом: Ищущие вели себя отстранённо, будто не желали признавать собственный шок, Калунда была исподволь подавлена осознанием своей уязвимости, а Туумон понимал, что теперь у него нет готового ответа. Он не мог однозначно интерпретировать случившееся. Сомнение и тревожное предчувствие грядущих событий нагнетали обстановку. Молчание предводителя казалось зловещим эхом, которое будет длиться, пока он не найдёт новую стратегию против непредсказуемого Человека.

– Скажи, Беналин, – голос Туумона звучал одновременно отчуждённо и напряжённо, – мы, Озы, можем выйти на прямой контакт с Человеком, если у него есть сущность Уюла?

Последний вопрос повис в безмолвном, пустом пространстве их мысленного общения. Беналин не спешила с ответом. Она прекрасно понимала, какой риск несёт в себе подобная затея. Если предводитель решится на прямой контакт, она станет участницей события, последствия которого нельзя предсказать. Внутри неё бился слабый пульс сомнений, ей хотелось сказать что-то уклончивое, но Туумон не терпел двусмысленностей.

– Теоретически да, предводитель, – наконец ответила она осторожно. – Но практически – прецедентов не было. У нас нет точных данных о силе Человека. Я не могу говорить в процентах или вероятностях. Это как шаг в туманность, где нельзя предвидеть, что нас ждёт дальше.

– Коли так, то, что мешает нам попробовать? – настойчиво требовал определённости Туумон. Он уже принял мысль о прямом контакте как о логичном следующем шаге. Его решимость была пугающе твёрдой.

Беналин чуть замедлила поток мыслей, пытаясь подобрать слова. Её сознание дрожало, как тонкая ледяная нить, готовая лопнуть от неправильной интонации.

– В принципе, ничего не мешает, предводитель. Но… кого мы возьмём в качестве контактёра? Без подходящего посредника наши шансы на успех ещё ниже.

Туумон сделал вид, что размышляет, хотя решение уже витало в пространстве.

– Догадаться не трудно, Беналин. Контактёром станет Калунда! Она уже имела дело с Человеком, пусть и косвенно.

Беналин внутренне нахмурилась. Ей не нравилась эта идея. После сканирования Калунда была уязвима, да и сам опыт прошлого контакта доказывал, что Человек может быть опасен. Но противоречить предводителю сейчас – значит показать свою слабость.

– Хорошее решение, предводитель, – промолвила она, стараясь звучать убедительно. – Однако провести эксперимент немедленно нельзя. Калунде нужно время, чтобы восстановиться после нашего сканирования. В её сознании остаются следы вмешательства, она ослаблена.

– Пусть восстанавливается, – согласился Туумон, и в его мыслях прозвучала примирительная нотка. – Такое сканирование было необходимо. Теперь мы многое знаем.

– Да, предводитель, многое узнали мы… и почти всё – Человек… – Беналин сорвалась, произнеся последние слова не до конца уверенно. Что-то в них было излишне прямолинейным, словно она приоткрыла тайну, которую стоило скрыть.

Туумон мгновенно остановил своё мысленное перемещение. Его внимание вспыхнуло острой ледяной иглой, устремившись прямо в сознание Беналин. Она ощутила энергетический взгляд, как резкий укол, испытала дрожь страха.

– Как «всё»? – спросил он напряжённо. – Всё – вообще?

Беналин проглотила комок тревоги, её мыслепоток чуть заискрился от напряжения.

– Абсолютно всё, предводитель, – уточнила она с осторожным подчёркиванием. – Разум Уюла или его отражение, находящееся в сознании Человека, вполне способен счесть всю информацию из сознания Калунды. Мы не можем точно знать, сделал ли он это, но возможность существует.

Мгновение напряжённого молчания показалось вечностью. Туумон осознал весь масштаб угрозы. Если Человек, пусть даже через фрагмент Уюла, знает обо всём, то их преимущество растворяется, как лёд в горячей звезде.

– Плохая новость, но не фатальная, – наконец отозвался Туумон, стараясь держать себя в руках. – Будущий контакт нужно обезопасить. С этой стороны есть возможности?

Беналин облегчённо вздохнула, уловив готовность предводителя не рушить планы, а искать выход.

– Мы будем работать над проблемой, предводитель. Мы создадим барьеры, фильтры, да, что угодно для защиты сознания Калунды. К тому моменту, когда она будет готова к контакту, у нас уже будет разработана защита.

Туумон чуть приподнял мысленную «бровь», словно оценивая, можно ли доверять этим обещаниям. Но выбора не было.

– Хорошо, работай, – произнёс он с суровой отрешённостью. Ему оставалось только надеяться, что Беналин и её Ищущие не подведут. Пока они готовят защиту, Калунда восстанавливается, сам Туумон будет искать новый ход в этой игре, где правила писались на ходу, и противник оказался сильнее и сложнее, чем он мог предположить.

Пётр, покинув рубку вражеского корабля, буквально вывалился в безмолвие космоса. Едва очутившись за бортом, он всей своей энергетической сущностью ощутил, как напряжение от контакта с Озами, будто морозной волной, свалилось на его плечи. Он ещё не оправился после той встречи с Уюлом, а теперь получил новый, куда более травмирующий опыт. Слабость разливалась по его существу, как густой туман, лишая воли к движению, словно кто-то вытащил из него все внутренние резервы. Это было не просто утомление – это была опустошённость, которая пугала своей глубиной.

Солас, почувствовав изменения, тут же появился рядом – его энергетическое присутствие в этом безбрежном вакууме ощущалось как тёплое, поддерживающее поле. Он осторожно «подпитал» Петра энергией, словно вливая живительную силу прямо в ослабевшие контуры его сущности. Пётр вздрогнул, ощутив, как холодный сгусток истощения постепенно отступает. Глубоко внутри вспыхнуло облегчение. Ещё бы несколько мгновений – и он бы рухнул в никуда, потеряв способность мыслить связно.

– Посредник, что произошло? – негромко, но тревожно спросил Солас. Его «голос» звучал приглушённо, но в нём Пётр читал беспокойство.

 – Почему ты оказался здесь полностью энергетически опустошенным?

Пётр собирался с мыслями. Ему казалось, что в сознании остался хаос. Однако, постепенно собравшись, он заговорил, стараясь придать мыслям ту уверенность, которой ещё не чувствовал.

– Солас, ты не поверишь, я узнал всё о цивилизации, которая сейчас атакует наши миры. И называются они Чкины.

Солас внимательно слушал, не перебивая, лишь усиливая поток подпитки, чтобы Пётр смог говорить дальше.

– И что, Чкины настолько сильны, что смогли полностью опустошить тебя энергетически? – спросил Солас, в его тоне скользила неуверенность. Он привык считать Петра куда более стойким.

Пётр горько усмехнулся мысленно:

– Это не они, а Озы, которые контролируют Чкинов, – признался он.

При упоминании Озов Солас ощутимо напрягся. Тень беспокойства дрожью пробежала по его энергетической сущности.

– Поясни, Посредник, – тихо, но настойчиво потребовал Солас.

Пётр начал рассказывать. Он описал, как столкнулся с Озами через сознание Чкинов, как чувствовал их ледяную суть, как сам начал трансформироваться в это странное ледяное существо, материальное и холодное, словно воплощение чуждой цивилизации. Он не скрывал своей растерянности и страха. Ему казалось, что из него выковырнули часть собственной сути и подменили чем-то иным, ледяным, чужим.

Когда он закончил, Солас ненадолго замолчал. Затем он заговорил медленно, с оттенком грустного понимания:

– Вот оно что. Я обратил внимание, что твой аватар во внутреннем периметре Земли стал голубоватым. Теперь понимаю, в чём дело. Состоялся контакт Человека с Озами, нашими древними врагами… Это не может быть простой случайностью.

Пётр поморщился, если так можно сказать о своей энергетической форме:

– Странно другое, Солас. Откуда у меня появилась способность к такой трансформации? И к общению с Озами? Я чувствую их, понимаю их, словно они близки мне. Это пугает.

Солас вздохнул мысленно, его голос стал печально-мягким: