За такими мыслями Руд добрел до походной кухни и увидел знакомого.

– Привет, обжора! Готов драться с дикарями?

– Драться, думаю, вообще не придется, – поделился с ним кривой Стамс. От него всегда пахло луком и плохим настроением. По вечерам они частенько пересекались у походной кухни, где вечно голодный приятель проводил все свободное время. – Магов сюда понагнали – мама не горюй.

– Да придется, не боись. Северян на всех хватит, – Руд присел на корточки у кухонного шатра, глядя как Стамс воровато подманивает одного из поваров. – Да и…

Встретившись взглядом с напрягшимся приятелем, ветеран прикусил язык. Чуть не сорвалось. Да, вся армия и так уже наслушалась языческих басен про то, что с севера идут непобедимые твари Усмия. Поэтому назначенный Советом главнокомандующий Сэл Милосердный, мирамийский герцог, помешенный на роли информации, быстро эту тему для обсуждения запретил, и назначил награду каждому, кто сдаст нарушителей. В первые дни войско лишилось многих говорунов, и самые отчаянные находились чуть южнее лагеря, на частоколе из груботесанных бревен. Так что, приказом владыки армии, в ордах Мереана ничего усмийского нет. Варвары. И точка.

За упаднические разговоры просто отвешивали с десяток плетей. Поэтому со стороны казалось, будто войска Мирамии бодры, оптимистичны и считают, что у них нет ни единого шанса проиграть будущее сражение. Такое положение дел тоже бесило Руда.

Какая разница, сколько варваров и с какими тварями придет? Задача у солдата простая – убить, все остальное, от наказаний за беседы до идеологических бредней – глупости. Неуязвимых не бывает, если сталь не возьмет, так вон, колдунов тут, как Стамс говорит, понагнали столько, что, может, и мечом махать не придется.

Повар за пару монет отвалил голодающему солдату немного остывшей сероватой каши. Руд никогда не спрашивал, где приятель находит деньги на еду. Ночами разбойником на дорогах промышляет? Или где-то философский камень нашел, и, пока никто не видит, обращает гальку в мирамийские золотые талы?

Даже это раздражало опытного солдата. Вкупе с неумолимыми приближением осени. Завтра днем, дурея в броне от жары, он, конечно, ото всей души проклянет лето, но надвигающийся сентябрь все равно не полюбит.

Оставив Стамса доедать холодную кашу, Руд направился к себе в палатку. Настроение совсем испортилось, хотелось лечь спать, уснуть, и проснуться далеко-далеко отсюда, в объятьях юных красавиц. Пробираясь между плотно стоящими армейскими шатрами, он то и дело с проклятьем задевал чью-нибудь растяжку и вяло переругивался с возмущающимися изнутри разбуженными бойцами.

Найти свое место в палаточном городе занятие непростое. Нужно внимательно отслеживать расположение полковых штандартов, ориентироваться в цветах отрядов даже ночью, да и вообще – много всего нужно запомнить простому солдату, который хочет коротать ночь у себя в шатре, а не на улице.

Штандарт своего нового полка: клинок на фоне суровой морды черного быка, Руд, конечно, запомнил, но с цветами герба оказалось сложнее. В первую ночевку он залез в чужую палатку, был выпихнут, обруган, расстроился и с тех пор намертво заучил окрас метки. Гербовых быков в армии хватало. На любой вкус.

Пробравшись к тропке между полками, Руд с облегчением зашагал направо, в сторону своего отряда. Лагерь вокруг все еще бурлил, отбой не трубили, поэтому каждый занимался своим делом. Часть солдатни (те, кто уже видал и свалки, и трупы) пользовалась случаем и крепко спали. Часть (кто тоже видел, но еще не привык) играла в кости, весело подтрунивала друг над другом и новичками. Проще говоря – всячески доказывала себе, что им не страшно, и что они еще живы.

Руд давно застрял на границе между первым типом вояк и вторым. То есть, много повидал, и убитых на его счету порядочно, и товарищей хоронил, но как-то до сих пор нет-нет да ловил себя на страхе.

– Колотун, рвать твою, – опять пожаловался долговязый алебардщик. Сдвинув шапель на макушку, он прислонил оружие к плечу и подул на руки. Руд промолчал, ему наоборот было жарко. А долговязый просто боится. Нервишки хорошо кровь остужают.

– Скорее бы уже началось, что ли, – не унялся говорун.

Туман с озер заволок все поле, на котором молча замерла армия Коалиции. Полк Руда оказался почти в самом центре авангарда. Не в первых рядах, слава Халду. Сколько лет с войной на ты, а страх оказаться на острие атаки не ушел. Ведь когда на тебя накатывается волна людей, желающих поскорее пустить твою кровь, храбрость нужна поистине героическая. Руд себя трусом не считал, от драки никогда не бегал, но первая линия…

Ветеран носом втянул запах августовского утра, смешанного с потом тысяч тел, вонью лошадиного навоза и смрада мехмаговских демонов. Последний рвал ноздри солдат уже давно, но к нему так никто и не привык. Руд втайне ждал боя еще и потому, что хотел увидеть эйморских чудовищ в действии. Если сейнарских дикарей он на своем веку повидал достаточно, и не раз бился с иссеченными шрамами татуированными безумцами, то громыхающие стальные машины его удивили.

Горцы привели четырех демонов. Сэл Милосердный расставил их вдоль линии фронта, и ближайшая махина чадила в трех-четырех сотнях шагов от отряда Руда. Внутри каждого из монстров находилось по мехмагу, а снаружи, не давая к нему приблизится, постоянно несли вахту эйморские Громовые Копья, вкупе с гвардейцами мехов.

Выглядел демон как огромный стальной краб, на панцире которого, сверху, под углом к хищной морде, торчало несколько труб. Внутри монстра что-то грохотало, отчего чудовищные зазубренные клешни, выходящие из тела монстра подрагивали. Да и сама тварь вибрировала так, что под ногами содрогалась земля.

Руд обернулся на Жирдяя. Нет, того, конечно же, звали иначе. Сэр Ульдам Потеха, один из рыцарей Мирамии, не имеющий достаточного веса в обществе, чтобы оказаться в кавалерийском полку, или же, наоборот, чересчур тяжелый для своего коня.

Закованный с ног до головы в превосходную броню воин являлся центром их небольшого отряда. Таких безземельных, но благородных в полку хватало. Командирами их не ставили, но ударной силой считались именно они. Задача Руда была не убить как можно больше солдат противника, а не дать им заколоть ходячую груду металла и, если вдруг рыцарь свалится на землю, помочь ему подняться. Тактика верная, потому что с ходу такую глыбу не взять, а урона Жирдяй нанесет много.

Двухметровый гигант забросил на плечи булаву и клевец, и, как и Руд, изнывал от жары, в то время как остальные бойцы чувствовали всю прелесть тумана и утренней свежести.

Два эйморца, с Громовыми Копьями, стояли чуть позади сэра Ульдама. Невысокие, в серой форме. Лица горняков скрывали бесцветные тряпки, оставляя открытыми только глаза. Руд видел, как работает оружие Эймора. Лучники Мирамии презрительно косились на громоздкие копья стрелков, но признавали, что магия мехов прекрасно справляется с любыми латами, в то время как иные доспехи не каждый арбалет брал. Про луки и говорить не стоило.

Вот только перезаряжать эйморское оружие приходилось слишком долго, но закинутые за спину круглые щиты и легкие клинки на поясах горняков без слов говорили, что целиком и полностью стрелки на копья не полагаются.

По бокам от Жирдяя застыли трое сейнарцев. Кожаные легкие кирасы, наручи, поножи – вот и все снаряжение. И, несмотря на это, рыцарь и три дикаря, были самым сокрушительным оружием отряда. Мускулистые бойцы, покрытые рунической вязью татуировок, почти не разговаривали. Иногда один из них, видимо старший, ронял лаконичную фразу на сейнарском, отчего остальные немедленно пускали на суровые лица улыбки. На миг. Потом они вновь превращались в вооруженные, равнодушные статуи.

– А? Слышали? – опять подал голос долговязый. Руд прислушался, но из-за тарахтения мехмаговского демона ничего нового не узнал.

– Не торопи события. Дыши, пока можешь, – грубо оборвал его кто-то из таких же алебардщиков.