— Ты знаешь, как я поступаю с предателями, Архан. Вы все знаете.

Воннерут опустил жреца, прижал его к себе и одним жестом свернул шею. Тело Пробуждённого рухнуло на пол.

— Мы можем жить в этом мире, не пуская его по тому пути, который прошли сами. Это может быть тяжело, но мы вышли из Глубины. Мы видели преисподнюю и свергли демонов. Теперь надо принести мир другим. Не отобрать его, а принести.

Жрецы молчали.

Воннерут вернулся к своему месту.

— Я отправил войска Длани в твой сектор, Маркус. Корабли-матки тоже уйдут туда. Хтон.

— Да, Отец… — отозвался жрец.

— Обеспечь корабли органикой. Раз им не хватает мёда… Дальше. Маркус, сколько кораблей дальнего перехода у тебя свободны?

— Пять. Могу оборудовать ещё один.

— Хватит. Отправь их на Раздор. Хтон, готовь своих.

— Какая наша цель, Отец?

Он старался не смотреть на труп Архана.

— Прокхат. Ты пойдёшь первым, дальним переходом. Оттянешь на себя мятежников. За этим ударит корпуса Маркуса и Солокера, но уже через порталы.

— Что если явится Ливень? — проскрипел Маркус.

— Раммон никогда не был дураком. Он будет сидеть на теплом месте пока оно не начнет остывать. Идти на нас войной с армией в один корпус — глупо и опасно.

— Хватит ли сил? Поддержат ли нас Стражи Смерти?

Воннерут кивнул:

— Поддержат. У Медикариума нет выбора. За ними стоит Калькуляция. Калькуляция подчиняется крови империи.

— Дальний переход… — задумчиво сказал Маркус. Повернулся к Хтону. — Как в прежние времена? Пара недель где-то выйдет.

Жрец кивнул.

— Успеем, значит. В итоге, первым будет Прокхат?

— С чего-то надо начинать, мой друг, — произнёс Воннерут. — Пусть это будут Скорпы.

— Отец добр, — сказал Шарран. — Отец милостив.

— Отец велик, — словно эхом добавил Сколах.

Хтон молчал. Он не хотел этой встречи, но не мог не прийти.

— Архан мёртв, но он погиб во благо Отца.

Когда Пробуждённые собирались — речи их звучали не так, как в обычной жизни. Будто бы малый совет менял каждого из них.

— Мы должны продолжить.

Они стояли кругом на взлётной площадке. Ветер трепал рясы. Над головой сверкали огоньки летунов. Звёздная россыпь окутала небо. Где-то внизу шумел Лаймуар.

— Должны, — согласился Грэн.

Всех их Хтон знал. Все они были истовыми служителями Ксеноруса. Лучшими представителями среди тех, кто отправился на последнюю войну с Ульем. Тех, кто сражался против маток на Турк-Лане. Тех, кто передал себя порабощённому правителю, ещё не зная, что он подарит им другой мир.

— Нам нужны сосуды. Готовы ли они?

— Архан говорил что да. Кто будет говорить вместо него?

— Я, — вызвался Шарран. — Я буду говорить вместо него.

— Откуда он узнал? — спросил Линон.

— Владыка Бессмертных. Он не верит Длани. Он не верит Отцу. Он ищет.

— Мы должны это изменить.

— Мы это изменим. Мы должны продолжить. Отец милостив, мы должны делать так, чтобы сила его росла.

— Но он не хочет, — сказал Хтон.

— Он просто не понимает, что это всё ради него. Наш долг защищать Отца и его власть. Мы должны сделать для этого всё, что можем, — Шарран повернулся к Погонщику. — Даже если он будет в гневе — мы не имеем права остановиться. Ради него. Когда-нибудь правда выйдет наружу и его народ захочет его крови. Мы должны будем его защитить, если он не сможет. Мы должны быть готовы.

— Мы будем… — один за другим проговорили Пробуждённые.

Хтон не ответил. Хтон хотел обратно, на Раздор.

Ей приснился Элай. Он плакал. Тянул руку, просил о помощи, а чёрный спрут пожирал его тело изнутри, вены вздувались мазутом. Вокруг ничего не было, лишь серый туман, размытый мир. Нара пыталась бежать, пыталась дотянуться до Элая, чтобы изгнать из человеческой плоти чуждое, страшное. Но ноги увязали в патоке небытия, а вопли воина становились глуше и глуше.

И щелчки. Страшные, хлюпающие щелчки, рвущиеся из тела Элая. Он содрогался от боли в такт им, орал и в глазах его таяла надежда.

— Я не могу! — крикнула Нара. — Я не могу!

Кожа Ловсона лопнула, выпуская наружу хитиновые усы, тело изогнулось. Скрюченное, сломанное, оно менялось, и щелчки становились громче. Распрямились паучьи лапы, вытянулись, и безвольный Элай повис на них, будто тушка паука сенокосца. На посеревшем лице воина появилась кривая улыбка, а в глазах пробудился голод. Монстр, некогда любимый Нарой, рванулся жрице навстречу, и туман ему не мешал.

Она отступила, потеряла землю под ногами и упала на спину. А когда изуродованное лицо Элая повисло над ней — закричала от ужаса. Чудовище, словно передразнивая, открыло пасть, и бурая слизь полилась на жрицу. Едкая смесь разъедала кожу, но хуже всего было то, что она же, проникая внутрь, уничтожала и душу Нары.

Элай щёлкал. Всё громче и громче, громче и громче. Щелчки рвали реальность, рассекая туман и выхватывая из него куски каюты. Сознание вырвалось из плена кошмара. Нара открыла глаза. Мышцы ныли от слабости, во рту пересохло.

Стук в дверь повторился.

Она села в кровати, понимая, что замёрзла. Скомканное одеяло притихло в ногах.

— Я знаю, что ты здесь, — сказал за дверью Рудольф. Только его не хватало.

Нара сграбастала комбинезон, влезла в него. Затем, пошатываясь, дошла до стола. Жадно выпила заготовленный с вечера стакан. Перед глазами всё также плыло.

— Нара! У тебя всё в порядке?

Она посмотрела в сторону двери. С тех пор как Рудольфа повысили до Боевого Лорда — его в жизни жрицы стало слишком много. Бывший возлюбленный не навязывался, не лез с выяснениями отношений, но всегда был где-то рядом. А значит, где-то рядом оставался и Элай, погибший на Раздоре.

— Чего тебе? — довольно грубо сказала она, распахнув дверь. Задрала голову, встречая взгляд офицера. Ну хоть сегодня он без доспеха, но зато в парадной форме…

— Я войду?

— Я очень устала, Руди. Очень.

— Наслышан. Но всё же… Я войду?

Она посторонилась, пропуская воина. Рудольф пригнулся, заходя в её модуль. Навис над столом, вглядываясь в маленькое окошко. Вид отсюда открывался не самый радужный. Бесконечные ряды жилых блоков, грязные проходы между ними. Угрюмые стены периметра. Вышки охраны. Уродливые пятна патрульных летунов в небе. Серое военное царство.

— Мне нужна твоя помощь Нара, — сказал Рудольф, не глядя на неё. Он старательно цеплялся взглядом за окно, словно боялся повернуться к жрице. — Нет. Не мне.

Он, наконец-то, повернул голову.

— Владыке нужна твоя помощь.

— Я морт, Руди. Не клирик. Чем я могу помочь самому Скорпу? — усмехнулась Нара. — В лагере хватает более могущественных служителей Храма.

— И никому из них он не верит, — оборвал её Рудольф.

— А мне верит?

— Я знаю, что могу тебе доверять. Твоя связь с Медикариумом не так… очевидна. А Владыка сомневается в лояльности тех, кто ставит Храмы выше служения империи.

— Что случилось? — она пропустила случайную шпильку. Рудольф хорошо её знал. Может быть, не понимал причин её отстранённости от дел Медикариума, ну да и никто бы не понял. Кроме Кая и их выпуска… Нара поморщилась, прогоняя воспоминания.

— Собирайся. Он ждёт. Это важно.

Нара приподняла бровь.

— Летун ждёт нас, — добавил Рудольф.

— Это просьба или приказ?

— Просьба. Я могу вернуться один. Тебе ничего не грозит.

Она кивнула. Прошла мимо офицера к зеркалу. В шаге от заветной цели её качнуло. Вцепившись в столешницу, Нара остановилась. Опустила голову, прикрыла глаза.

— Ты должна беречь себя. Он не стоит таких усилий, — сказал Рудольф. Заметил всё-таки.

— Каждый стоит, — огрызнулась Нара.

— Это старший тактик. Даже не ловур. Если убиваться так над каждым солдатом — насколько тебя хватит?

— Лучше помолчи, хорошо?

Уставившись на своё отражение, Нара отметила покрасневшие глаза в прорезях маски. Поправила волосы. Тяжелораненый солдат, единственный, кто уцелел в бойне на одном из блокпостов, оказался крепким орешком и постоянно норовил умереть. Поэтому она вцепилась в его жизнь, как раздоровский клещ. Рудольф присылал двоих Клириков Мира на помощь, но оба сказали, что боец не выживет, а звание затрачиваемых ресурсов не стоит. А если и выживет, то, когда очнется, спасибо за спасение не скажет. Невосприимчивая органика, редкий феномен. Плюс ко всему ещё и уроженец Ливня, у которых к магии Храма свои претензии.