В планы Агона такие потери не входили.

— Все в порядке, Агон, — проскрежетал Ухлак. — Не вижу засад, хотя у городских ворот скопление солдат. Как мне кажется, Старр Фоск просто ждет от тебя бесчестности не меньше, чем ты от него.

— Удивим его, — хмыкнул император. Он заметил, что Женарг открыл глаза, слушая разговор волшебников: — Проснулся, хитрец?

— Ваше императорское величество, — с жаром начал верный слуга, но Агон лишь махнул рукой, и Женарг с изумлением понял, что не в силах произнести ни звука.

— Помолчи. Сиди в карете и не высовывайся, мне твое присутствие на приеме совершенно не нужно.

Слуга торопливо закивал и умоляюще сложил руки. Сняв заклятие, Агон многозначительно погрозил Женаргу пальцем.

— Ничего не говори!

— Ворота Рилина, император. — У окна кареты появился всадник. Капитан гвардейцев, длинноволосый уроженец Сейнара, невозмутимо выпрямился и пришпорил коня.

— Надеюсь, юнец не натворит глупостей, — устало проговорил Агон.

— Его императорское величество Агон, Владыка Мереана! — торжественно объявил глашатай, и чародей в сопровождении гвардейцев вошел в тронный зал.

Он сразу почувствовал колющие взгляды разодетых в пышные наряды придворных. Дорожный костюм правителя империи оказался им не по нраву. Хмыкнув, Агон скользнул по пестрой толпе равнодушным взглядом и остановил взор на молодом короле.

Старр из рода Фосков восседал на огромном троне, спокойно положив руки на подлокотники, и внимательно изучал рослого императора. По левую руку от кронейского короля сидела Лемилла…

Агон едва не задохнулся, увидев возлюбленную. Ему показалось, что его сердце вот-вот выскочит из груди и поскачет к трону по украшенным мозаикой плитам. Следующим чувством пришла ревность. Немыслимая, неописуемая. Они сидели как супруги. Как король и королева. Точно так же он мечтал встречать гостей в собственном замке, когда повсюду воцарится мир под единым началом.

Сидя на троне рядом с Лемиллой…

Тяжелый взгляд императора красавица выдержала без тени волнения. Лишь чуть приподняла левую бровь. Значит, не сожалеет о содеянном…

— Приветствую тебя, Великий Агон, — поднялся Старр. Высокий, кудрявый юнец… Рано ему в правители, рано. Не вовремя ушел из жизни его отец… Однако чувствовалась в глазах молодого правителя внутренняя сила, способная прославить его на века. — Как прошло путешествие?

— К делу, — едва не сорвался на рык император. — Оставим обмен любезностями для светских визитов. Я еще раз предлагаю Кронею присоединиться к Мереану, а тебе как потомку великого рода стать моим наместником в этих землях.

Юноша странно улыбнулся:

— О прямоте твоей, Агон, уже ходят легенды. Я отвечал отказом раньше, отвечу им и сейчас. Вольный Кроней никогда не станет подчиняться кому-либо еще. Неужели ты ехал сюда в надежде, что я передумаю?

Агон поднял левую бровь. Что-то происходит, чего-то ждет молодой король. Да и Лемилла с трудом сохраняла спокойствие. Владыке Мереана казалось, что еще чуть-чуть — и она начнет ерзать в троне.

— Я потратил два дня, чтобы услышать то, что слышал раньше?

— Нет, Агон, — покачал головой Старр. — Я не отдам своих людей в твою власть, но я предлагаю тебе покаяться и оставить свои мечты о порабощении мира.

— Громкие слова, юноша, — прищурился Агон. — Я не порабощаю королевства. Я хочу принести им мир. Наши земли погрязли в междоусобицах. Много крови проливается в извечных территориальных спорах. Халдия дерется с Зуррагом, Мирамия сражается с племенами кочевников, Ниран пуще всех воюет с Сейнаром, Эймор то и дело сталкивается с Балионом. Отчего все это, Старр из рода Фосков? Неужели ты не видишь ответа? Единой империи нечего будет делить, и крови будет меньше!

— Я не верю в твои благие цели, Агон. Тот, кто служит Усмию, не может служить во благо.

Вот и свершилось. Впервые кто-то открыто сказал, что Агон служит Подземному. Плохо, священная война была не на руку Мереану.

— Я не раб Усмия, юноша, — тихо проговорил император Мереана. — С каких пор в роду Фоска объявились клеветники?

— Клеветники? Ты удивляешь меня, Агон! — громко ответил юноша, и волшебник понял, что это знак.

Народ в зале притих, лязгнули доспехи насторожившихся гвардейцев Мереана. Откуда-то послышались тяжелые, но уверенные шаги. Кто это? Кто ждал сигнала короля? Агон с огромным трудом не выказывал беспокойства, лихорадочно соображая, какой сюрприз приготовил для него молодой правитель.

Догадка сверкнула в голове, только когда распахнулись двери, ведущие в залу.

Паладин Небесного Горна!

На пороге объявился громадный, под семь футов ростом рыцарь, и его тут же окутало яркое сияние. Оглушительный звон бросил придворных на пол, а гвардейцы, выхватив клинки, изготовились к бою.

— Именем Небесного Горна! — Голос святого воина прорвался сквозь невероятный шум. — Пребудь в мире, слуга Усмия! Я прощаю тебя!

— Стоять! — остановил Агон готовых броситься в бой гвардейцев. Внизу живота император почувствовал неприятное щекотание, но не более того. Паладин явно не ожидал, что враг останется на ногах. С удивлением на усатом лице рыцарь зашагал к чародею.

— И да переродится твоя душа…

Заклинание вышвырнуло воина Небесного Горна из зала. Звон резко стих, и в повисшей тишине четко было слышно, как лязгнул доспехом обрушившийся на стену коридора паладин. Мертвый рыцарь сполз на пол и застыл.

Обернувшись к чуть присевшему от удивления королю Кронея, Агон сплюнул на пол:

— Я не слуга Усмия, щенок. И не Усмий! Да, я убил подземного Бога и забрал его мощь! Но попробуй понять, хоть и молод ты для знания: сила не бывает злой или доброй. Она сила! Качества ей придают владельцы. Ты, Лемилла, — император перевел взгляд на вжавшуюся в спинку трона женщину, — должна и сама это понимать! Усмий использовал ее во зло! Я же буду — во благо!

— Тот, кто владеет силой, теряет понятия добра и зла, — тихо ответил Старр.

— Я не потеряю. Готовься к войне, король Кронея. Ты показал, чего стоит твоя честь. Переговоры окончены! — Агон развернулся и в сопровождении гвардейцев покинул молчащий зал.

В душе императора Мереана горели злость и обида.

На себя…

Как же он не вспомнил об этих паладинах? Усатый гигант едва все не испортил. Сила Усмия оказалась слишком могучей для одного воина Горна, однако стоило это проверять не в боевой обстановке… Сначала стоило встретиться с Тайными и проверить, выдержит ли он удар Халда. Не подумал…

Зато теперь слухи разлетятся по миру быстрее света. Осталось надеяться, что слова Агона запомнятся свидетелям не меньше, чем гибель воина Небесного Горна.

Армия стояла на полях немного восточнее Малого Скола. Жители приграничной деревни и не думали о том, что военный лагерь препятствует севу. Большая часть поселенцев снялась с места и отправилась в глубь страны, едва объявились первые слухи о скорой войне. Остальные либо не могли покинуть родные края, либо просто не хотели, готовые защищать свой дом с оружием в руках.

Шатры кронейского войска усеяли все поля без остатка, некоторые отряды стояли даже на кромке березовой рощи. Лагерь кишел солдатами… Сколько их тут? Пять-шесть тысяч? Или больше?

Ладомар никогда не любил больших скоплений народа. Где толпа — там отсутствует человечность. Встреть в одном месте двух мудрецов — и будешь просвещен знанием. Собери же тысячу самых ученых мужей — и увидишь пред собой дикое, жестокое, безмозглое чудовище. Тысячерукого и тысячеголового монстра.

С другой стороны, армия просто не может быть неуправляемой, чем выгодно отличается от толпы. Солдат привыкает слушать приказы и исполнять их не задумываясь, и пока есть кому командовать — войско будет организованно. Именно поэтому вражеские стрелки обычно стараются в первую очередь уничтожить офицеров.

Встреченный разъезд доставил паладина к распределителю. Толстый солдат, едва помещающийся в кожаный доспех, сразу же обратил внимание на герб Ладомара и отправил святого воина к собратьям. Слава Небесному, лагерь Ордена находился чуть в стороне от общего бивака, что обещало более-менее спокойное существование.