И молчал.

— Я не смогу спокойно жить, зная, что эта проклятая вещь прозябает в руках двух сопливых щенков, — подытожил Мертвец.

— Да зачем она вам? — вырвалось у меня.

— Зачем? — Веко первого помощника дернулось. — Есть зачем, юнга. Мой отец погубил себя, разыскивая вот такие вот «игрушки». Он погубил мою мать, когда за ним пришли. Он погубил меня, спасшегося и двадцать лет потратившего на бессмысленные поиски этих вот «игрушек». Я ушел от той жизни. Я выбрался! Я втоптал веру и память об отце в грязь, и…

Голос Мертвеца дрогнул. На миг, после которого вновь вернулись монотонность и равнодушие:

— …Теперь вижу, что это не сказки сумасшедшего папаши. Только теперь я это вижу, когда предал его стремления. Вот зачем, юнга.

— Почему вы уверены, что это она? — осторожно спросил Фарри. — Может быть, вы ошибаетесь, мастер первый помощник?!

— Компас черных капитанов. — Он вперил в него свой мертвый взгляд и заговорил, словно выдирая слова из памяти. — Седьмая страница отцовской книги. Коробочка размером три на три дюйма. Светится голубоватым светом, если открыта. Под крышкой на золотой оси бирюзовая стрелка, от которой отходят мигающие красным огоньки, на дне гравюра, изображающая деревья. Была утрачена Добрыми во время последней войны с черными капитанами. Предполагается, что она указывает место сосредоточения духа самого Царна. Одна из легенд гласит, что может указывать на проход через Южный Круг. Создатель компаса неизвестен.

— Царн — тот, который сотворил черных капитанов? — прошептал я.

— Да. Тот, кто изменил наш мир до неузнаваемости.

— То еще описание, — неуверенно хмыкнул Фарри. — Под него все что угодно может подойти. Взять хотя бы творения Ледяной Цитадели. Тоже могут сиять.

— Из-за этого компаса погибла моя деревня. — Я обрушил его старания отвести подозрения Мертвеца. Почему-то мне показалось, что первый помощник никак не связан с Радагом и его слугами. Что он может нам помочь, что он может просто выслушать нас. — Черные капитаны пришли за ней. Я не могу ее отдать. Я обещал.

Глаза Мертвеца сверкнули.

— Обещал что?

— Отнести ее в Барроухельм инструментарию Лунару. За нами охотились капитаны и ледовые гончие, но мы сбежали. — Тайна, хранимая мною, вырвалась наружу.

Светлый Бог, как же приятно говорить правду!

Слова потекли друг за другом сами собой:

— Мы ищем Добрых. Мы думаем, что Лунар из них. Нам очень нужно в Барроухельм, а мы застряли здесь, на «Звездочке». А на нее попали, прячась от Радага: он был в порту Снежной Шапки, он искал нас вместе со своей ледовой гончей, последней. Двух других убил Эльм. А Радаг пришел с цирком к нам в деревню, а потом призвал Темного бога, а до этого Одноглазый рассказывал нам про компас, про то, что его ищут. Он был странным.

Мертвец поднял руку, останавливая меня:

— Хватит. Я ничего не понимаю.

— Сначала к нам пришел Одноглазый… — Я попытался рассказать историю с другого конца.

— Хватит! — жестко прервал меня офицер. Он сгорбился. Сколько ему лет? Сорок, больше? Сейчас казалось, будто не меньше полувека.

— Почему именно Барроухельм? Что там такого? — спросил Мертвец.

— Так сказал Сканди, наш шаман. Он помог нам сбежать от Черного капитана. Он сказал, что надо найти инструментария Лунара.

— Добрые есть и в других городах.

— Вы знаете Добрых? — изумился Фарри. Он еще не понял, что произошло и кто сидел перед нами.

— Мой отец был из Добрых, и в этом нет ничего восторженного, юнга. Вечный страх перед капитанами и их агентами, постоянный бессмысленный поиск и крах всего, что было прежде. Жизнь на острие, без сил, без возможностей. Это не те Добрые, о которых поют бардеры. Совсем не те.

— Вы думаете, что Лунар тоже из Добрых? — спросил я.

— Подумай, юнга, зачем вашему шаману отправлять вас к нему, а не сдавать слугам черных капитанов? — не ответил он и повторил: — Барроухельм. Хорошо. Я подумаю, что можно сделать.

Мертвец поднялся и, не прощаясь, ушел. Лязгнула дверь в коридор, и мы с Фарри переглянулись.

— Подумать только — он из Добрых! — изумленно произнес мой друг. — Мертвец — из Добрых, с ума можно сойти.

Я молчал, понимая, что мир изменился еще раз. Меня распирало желание засыпать загадочного Мертвеца сотней вопросов, но мрак в душе первого помощника вызывал необъяснимый страх.

В тот момент мне и в голову не приходило, что все изменилось гораздо раньше.

И виной тому было любопытство Фарри.

— Мы идем в города Содружества, братцы, — сообщил нам Грэг. На корабле пробили отбой, но мы, как водится, еще сидели у печи, попивая горячий перцовый чай. — Сегодня наконец проложили курс. Так что смею вас заверить — нас ждет долгое и тоскливое путешествие.

— Капитану не терпится с их каперами повоевать? — мигом отреагировал Шон. — Положат же всех. Там охотников за нашим братом столько… Чем старина Гром только думает! Зачем нам туда?! Пощипали бы тракты южные, как обычно. Проклятье, это же бред сумасшедшего — соваться к бродячим!

Мы с Фарри переглянулись. После недолгой стоянки в Приюте «Звездочка» отправилась сквозь древние льды куда-то на запад, и жизнь вошла в прежний круг, а мы ждали, что предпримет наш новый союзник — Мертвец.

Видимо, дождались. Я искренне обрадовался новостям. Наконец-то наше путешествие приобрело какую-то цель.

— Знать не знаю, Шон, чего его понесло в Содружество, — пожал плечами Грэг. — Мое дело маленькое — провести корабль по льдам туда, куда скажет капитан, а вот что за демон в него вселился — то не мои проблемы.

Выглядел он недовольным.

— Я сойду в первом порту. Хватит уже терпеть его сумасбродство! — возмутился Шон. — Там никогда не было добычи, одни проблемы!

— Капитану виднее, — заметил Три Гвоздя. Он с ленивым прищуром полудремал у печи.

— Да ну его в ледяную клеть!

Корабль содрогнулся, словно налетел на преграду. Двигатели страшно зачихали, оглушительно лязгнули несколько раз и резко умолкли. Я вцепился в тюфяк под собой, чтобы не упасть. Кружка с горячим чаем опрокинулась мне на колени. Над головой закачался шаманский фонарь.

— Что это? — испуганно спросил Фарри. — Что случилось?

На нас обрушилась непривычная тишина. Звенящая, нарушаемая только чьим-то храпом. Я не мог поверить в то, что произошло. Двигатели «Звездочки» замолчали, и тяжелый корабль остановился.

— Не к добру, — подытожил Три Гвоздя, отыскал взглядом Полового. Тот уже стоял на ногах, встревоженный, напряженный.

Это было последнее, что я увидел, прежде чем погас свет. Фонари на кубрике жалобно мигнули, и палуба погрузилась во тьму.

— Быстро собрались, — сипло скомандовал Половой. — Кто с огнивом? Нужен свет. Быстро!

На камбузе истошно заколотили в рельс. Послышался отдаленный вопль-приказ, невнятный, но преисполненный тревоги. Ледоход молчал, и непривычная тишина закладывала уши.

— Че, танцы будут? — заметил сокрытый во мгле Сабля.

— Похоже. Мне нужен свет. У кого огниво?! — повторил Половой.

— Сейчас, — послышался ответ Рэмси. Во тьме несколько раз мелькнули искры, вырывая из черноты белое лицо моряка. Пламя не хотело заниматься, и пират в голос ругался каждой вспышке.

— Нам энгу сожгли, — сказал Три Гвоздя. Голос его оживился. — Давайте выбираться отсюда. Бессмысленно чиркать, Рэмси!

— Я разберусь, что бессмысленно, а что нет! — огрызнулся тот.

— Свети так, — приказал Половой.

На камбузе вновь заколотили в рельс, а затем загрохотала дверь на кубрик. В проеме стояла черная фигура с лампадкой.

В тот же миг вспыхнула такая же в руках Рэмси. Сообразительный моряк сразу понял, что нет смысла возиться с энгу, и нашел свечи на китовом жире. Я вспомнил, что такая же была и у моего топчана.

— Половой, вооружай команду! — Мы узнали голос Айза. — Капитан сказал, что у нас гости. Быстро.