— Учись, щегол! — обернулся я к Мише, — вот так приветствуют друзей!

— Мы не друзья, — хмыкнул жрец.

— Очень полезный комментарий. Спасибо за него, — отмахнулся я. Двинулся к Стасу, протянул тому руку. Тряхнул, вглядываясь в лицо барда. Тот улыбался, глаза лучились. Сложно представить, что настоящий Стас уже мёртв.

— Ребята, Егор пришёл! — бард потащил меня в комнату. Убранство в ней было приятным. Всё в картинах, с героическими Небесными Охотниками на фоне гроз, снега, сражений. Большой лакированный стол. Много стульев с высокими гнутыми спинками, в углу трещал камин. Высокие потолки с барельефами. Прямо музей.

— Чё, решил заскочить? — вяло поинтересовался Олег. Игнат сдержанно кивнул, но губы тронула улыбка.

— Привет, Егорчик! — помахала мне рукой Света, она сидела рядом с Женей и как–то недвусмысленно прижималась к нему плечом. Я вдруг осознал, что ореол влюблённости растворился. Теперь окончательно. Началось, видимо, с дурацкой обиды девушки, а закончилось сейчас. Сердце заклинательницы пустым не бывает.

Но во всём есть хорошее. Я отпустил Олю… Наконец–то отпустил. Дворники стирались в памяти, едва–едва напоминая о себе.

Стоило об этом подумать, как хлынула тьма. Стоп, отбросить. Ты не говно, Егорка. Не говно. Ты не забыл её. Только отпустил. Перестань.

В висках опасно застучало.

— Знаю, что вы без меня скучали. Вижу это по лицам, чувствую это в воде, вот уже и в воздухе чем–то запахло. Но не волнуйтесь, теперь Егорка с вами и у меня есть груда новостей! Прекрасных, интереснейших новостей! Спецагент Лолушко с выполнения заданий выбрался!

Головастик восседал во главе стола. Устало массировал виски, вымученно улыбнулся. В целом, все задохлики выглядели несколько вымотано.

— Вам надо срочно куда–нибудь съездить отдохнуть. Я же вижу, что вы эмоционально выгораете! — сказал я. — Как насчёт круиза?

— Каждый день с утра до вечера фармим данж местный, — произнёс Головастик. — Завтра и ты пойдёшь.

В комнату заглянул Миша:

— Я спать. До завтра.

— Спокойной ночи, Мишань, — махнул ему Головастик.

— Где Кренделёк?

— Спит, — шаман буравил меня взглядом. — Ты это… Я наговорил тебе чрезмерного тогда. Прости.

— Прощаю. Ну так что, приступим? Ты расскажешь мне что за дела у нас теперь со Стриммершей, а я поведаю о результатах глубокой разведки. Выше нас только звёзды, все дела. Военная разведка Четлена!

— Давай лучше завтра. Голова совершенно не функционирует.

Ну хоть не «после майских», и то хорошо.

— Только один вопрос. Я тут полдня провёл, и за тобой гонец ушёл. Чего сразу не вернулись–то?

— Интересы группы важнее, Егор, — устало сказал Головастик. — Вдруг мы бы всё бросили, прилетели к тебе, а ты бы с квестом каким уже на другой материк ускакал.

— Я отменяю своё «прощаю». Не вижу в тебе раскаянья.

Шаман вздохнул. Поднялся.

— Я спать. Всё завтра. Книгожор, найдёшь место Лолушке?

— Конечно! Конечно. Егор, идёмте.

— Может, мы перейдём на «ты» уже, Стас? Или ещё не настолько близко знакомы? — повернулся к барду я. — Что они все сделали для тебя, что выкаешь ты только мне?

— Прости…те, Егор, — бард нахмурился. — Извини…те. Прости…те… Я… Не понимаю. Я не могу. Прости…те… Видишште… Что такое? Я пытаюсь, честно, но язык предаёт меня! Господи…

Я смотрел на него и понимал почему. Стас оставался Стасом, но теперь уже с алгоритмом… То, что сняла с него система, пока бард был жив, то он и делал.

Чёрт…

Телевизора и вайфая в моих нумерах не оказалось. Зато было окно, с видом на долину. Зрелище стоило того бесчисленного числа ступеней, которые пришлось преодолеть. Стас бодро шагал впереди, подсвечивая дорогу факелом, а я считал шаги, вспоминая лютый подъём на башню кёльнского собора. Здесь, слава богу, бёдра горячим ядом не наливались, и сердце в панике не пыталось выбраться из ополоумевшего тела, взявшего на себя такие нагрузки.

Стас порхал, рассказывал что–то в процессе. Выглядел чрезвычайно счастливым человеком. Когда скрипнула дверь, и я ввалился в прохладную келью, с настоящей кроватью у окошка, бард спросил:

— Нравится?

Там, внизу, раскинулась ночь. Я подошёл к подоконнику, облокотился на него, выглядывая. Пятьдесят оттенков чёрного, кроме шуток. Был люто чёрный цвет, это земля. Был чёрный с проблесками скрывающейся за тучей луны, это небо. Дальше виднелся ещё один чёрный — неровные каскады гор. Внизу, в деревеньке, брёл одинокий огонёк. Да чуть светились окна избы, где заседала Свора.

— А ежели в сортир приспичит?

— Егор! Когда вы были в туалете–то последний раз?

Справедливо.

— Не рациональненько местечко выбрали. Столько ходить… Неужели внизу нет ничего?

— Есть, но нет мест, — развёл руками Стас. — Тут ведь как вышло… Кто первый пришёл, тот жильё и выбирал. Но если хотите, можете у меня поселиться. Я себе на полу постелю, мне не сложно.

— Добрый ты человек, Стасян. И подозрительный. Чтоб я в здравом уме к себе мужика ночевать пригласил? А ну как проснусь среди ночи, а ты сидишь у меня в ногах, голый, на корточках, нахохлившись, словно воробей–мутант, смотришь страшно и улыбаешься гнусно? Не, я лучше тут. Но спасибо.

— Егор…

— Как в целом дела? — спросил я, глядя во тьму.

— Чудесно, Егор! Чудесно! Признаюсь, пребывал в унынии некоторое время. А несколько дней назад так плохо стало — думал помираю. Теперь же готов горы свернуть. Юра так прекрасно всё организовывает! Я так рад, что с меня сняли ответственность за всё. Груз с сердца слетел.

Я кивнул. Мрак притягивал к себе. Будто высасывал из окна.

— Рад, что вы, наконец, с нами! — добавил бард.

Я обернулся. Стас стоял с факелом в руках и улыбался. Хороший мужик. И, не скажешь, что мёртвенький.

— Поведай мне историю, Стас, что за Гелбгартен, куда вы работать ездите? Современный офис с шаредплэсом и местами без стульев, но с тремя мониторами?

— Подземелье. Странное место. Когда мы в первый раз пришли — было очень сложно. Сейчас за день проходим его несколько раз. Утром обязательно сходим с вами в наше хранилище, приоденем. Теперь ещё проще пойдёт, Егор! Там ведь определённое количество наград на заход. Олег старался, но с вами будет быстрее!

— Ты скучаешь по дому, Стас? — спросил я.

Бард моргнул, обескураженный.

— Простите?

— Никогда. Ты скучаешь по дому?

Стас пожал плечами.

— Неожиданный вопрос, Егор. Наверное, да. Но знаете… У меня же никого не осталось. Сын в другой стране и у нас разлад. Живу сычом с книгами. Проживаю. Конечно, я бы с радостью повидал Андрюшу, но… Почему вы спрашиваете?

— Иногда мне кажется, что здесь лучше, чем там, — пожал плечами я. — Но план был немного другой. Я развожу тебя на девичью фамилию матери, любимое блюдо и кличку первой собаки. Потом выбираюсь отсюда, ломаю твой аккаунт в соцсетях и прошу у твоих друзей пять штук до завтра. Кто–нибудь обязательно перешлёт, и я богат.

Бард хлопал глазами:

— Зачем вам это?

— Понял, не бери в голову, — отмахнулся я. — Ты всё равно не повёлся. А чего у нас с другими фракциями?

— С кем?

— Девушка. Метра два ростом, в костюме железного дровосека. Летает в ступе. Помнишь? — я присел чуть–чуть и помахал воображаемой метлой. — Личинка Бабы–Яги.

— Ах! Алиночка? Очень милая особа. Юра о чём–то с ней говорил, но… Мне показалось он не слишком ей доверяет, а рассказывать, что там они обсуждали пока не хочет. Ну, вы же его знаете. «Брось, Стас». Я всецело доверяю ему, Егор. Он лучший лидер, который может быть в нашей–то ситуации.

— Больше никого не было?

— Нет… А должен был быть?

— И чего, — проигнорировал его я, — вы все эти дни — вот так по кругу носитесь, спасая какую–то деревню?

— В основном да. Юра что–то делает постоянно и здесь. Строительство идёт. Иногда отряды какие–то отправляет в округу. Говорит, со дня на день у него появится собственный гиппогриф. Боюсь, он собирается лететь за Николаем… Не знаю, как его и отговорить. Может, вы поможете?