Жирдяй выдвинулся вперед, оказавшись рядом с Рудом, молчаливые сейнарцы ни слова не говоря, замерли чуть позади рыцаря.

Шаг!

Шаг!

Шаг!

Казалось, в движение пришла вся армия Коалиции. Поток раненых угас, лязг стали и крики с каждой секундой становились все ближе. Где-то впереди все еще грохотали мехмаговские чудища, да изредка трещали Громовые Копья. Странно, что они не откатились назад, как лучники. Хотя от простых стрелков с магической завесой над головой толку мало.

– Не спим! – Жирдяй медленно шагал вперед. Остановок больше не было. Враг побежал? Или как раз на их участке солдаты Коалиции продавили строй?! Руда мучила неизвестность. Впереди так ничего и не видно!

– За матушку! – бесновался впереди хриплый бас. Неизвестный боец кричал на выдохе, на ударе.

– За батюшку!

Шаг.

– За Милу!

– Сдохни! Сдохни! Сдохни! – вторил ему еще кто-то.

– Держитесь рядом! – проревел Жирдяй.

И тут Руд увидел черных воинов Мереана. Все-таки кому-то из передовых отрядов удалось продавить строй врага, и сейчас в брешь вливались солдаты Коалиции. Опять громыхнуло, и ветеран бросил взгляд на небо. Огромный дымящийся осколок прочертил в нем черную полосу и врезался в бирюзовую преграду. Магический барьер не выдержал, лопнул будто пузырь, и снаряд рухнул прямо в гущу солдат позади Руда. Земля содрогнулась. Вверх метнулись стрелы, но небо мигнуло, и над армиями вновь возник волшебный купол.

Осколком была голова мехмаговского демона.

Дальше по сторонам смотреть стало некогда.

– Направо! – заорал Элонис, указывая направление атаки.

Армия втекала в разрыв мереанской обороны.

Под ногами стали попадаться трупы, Руд спотыкался, содрогался, наступая на еще теплые тела бывших союзников и врагов, но взглядом уже вылавливал противника.

Атакованные с фланга Черные под жестокими ударами падали на землю. Воздух наполнили крики боли, рев и чавканье принимающей сталь плоти, да хруст пробиваемых лат – над полем сражения заиграла обычная симфония боя.

Первую линию Мереана составляли копейщики, и сейчас именно они гибли от рук воинов Коалиции. Не в силах быстро развернуть длинные пики, солдаты чуть ли не покорно ждали гибели, в то время как остальные войска империи лихорадочно пытались заткнуть дыру в обороне.

Какое-то время Руд просто следовал за живым тараном по имени Жирдяй. Латник раненным вепрем устремился в гущу боя.

– За деда! – проревел откуда-то уже знакомый бас. Жив еще?

Жирдяй вонзился в ощетинившийся копьями строй Мереана будто топор мясника в свиную тушу. Вихрем вступили в схватку сейнарцы прикрытия. Грохнули дымные Громовые Копья эйморцев.

Руд и остальные солдаты выстроили жалкое подобие ежа, и последовали за рыцарем, прорубающимся сквозь ряды имперцев. Удар – шаг, удар – шаг. Не рубить, колоть! В лицо, в горло, в открытую грудь. В плечо, на крайний случай.

– Нава-а-а-л! – раздался рев сотен глоток откуда-то сзади. Или справа? Или слева?! Судя по кличу – панцирники.

Жирдяя опрокинули на землю, и отряд Руда с удвоенной силой бросился вперед, отгоняя наседающих на павшего гиганта врагов. Короткий лязг арбалетного болта и тот парнишка, кто мерз утром, повалился назад, а на его место тут же встал Элонис.

Мереан дрогнул. Еще не побежал, но чувствовалось, как неуверенно сражаются имперцы. Упавшего Жирдяя с остервенением рубило сразу двое алебардистов, но добротный доспех держал страшные удары. Отряд Руда раскидал увлекшихся мереанцев и, соблюдая строй, помог рыцарю подняться.

В ноги им бросилась фигура, и Руд почувствовал страшную боль под коленом. «Крыса»! Ветеран неуклюже повалился на землю. Штанина мигом потяжелела от крови. Рядом молча уткнулся в землю смертельно раненый Элонис. «Крыса», вооруженный двумя базелардами, быстро пополз дальше, увернулся от удара алебарды, но тут Руд схватил его за ногу и свободной рукой выхватил кинжал.

Кто-то из своих случайно заехал ему сапогом в челюсть. В глазах мирамийца потемнело, рот наполнился кровью из разбитых губ, но «крысу» он так и не отпустил. Потянул на себя, заорал от боли в ноге, и с яростью вогнал кинжал в бедро мереанцу. Имперец заверещал. Руд подтянулся к нему поближе, и резким ударом добил. С всхлипом упал еще один из коалиционеров, а затем в бой вновь вступил Жирдяй. Откуда-то к нему на помощь выскочило несколько панцирников. Задыхаясь от обжигающей боли под коленом, ветеран попробовал встать, но со стоном повалился обратно, на землю.

На удивление он был рад такой передышке. Тем более, что над его головой в бой шли свои. Можно перевести дух, можно хотя бы оглядеться. Впрочем, последнее бессмысленно. Всюду топчущиеся ноги. В поножах и без, в сапогах и грубых кожаных ботинках. И трупы… Много трупов.

На губах Элониса пузырилась розовая пена, но взгляд командира уже остекленел. Кто-то из бойцов споткнулся о Руда, наступил на раненую ногу и в глазах ветерана почернело. Надо выбираться отсюда. Надо выбираться!

Взгляд наткнулся на залитый кровью щит. Два-три фута до него. Старый владелец с рассеченным лицом валялся рядом. Подтягиваясь на руках, помогая себе здоровой ногой и скрипя зубами от боли, Руд пополз к нему.

От удара сапогом по голове он чуть не потерял сознание. Тот, кто идет в бой редко смотрит под ноги. И потому надо спрятаться. Чуть утихнет – можно вылезти и ползти к своим, но сейчас он лишь бесполезная помеха.

Но они побеждают! Побеждают!!!

Пока Руд полз, на него еще несколько раз наступили. Причем один боец точно сделал это специально. Звук хрустнувшего ребра на миг заглушил для раненного солдата шум сечи. Добравшись до заветной цели, он подтянул ноги к животу и накрылся щитом сверху. Слушая рев сражения над головой, ветеран беззвучно молился Халду. Сколько времени прошло с начала битвы? Час? Или, может быть, больше? Руд затыкал ладонью кровоточащую рану и с закрытыми глазами ждал, когда вокруг немного утихнет. Тогда можно будет ползти к лекарям. А там будь что будет. Они же победили! Они же победили?!

Об ином исходе думать не хотелось.

На щит регулярно кто-то наступал, но защита спасала от переломов, а тяжесть можно и потерпеть. Вот только кровотечение никак не унималось, нога окончательно онемела, и ветеран почувствовал, как от него медленно ускользает сознание. Мысли путались, в ушах низко звенели гигантские комары.

Губы стали будто ватные. Руд с трудом ворочал языком, облизывая их, но они тотчас же высыхали. Звон становился все нестерпимее, все оглушительнее, пока вконец не преодолел шум битвы.

Неожиданно стало тепло. Так тепло, что захотелось улыбнуться. Расслабившись, он чуть сдвинул кромку щита. Так, чтобы увидеть небо. Бирюзовое, магическое небо его нового мира. Такое чистое, необъятное, светлое. На Руда накатилась ночь.

Когда он очнулся, то зажмурился от яркого света и острой боли. Под коленями нещадно жгло, будто раны, нанесенные «крысой» засохли и теперь, при малейшей попытке пошевелиться – грозили открыться.

Застонав, Руд, не открывая глаз, осторожно принялся ощупывать ноги, медленно добираясь до ран. Больше всего он боялся, что руки провалятся в пустоту. Конечно, выжить в той сече уже хорошо, но при этом очень хотелось еще и остаться сильным да здоровым. И с ногами.

К нему медленно возвращались чувства. Можно не открывать глаза, чтобы узнать место, где он оказался. Вокруг стонали, плакали и метались в бреду раненые. Полевой лазарет. А значит, Коалиция выиграла, иначе воин в перекидке враждебного цвета был бы убит первыми мародерами.

Следующим проснулось обоняние: резкая вонь ударила в ноздри, и Руд задохнулся от смрада. Нечистоты, грязь потных тел, гниль черной смерти, которая приходит, если вовремя не промыть рану. Рука наткнулась на повязку, осторожно спустилась ниже, и ветеран облегченно выдохнул. Ноги на месте. Значит живем!

Осторожно приоткрыв глаза, он уставился на мертвого мереанца. Обезображенное смертью лицо смотрело в дырявый потолок походного шатра, и по щеке воина ползла жирная муха. Руд не дернулся, не издал ни звука, и осторожно, не поднимая головы, попытался оглядеть все открытое ему пространство.