— Какую Аньку?

— Повариху, — охотно пояснил паренек. — У нее новый хахаль завелся. Она, конечно, отрицает все, только мы ж видим. Бегает вечно куда-то, сидит, когда никто не видит, лыбится, глаза в потолок, как будто мечтает о чем-то. То колечко у нее новое, то сережки. Говорит, сама купила, да что ж купишь, когда вы нам такие копейки платите.

Мальчишка запнулся, поняв, что последняя фраза явно была лишней. Я сделал вид, что ничего не заметил.

— И где у нее этот хахаль? Видел его кто-нибудь?

— Видел я один раз, Ваше Сиятельство. В Лазареве. Анька последнее время все в город, все в город: как что ни привезти, так сразу она вызывается. Поехали мы один раз с ней, я и видел, как она с каким-то мужиком шушукалась. Обычный, борода, волосы темные, только я его раньше ни разу не видел. Не местный, наверное. И смотрела так на него. Думала, я их не вижу, но я-то видел.

Я благодарно потрепал пацана по плечу.

— На, держи еще монетку.

Тот аж подпрыгнул от радости.

А что, это зацепка. Появился хахаль, надул в уши и подговорил отравить господина. Не знаю уж, как он ее убеждал: рассказывал про меня ужасы, сулил прекрасное совместное будущее или вообще не сказал, что это яд, просто попросил подсыпать мне что-то в еду. Но эта внезапная большая любовь явно непроста. Надо снова допросить эту Аньку и вытрясти из нее правду. Найдем хахаля — выйдем на заказчика.

Я поднялся и снова зашел в дом.

— Сергей Ильич! — дворецкий тут же материализовался передо мной. — Приведите Аньку, кухарку, мне снова надо с ней поговорить.

Старичок подобострастно кивнул и пошел на кухню. А, впрочем, черт с ним, с дворецким, пока он там дошаркает. Я обогнал деда и широким шагом прошел на кухню.

Кухарка с круглым лицом, которую я давеча чуть не довел до инфаркта, месила тесто, рядом прибирала какая-то девица. Больше на кухне никого не было.

— И где Анька? — спросил я, уже предчувствуя ответ.

— К себе пошла. Сказала, переодеться ей надо, мол, жарко.

Я взбежал по лестнице, попутно узнав у дворецкого, где живет повариха. Дернул ручку — к счастью, половина дверей в комнаты слуг не запирались. Аньки нигде не было, на кровати были в беспорядке свалены вещи и только открытое окно ехидно подмигивало мне. Я выглянул наружу и увидел примятую траву, красноречиво свидетельствующую, что в нее недавно кто-то спрыгивал. Да твою ж мать!

Раз уж расследование провалилось, я решил наведаться в шахту. Повариха-предательница сперла чью-то лошадь и удрала. Разумеется, за ней послали погоню, но так и не нашли. Скорее всего, отравительница сбежала аж в Оренбург и затерялась там. Ищи ее теперь.

Шахта встретила меня бурной деятельностью. Два тролля преданно стояли у входа и выглядели очень грозно, гномы сновали туда-сюда с тачками. Золото добывать они еще не начали, но подготовительная работа шла вовсю.

Шахтёрский городок, спасибо некроманту, выглядел гораздо лучше, чем в прошлый раз. Кучу старого шахтерского оборудования, десять лет простаивавшего без дела, починили и привели в нормальный вид, недостающее купили. Появилась и нормальная мебель взамен старой, покореженной и местами рассыпавшейся (тоже каменная, понятия не имею, где Игорь ее взял), и инструменты, и еда, и даже попоны для пони. Да и сами гномы казались довольными жизнью. Денег я им, правда, так и не заплатил, но осчастливил пачкой акций. Перед этим, правда, пришлось долго объяснять Швотенберцу, что за бумажки я ему сую, но в итоге гном остался доволен. Тем более, часть коротышкам я выделил довольно нехилую. Можно было и меньше, но это ведь они здесь горбатятся, а не я. В некотором роде это и их шахта тоже. Не хочу быть злым-презлым капиталистом, заставляющим угнетенных работать на себя за копейки.

Поздоровавшись со всеми встречными гномами, я подошел к троллям.

— Как твои дела?

— Моя хорошо, — ответил Большой Валун. Все имена троллей были так или иначе связаны с камнями и не отличались разнообразием. Подумал немного и добавил: — только моя не хотеть работать.

Это что еще за новости?!

— Но почему? Разве вам здесь плохо?

— Твоя обманывать. Твоя обещать деньги.

А, вот оно что. Затея всучить троллям акции провалилась — они для этого оказались слишком тупыми. Но мы же, вроде как, договорились об отложенной оплате.

— Я же сказал, деньги будут, но попозже.

— Моя передумать.

Я с удивлением посмотрел на тролля. Чего это он? Понимаю, что это даже звучит абсурдно, но тролль, кажется, покраснел. Огромная каменюка избегала встречаться со мной взглядом, а в исполинских ручищах нервно теребила молодое деревце. Тролль смущался и явно что-то не договаривал.

— Твоя должна давать деньги. Но моя может подождать. Если твоя моей помочь, — наконец, родил тролль.

Ого! Что троллю может быть от меня надо?

— Я очень постараюсь, — заверил я. — А в чем помочь?

Тролль покосился на своего товарища.

— Моя не мочь сейчас говорить. Моя хотеть, чтобы, когда наша говорить, рядом никто не быть. Твоя ходить с моя за тот холм?

Я пожал плечами.

— Ладно.

Интересно, что у него там за проблемы. Гномы обижают?

Отведя тролля в сторону, я выжидательно уставился на него. Большой Валун переминался с ноги на ногу.

— Ну, говори, что у тебя там случилось?

— А твоя точно помогать?

— Точно, точно, — заверил я.

Тролль, наконец, решился.

— Моя страдать. — Тролль кивнул в сторону шахты, где его сородич по-прежнему нес пост. — Твердый Кремень меня не любить.

— Твердый Кремень? — я вспомнил второго тролля, молчаливого и как никогда лучше подходящего к своему имени и внешностью, и повадками. — Так она девочка?!

— Конечно, — тролль посмотрел на меня, как на идиота. — Она баба быть. Я мужик быть. Мы совсем разные быть. Как глупый людь не замечать. Только она меня не любить. А я грустить здесь один. Людь помогать, сделать, чтобы она меня любить. А я работать на людь и золото не просить.

Ну нифига себе побочный квест!

— А вы с ней давно знакомы? — спросил я, не зная, что еще сказать. Девушки к моим ногам, конечно, всегда падали, но в деле соблазнения троллих я экспертом себя не чувствовал.

— Два года быть. Мы сначала просто друзья быть, а потом я ее полюбить. А она не любить. Говорить, уйди, глупый тролль, — Большой Валун шмыгнул носом. — Как сделать, чтоб она меня любить?

— Цветок ей подари, — предположил я.

— Я дарить, — оживился Большой Валун. — Такой вот брать и дарить, — в доказательство своих слов тролль без особых усилий выдернул из земли молодую березку. Ну да, какая дама, такой и цветочек. — А она смеяться, говорить, цветы скучно. Подари мне подарок, говорить.

— А ты дарил?

— Дарить, — сокрушенно произнес тролль. — Камень дарить, как все тролли. Она говорить: фу. Тогда я большой камень дарить. Она говорить: фу. Тогда я находить и красный камень дарить, красный камень никто не дарить, хороший камень. А она говорить: фу. Говорить: хотеть камень, которого ни у кого не быть. Мои камни не хотеть. А где брать камни, которые ни у кого не быть?

Мне пришла в голову идея. Я дружески похлопал тролля по руке, поскольку до плеча мне было не дотянуться.

— Я тебе добуду такой камень. Ты же тогда будешь работать?

— Буду! — тролль просиял. — Моя работать. Хорошо работать, и день работать, и ночь. Только пусть твоя мне помогать.

— Помогу, помогу, — заверил я. — Вы мне тут еще троллят наделаете. Ради денег, в смысле, торжества любви, я готов на все.

— Ну вы, батенька, и извращенец, — с чувством произнес гном ремесленник, когда я обрисовал ему, что именно хочу выточить из камня. Каменный идол, которого я не так давно вытащил из воздуха, конечно, уже испарился, зато неизгладимое впечатление от него у меня осталось. Если уж и есть где-то камень, который ни у кого не быть, так вот он! Такого уродца слепить ни один здравый ум не догадается.