***

Нордикс вёл свои корабли уверенно и даже с некоторым вызовом. Отработанный заранее маршрут был известен каждому капитану, и слаженность их манёвров не давала людям ни единого шанса перехватить или задержать наступление. Мощные корпуса кораблей Чкинов сияли приглушёнными отблесками звёздной пыли, а мерцание их двигателей прорезало темноту космоса. На мостике флагмана Нордикса царила напряжённая тишина, лишь приглушённые звуки работы приборов и сигналы аппаратуры напоминали о том, что схватка ещё не закончена.

Когда стало понятно, что оборона людей в этом секторе фактически прорвана, Нордикс подключился к выделенному каналу связи:

– Командующий Луток, я прорвался во внутренний периметр звёздной системы, – произнёс он, с трудом скрывая ликующее волнение.

Луток ответил сразу:

– Отлично, – голос Лутока звучал одновременно резко и удовлетворённо. – Я тоже прорвался. Предлагаю взять планету людей в клещи и уничтожить.

Услышав эти слова, Нордикс не смог скрыть радости. На экранах вокруг него чётко вырисовывался путь к центральным мирам людей, и ничто теперь, казалось, не могло помешать их наступлению.

– Хороший план, – отозвался он с воодушевлением. – Принимаем его и действуем согласованно!

Затем Нордикс отключил связь, не тратя времени на формальности. Впереди их ожидала планета людей, а следовательно – колоссальный трофей, обещающий огромную славу и подтверждение могущества Чкинов.

Нордикс, глядя на тактическую карту, думал лишь об одном: «Вперёд, к победе!» – и воображение уже рисовало картину, как Чкины берут в клещи обречённую планету, чтобы навсегда закрепить своё господство в этом секторе галактики.

***

Так думали командующие Чкинов, устремившиеся к победе, но не Пётр и Адлат. Их взгляды, полные тревоги и решимости, прикованы к панорамным экранам, на которых высвечивались данные о двух вражеских флотах, сумевших прорваться во внутреннее пространство Солнечной системы.

– Адлат, два флота прорвались, – сказал Пётр, и в его голосе звучала одновременно усталость и упрямая уверенность. – Они потрёпаны, но всё равно представляют внушительную силу.

Адлат нахмурилась и опустила взгляд к тактическому дисплею, который показывал положения их кораблей. Силуэты чужих судов мигали красными метками, заполняя экраны тревожной статистикой.

– Я сделала всё, что могла, – тихо, но твёрдо проговорила она. – Большую часть флотов Чкинов мы остановили, но даже не представляю, что теперь делать дальше.

Пётр сохранял спокойствие, передав уверенность Адлат. Он понимал: ситуация серьёзная, но не безнадёжная. Тревога боролась с верой в их возможности – в конце концов, они не раз выбирались из, казалось бы, безвыходных ситуаций.

– Мы обязаны усилить атаку на прорвавшиеся флоты, – сказал он чуть громче, чтобы перекрыть фон рапортов и сигналов. – У нас ещё есть двести кораблей командующего Тека. Предлагаю задействовать их.

Адлат с некоторым сомнением кивнула.

– Я уже думала об этом, – призналась она. – Но кораблей действительно мало. Сто на каждом направлении – они лишь слегка задержат наступление Чкинов, но полноценно противостоять не смогут.

– Хорошо, а что тогда предлагаешь? – спросил Пётр, чувствуя, как сердце бьётся где-то в горле.

На лице Адлат промелькнула гримаса напряжённого раздумья. Прежде чем ответить, она повела взглядом по мостику, где операторы лихорадочно работали с панелями управления, а экраны вспыхивали заметками о новых манёврах противника.

– Дай команду командующим Рыбкиной и Перовой приготовиться к обороне Земли, – сказала Адлат наконец, и в её голосе зазвучал железный оттенок. – Пусть стягивают всё, что ещё осталось, и попробуют отстоять планету.

– Они уже этим занимаются, – ответил Пётр, понимая, что времени остаётся мало. – Но всё равно, боюсь, этого недостаточно.

– Да, – вздохнула Адлат. – Надо снимать силы с центрального направления и пусть там дорабатывают Виноградов, Айгуль, Бокин, Джай и Хельмут. Сама я пойду к Земле и ударю по прорвавшимся флотам Чкинов с тыла. Конечно, план так себе, Пётр, но другого я не вижу.

– За неимением лучшего – пробуй этот, – сказал Пётр с тяжёлой неохотной улыбкой. – Я верю, что у тебя получится.

Решение принято, и напряжение на мостике ощутимо отступило, сменившись деятельной суетой. Адлат быстро отдавала приказы, раздавались короткие ответы, и на тактических проекциях флоты начали перекраиваться: Бокину и Джаю – атаку на центральные флоты Чкинов, Маслов и Смирнов – в резерв, Арест остается добивать остатки в секторе, а сама Адлат со своей ударной группой приготовилась стартовать к Земле.

Глядя, как крейсеры Адлат один за другим, набирают ход, Пётр почувствовал горькое, но и воодушевляющее волнение. Пошёл обратный отсчёт и точкой невозврата для планеты могла стать любая ошибка.

Флот Виноградова отчаянно громил сбитые с курса флоты Чкинов – те самые, что лишь «мягко» отбросил гравитационный рубеж. На тактических экранах виднелись всполохи новых и новых взрывов, а в наушниках звучали обрывки радостных возгласов пилотов и лаконичных докладов о выведенных из строя кораблях врага. И всё же Виноградов прекрасно понимал, что план Ранта отчасти сработал: несколько флотилий Чкинов, пусть и потрёпанных, прорвались во внутренний периметр звёздной системы, и этого вполне хватит, чтобы представлять смертельную угрозу цивилизации людей. Оставшиеся же у рубежа силы Чкинов вовсю сковывали флот Виноградова в бою, не давая ему возможности двинуться на помощь.

Броня у кораблей Чкинов, казалось, непробиваемая: плазменные заряды и торпеды людей вспыхивали на её поверхности, выжигая лишь вмятины и оставляя крошечные, но при этом всё-таки уязвимые участки. Удар за ударом, один за другим, эти попадания накапливались и Чкины стали терять корабли. Однако противник продолжал сражаться, даже не помышляя о капитуляции: разбитые корпуса множились, но отступать Чкины явно не собирались. Их стойкость поражала, и Виноградову даже пришлось украдкой восхититься выдержкой этих существ.

И именно тогда, в пылу ожесточённой баталии, он осознал одну из главных слабостей кораблей врага: они были невероятно неповоротливы и медлительны. Их гигантские размеры и колоссальная масса делали быстрый манёвр практически невозможным. Командующий быстро отдал своим кораблям приказ: постоянно менять курс, вести огонь на ходу и стремиться лишить противника тяговых двигателей – ведь те располагались на поверхности исполинских корпусов, и спрятать их глубоко внутри конструкции не было никакой возможности.

Минута за минутой в иллюминаторах и экранах мелькали ослепительные вспышки: корабли Виноградова старались бить точно в сопла двигателей, пока те не взрывались, вырывая из корпуса раскалённые внутренности. Но даже в таком виде тяжело искорёженные исполины оставались опасными: они переключались на манёвровые секции, расположенные вдоль поверхности, и начинали беспорядочно крутиться или дёргаться, отчаянно пытаясь удержаться в боевом строю. Попасть по этим компактным блокам управления огнём было почти невозможно, но Виноградов и не стремился к этому: стоило вывести из строя главную тягу, и судно Чкинов превращалось в почти неподвижную мишень.

А уж по неподвижной мишени можно стрелять «как в тире» – что и делали люди, стараясь добить обречённые гиганты. Виноградов время от времени переносил взгляд с обзорных экранов на карты повреждений. Увидев, как очередной вражеский корабль разваливается на крупные обломки, он позволил себе короткую удовлетворённую улыбку. Но где-то глубоко внутри его грызла тревога: во внутреннем периметре системы враг продолжал наступление, и победа здесь, на рубеже, не гарантировала спасения всей Солнечной системы.

«Права древняя пословица, – подумал он, наблюдая, как очередной дредноут Чкинов взрывается, оставляя после себя лишь груду обломков, – вода камень точит…»

Бой продолжался. Пыль и осколки, разлетающиеся в холодном космосе, мерцали в свете далёких звёзд, когда на помощь Виноградову подошли флоты Бокина и Джая. Их появление на тактических экранах означало одно: перевес сил окончательно склонился на сторону людей.