— Ну как знаете, — ответил тесть. — Если что, я всегда готов протянуть руку помощи, мы же все-таки родственники. И мой вам совет: прекратили бы эту войну со Строгановым. Он создаст вам кучу проблем, а выгоды вы все равно никакой не получите.

— Я подумаю, — нехотя пообещал я. В принципе тесть был прав, но не будь я графом Лазаревым, если так просто забуду эту обиду. Одно дело, когда конфликтующие стороны честно бьют друг другу морды. Но посылать инспекцию это, знаете ли, уже удар под дых.

— Ваше Сиятельство, — шепотом подозвал меня Ефим. — Мне это, поговорить надо.

Я отошел вместе с редактором в дальнюю комнату. Турчанинов как раз принялся изучать лежащие на столе бумаги.

— Там с этим господином еще один приходил, ушел быстро. Они обсуждали, мол, ещё одну инспекцию хотят учинить, — поведал Ефим. — Эк вы их обозлили.

— Это куда еще?

Ефим замялся.

— Да в это… Заведение ваше неприличное, не в нашей печатне такие слова сказаны будут. Вы ж его, наверно, скоро закроете? — с надеждой предположил главный редактор. — Просто никак руки не доходят?

Вот гады. На святое покусились!

— Конечно, Ефим, закрою. А теперь извини, мне надо позвонить. А то как бы его не закрыли до нас.

Трубка ответила мне короткими гудками. Похоже, телефон в борделе опять сломался. А если у бордель-маман и есть мобис, как на него дозвониться, я не знаю.

Искушение оставить работниц этого важного и полезного предприятия разбираться самим было велико, но я напомнил себе, что публичный дом — одна из статей моих доходов, причем не самая последняя. Придется ехать лично. Ладно, все равно Лазарево мне более-менее по дороге.

— Жаль, что не могу побыть здесь подольше, но меня зовут дела, — сказал я Турчанинову. — Подвезти вас?

— Спасибо, я приехал в своей коляске, — отмахнулся барон. — Если не возражаете, я еще посижу здесь немного. Этот проверяющий такой бардак развел.

Я кивнул. С одной стороны, Турчанинов, конечно, захватывает территорию, с другой, он приносит пользу. С устранением последствий пожара он очень даже справился. Пусть остается, если хочет. Все равно место соучредителя ему не светит.

Было пять часов вечера, когда я подъехал к нашему самому прибыльному городскому предприятию. Красные фонари весело мерцали над входом борделя, зазывая посетителей. Фонари, кстати, были моим нововведением, я планировал, что они придадут публичному дому светский лоск. Не то чтобы сработало, но хоть улица стала лучше освещена.

Когда я зашел внутрь, все достаточно трезвые для этого головы повернулись ко мне. Наверняка уже завтра поползут слухи, что граф, не посещавший публичный дом несколько месяцев, вернулся к старым привычкам. Главное, чтобы эти слухи не добрались до жен. В конце концов, у них теперь численное превосходство.

Я подошел в какой-то скудно одетой девице, которая тут же принялась строить мне глазки.

— Мне нужна хозяйка.

— Прямо-таки хозяйка? Может, и я сгожусь? — Девушка стрельнула в меня глазами и томно изогнулась.

— Я пришел с ней поговорить. По сугубо деловому вопросу, — добавил я, а то еще пойдет слух, что молодой граф в общении с женщинами только на это и способен. — И, надеюсь, ты понимаешь, что, хоть мой визит и не тайный, о нем не надо кричать на каждом углу?

— Понимаю, — кивнула девица. У нее на лбу только что написано не было: «Ух ты, я поговорила с самим графом, сейчас же расскажу об этом всем подругам». Оставалось надеяться, что все ее подруги тоже здесь. — Сейчас я позову маман.

Через несколько минут я сидел в кресле в роскошной комнате наверху напротив бордель-маман. Дородная женщина лет пятидесяти, которую я помнил еще по прошлому визиту, была обвешана украшениями, как елка. Правда, елки обычно не бывают так ярко накрашены. В целом украшения прикрывали ее тело даже больше, чем одежда, правда, скорее не от обилия первых, а от недостатка последней.

— Чем обязана, граф? — Вряд ли маман надеялась, что я хочу воспользоваться ее профессиональными услугами, но все равно кокетливо мне улыбнулась.

— К вам скоро приедет проверка, — без обиняков начал я. — Может быть, завтра, может, на неделе. Не знаю, что вы будете делать по этому поводу, но решил предупредить.

— Проверка чего? — не поняла маман.

— Не знаю. Всего, наверное. Пожарной безопасности и прочего.

— Но зачем? Никогда такого не было. На нас что, кто-то пожаловался? Кому мы мешаем?

— Вы — никому, просто на меня взъелся Строганов. Знаете, тот, который сидит в городской администрации. Я с ним поругался, — признался я.

— Ах, этот. — В глазах бордель-маман загорелось понимание. — Да уж, он может. Помню, подруга моя, которая магазин тканей держит, как-то ему надерзила, так чуть со свету не сжил. По три раза в неделю к ней ходили.

— И, насколько я могу судить, характер у него за это время не улучшился. Так что готовьтесь. Полы там помойте. С моей типографии стрясли аж тысячу двести золотых.

Бордель-маман покачала головой.

— Совсем Леонид звереть начал. А ведь в молодости он провел здесь столько прекрасных дней…

— Кто, Строганов? Да вы, наверное, шутите. Этот чопорный старик?

В моем представлении Строганов не то что не мог посещать бордели, он и слова-то такого знать не должен.

Бордель-маман изобразила напряжённую работу мысли.

— Может, что-то и было. А может, и не было. Столько лет прошло, да и я уже не молода, память иногда чудит. Не хочу слухи распускать, все-таки уважаемый человек…

Я достал из кармана несколько золотых монет.

— Возьмите, это на взятки проверяющим. Ну и девочкам на подарки.

Монеты молниеносно исчезли за корсажем.

— Хотя да, вспоминаю, приходил он к нам. — Память хозяйки борделя тут же улучшилась. — Был он у нас совсем юнцом. Уже лет тридцать прошло, если не сорок.

— Поверить не могу, что Строганов ходил по продажным девушкам. Это с ним как-то не вяжется.

— Скорее по одной девушке на самом деле. — Бордель-маман понизила голос. — Любовь у него тут была.

— Любовь? В борделе⁈

Хозяйка кивнула. Это со Строгановым не только не вязалось, но и не сшивалось, не склеивалось и не скреплялось степлером.

— Послушайте, при знакомстве, если честно, он не показался мне великого ума человеком, — осторожно начал я, — но любовь здесь? За светлыми чувствами ходят, скажем так, в другие места.

— Ну пришел-то он как все. Были у нас в то время знатные клиенты, и немало. То есть и сейчас есть, конечно, — поспешно поправилась маман, не желая ронять престиж заведения. — Привел его по молодости друг какой-то, то ли граф, то ли вообще княжич. Так сказать, попробовать, что значит быть мужчиной. Я тогда тоже молодая была, у прошлой хозяйки на побегушках. В общем, к самой красивой девке его отправили, Катерине. И с тех пор стал Строганов к нам частить, и все время к ней одной. Ну вы ж понимаете?

— Первый опыт, первая любовь? — догадался я.

Маман кивнула.

— Он ее даже хотел забрать отсюда и жениться, но не сложилось. То есть забрать-то забрал, дал ей денег, квартиру снял, чтобы можно было не работать, собрался тайно венчаться, но тут отец его узнал. Представляете, что было?

Я постарался представить. Воображение тут же заполнили матерные слова и летящие в чью-то голову тяжелые предметы.

— В общем, любви не вышло. Папаша запер его дома, а Катеньку услал куда-то с глаз долой. Хорошо еще, что отец порядочным оказался, вроде, не обидел, просто велел убираться. Ну и что не понесла она.

— Бедный Строганов, какая трагедия была, наверное, для романтичного юнца. Мне его даже почти жалко, хотя кого я обманываю. И никто об этом, как я понимаю, не знает?

— Само собой, граф. Его отец постарался замять скандал, а это было так давно…

— Наверное, такой удар будет по его репутации, если правда выйдет на поверхность, — невинно предположил я.

— Да не то слово, старик с ума сойдет. Вы же не собираетесь никому рассказывать? — насторожилась бордель-маман.