— Бедняга, — покачала головой сердобольная старушка. Ну-ка, Ерофейчик, отведи меня к этому призраку!

Я проводил взглядом уныло плетущегося в подвал Ерофея и решительно следующую за ним супругу. Интересно, можно заставить призрака пить травяной сбор и напялить на него теплые носки? Думаю, у Марфы Петровны есть шансы.

Тут в кармане завибрировал мобис. Я вытащил артефакт и неожиданно обнаружил на экране лицо не Игоря и даже не одной из своих женщин.

— Северин? — удивился я. — Как ты со мной связался? Мобис же, вроде, настроен только на членов моей семьи.

— Ты спрашиваешь, как с тобой связалась Тайная Канцелярия, которая может практически все? — уточнил вампир.

Действительно, глупый вопрос.

— Его Величество требует меня к себе? — догадался я.

— В том числе, но только вечером. Зато тебя срочно вызывает Анна.

— Зачем?

— Она не объяснила.

— Ты не знаешь, зачем я понадобился Тайной Канцелярии? — удивился я.

— Нет, ты не понял. Она вызывает тебя по личному делу.

А вот это неожиданно. Какое у оборотня может быть ко мне личное дело? Если отбросить варианты, что ей не с кем поговорить или что Блэйд вдруг воспылала ко мне запретными чувствами, то… Черт побери, да у меня даже версий нет.

— Очень срочному? — уточнил я.

— Ну, она сказала, это гораздо больше надо тебе, чем ей. Так что советую поторопиться.

— Я заинтригован, — сообщил я. — Скоро буду.

В кабинете Блэйд сидел какой-то человечек, близоруко щурясь сквозь толстые стекла. Он был низеньким, лысым и практически круглым. Если бы на колобка кто-нибудь додумался напялить пенсне, он выглядел бы как раз так.

— А вот и наша знаменитость пожаловала, — поприветствовала Анна, когда я отворил дверь. — Вик, знакомься, это граф Николай Гончаров. Николай, это граф Виктор Лазарев.

Колобок подпрыгнул на месте.

— Тот самый⁈

Гончаров вскочил с кресла, точнее, скорее выкатился из него, и возбужденно затряс мою руку. Смотрел он на меня снизу-вверх. Разумеется, при его росте это было нетрудно, но Колобок смотрел снизу-вверх не только в буквальном смысле, но и в фигуральном. Взгляд его выражал искреннее восхищение.

— О боже мой, граф Лазарев, вы пришли! Вы не представляете, как я рад! Признаться, когда я просил госпожу Блэйд вас позвать, я и не надеялся, что вы согласитесь. У вас ведь, должно быть, столько дел!

Я вопросительно посмотрел на Блэйд. Та подмигнула мне обоими глазами и взглядом указала на стул.

— Вам повезло, что сегодня я как раз свободен, — ответил я, усаживаясь. — Да и Анне я никогда не мог отказать. Но что именно заставило вас искать со мной встречи?

— Для меня большая честь познакомиться с великим художником, — с придыханием произнес Колобок. — Позвольте выразить вам свое искреннее восхищение.

С кем познакомиться? Я обернулся, ища глазами великого художника, но, кроме нас троих, в кабинете никого не было. У меня, конечно, много талантов, но так меня еще не называли.

— Эээ… — глубокомысленно произнес я. — Я тоже очень рад нашей встрече.

— Признаться, когда я увидел ваш «Черный куб», я подумал, что это шедевр кого-то из старых мастеров, о котором я почему-то до сих пор не знаю, — восторженно признался Колобок. — Воистину, это счастливый случай, что мне понадобилось зайти к госпоже Блэйд именно вчера. Но когда она сказала мне, что это не признанный гений, а юный самородок, восхищению моему не было предела. Это же потрясающе, маэстро, потрясающе! Должно быть, вы долго обдумывали идею картины, прежде чем приступить к ней?

Я окинул взглядом мой вчерашний шедевр, по-прежнему стоящий в углу кабинета. Вдруг Анна там что-то дорисовала, отчего кривоватый потрет черного ящика и правда превратился в великое полотно? Но нет, картина оставалась точно такой же, какой я ее оставил.

— Граф Лазарев несколько лет вынашивал свой замысел, — встряла Блэйд, видя мою обалделую физиономию. — Вы же понимаете, великие произведения не рождаются быстро.

— Разумеется, разумеется. — Колобок закивал, восторженно переводя взгляд с меня на картину и обратно. — Я и не сомневался, что этот шедевр — плод бессонных ночей и кропотливого труда. Чтобы сотворить такое полотно, надо обладать поистине выдающимся талантом. Какая лаконичность формы и глубина содержания! Только истинный гений мог в обычное изображение геометрической фигуры вложить столь много. Тут и тщетность бытия, и черная пустота, из которой мы вышли и в которую непременно вернемся. И в тоже же время надежда, ибо что таится в кубе, нам неведомо.

От такой характеристики этой бессмертной картины отказало даже мое хваленое красноречие.

— Обращайтесь, — выдавил я. — Я вам еще и красный куб могу нарисовать.

Колобок воззрился на меня с восторгом и чуть ли не с суеверным ужасом. Кажется, он считал, что, если в мире будут существовать два таких великих шедевра одновременно, вселенная схлопнется.

— Я понимаю, что будет дерзостью осмеливаться вас просить. — Колобок возбужденно заходил по комнате. — Разумеется, вы создавали настолько потрясающее произведение не для того, чтобы потом отдать его кому-то. Но, если бы было возможно… Если бы вы хотя бы рассматривали такой вариант… Я с радостью купил бы его у вас.

Купить? Серьезно, это убожество? Граф Гончаров точно чокнутый.

— Да забирайте, — махнул я рукой. За такую мазню деньги брать даже мне стыдно. К тому же, сколько за нее могут предложить, два рубля? — Забирайте беспла…

Под столом мне прилетел такой пинок, что я чуть не взвыл от боли.

— Может быть, я ее и продам, — сменил курс я. — Сколько вы за нее дадите?

— Возможно, мое предложение покажется вам оскорбительным, — смущенно проговорил Колобок. — Но, видите ли, мой Род сейчас испытывает некоторые трудности… Может быть, вкупе с тем, что вы всегда будете в моем доме желанным гостем, двадцать тысяч?

Я чуть не грохнулся со стула. Двадцать тысяч⁈ За кубик⁈ Мне явно надо поставить их производство на поток!

— Ну что вы, как можно, — пожурила его Анна, пока я отходил от шока. — Таким скромным предложением вы оскорбляете шедевр великого мастера!

— Виноват, — повинился Гончаров. — Простите, граф, просто у моего Рода сейчас и правда проблемы… Может быть, тридцать?

Колобок выглядел таким пристыженным, что дрогнуло даже мое насквозь меркантильное сердце.

— Хорошо, — милостиво согласился я, хотя Анна явно собиралась повышать ставки. Граф Гончаров просиял.

— Правда? Вы согласны? Спасибо, большое спасибо! Клянусь, она займет почетное место в моей коллекции! Я выпишу вам чек и заберу картину сегодня вечером, вы ведь не против? На какой адрес вам его выслать?

— Отдайте его Анне, я как-нибудь заберу, — велел я. Все равно во дворце я бываю часто.

— Спасибо! Спасибо! — продолжал радоваться Колобок, откатываясь к двери. Я впервые видел, чтобы практически идеальный шар так истово кивал. Зрелище выходило забавным. — Поверьте, граф Лазарев, я теперь навечно стану вашим другом!

— Что это за идиот? — спросил я, когда за Колобком закрылась дверь.

— Вообще-то это очень известный коллекционер, — назидательно произнесла Анна. — Он специально ехал из Астрахани, дабы попасть на прием и выставку к Шереметьевым, но, к сожалению, его поезд задержался. Узнав, что картина сгорела, бедняга вчера чуть не плакал. Но, как видишь, он совершенно неожиданно обрел себе нового кумира.

— А что он вообще тут делал?

— Зашел по делу, а холст я еще не успела убрать. Честно говоря, я собиралась вынести его на помойку.

— Вот так ты ценишь мои художественные таланты, — обиделся я.

— Главное, что Гончаров их ценит, и весьма высоко. Мог бы вытрясти с него и больше.

— По-моему, ты что-то перепутала, это я среди нас двоих вечно ищу, где бы достать денег. Ладно, тридцать тысяч тоже прекрасно, а то мне было бы перед ним слишком стыдно.

— Лазарев, ты меня удивляешь, — заметила Анна. — Кстати, для тебя есть новости по поводу заговора, но узнаешь ты их от Его Величества. Он тебя, кажется, сегодня ждет?