Эйдор резко поднялся на ноги, сердце норовило выпрыгнуть из груди, внутри зрело желание сейчас же уйти. Просто шагнуть в лес и исчезнуть навсегда. Однако он сдержался…

— Как ты узнала, что я вампир? — медленно, сдержанно спросил юноша.

— Такой молодой мальчик не может иметь вторую ступень, а она у тебя была. Иного объяснения не было. И даже если бы я ошиблась, рядом со мной был бы сильный маг. — Глаза девушки наполнились слезами.

— Замолчи! — бросил Эйдор, и Лемилла покорно умолкла.

Эйдор волком бродил по поляне, не зная, как справиться с бурлящей внутри обидой и презрением к самому себе. Размечтался!

Она пришла тогда не потому, что он ей был дорог? Ей нужна была защита? Вампир в телохранителях? А он-то размечтался… Но почему он даже не задумался об этом? Почему не понял ее лицемерия?

Хотя сам-то он кто? Ведь поработил девушку не ради Анхора… Не ради Братства чародеев или Халда! Ради себя!

Чем он лучше нее? Тем, что действовал в порыве чувств, а не по воле холодного разума? Вряд ли это можно считать оправданием. А Инис? Нет, это другое. Он был под чарами. Она его просто околдовала. Любой на его месте поступил бы так же! Даже паладин сгорал бы от сладострастия на той поляне. Эйдор не виноват в том, что…

Но воин Горна вряд ли убил бы бородача.

Или все-таки прикончил бы?

Когда вернулись Ладомар и его приятель, Эйдор сидел на земле, невидящим взглядом изучая одному ему известную точку. Лемилла лежала, уткнувшись лицом в сырой мох, повинуясь грубому приказу чародея. Видеть ее лицо он не хотел. В глубине души волшебник винил Лемиллу в гибели незнакомого лесника. Ведь он боялся расстроить ее, предстать перед ней в плохом свете. Ладно кони, опять же не его вина. Да и вообще он ни в чем не виноват! А вот то, что его так предали…

— Что за идиллия? — с издевкой спросил у юноши паладин.

К горлу мага подкатил комок ярости, но анхорец сдержался. Воин Горна оказался куда мудрее и прозорливее. Почувствовал натуру Лемиллы, раскусил и не стал скрывать отношения. Его можно было уважать только за это.

— Все в порядке.

— Старр подстрелил крупного зайца, — бросил паладин, удивленный сухостью в голосе Эйдора. — Я промахнулся.

— Я упражнялся у лучших мастеров Кронея, — довольно громыхнул из-под шлема его приятель.

— Зато я в лесах большую часть своей жизни! — возмутился святой воин.

Слушая веселую перебранку друзей, чародей мрачнел еще больше. У него никого не осталось. Лемилле он никогда не был нужен, Агира мертв, а родной Анхор, если узнает о его силе, без сомнений сошлет в Обитель Скорби.

Старр в течение вечера пытался растормошить угрюмого Эйдора, да только старания его успехом не увенчались. Когда же друг паладина наконец отстал, юный чародей попытался уснуть.

Не удалось, мысли назойливыми мухами крутились в голове, возрождая в памяти противные ныне картины. Все ложь, всюду обман. Он никому не нужен! И даже паладин идет с Эйдором наверняка только ради какой-то своей цели…

Утро противной моросью охладило горячку чародея. Дождь казался липким, нездоровым. От такого не спасают плащи и капюшоны. Только заклятия… Обнаружив интерес к идее невидимого купола, защищающего от влаги, Эйдор с наслаждением погрузился в размышления. Он постепенно понимал, как работает отобранная у других магов сила. Он учился ею управлять…

Попадавшиеся на пути странников деревни, к удивлению паладина и непонятной радости его друга, остались нетронутыми. Эйдор не мог понять таких реакций. Что может случиться с простыми жителями? Они же не солдаты, а обычные крестьяне. На простой вопрос: «Почему?» — воин Небесного Горна коротко рассказал, как обычно обходятся с такими поселками в военную пору, и юноша, представив себе выжженные дома и ряды виселиц, надолго замолчал.

Память анхорца, его обычаи, его привычки подсказывали, что это не так, что паладин обуреваем злобой и ненавистью к окружающему миру и способен видеть только такие картины. Что, скорее всего, он их сам и придумал. Что на самом деле это не так.

Но воображение услужливо рисовало перед глазами болтающиеся трупы, оставленные на прокорм воронью.

В поселки не заглядывали, старались обходить их стороной, чтобы лишний раз не рисковать. Появление в простой деревушке такой странной компании не пройдет незамеченным, и если среди жителей найдется хотя бы один усмиец — Агон будет знать, где находятся беглецы.

Однако постепенно Ладомар и Старр пришли к выводу, что хотя бы в одну деревню заглянуть все же придется. Неизвестность пугала. Слухи летят по стране со скоростью ветра, и в поселке наверняка можно будет разузнать о том, что происходит в округе. А значит — подготовиться. Роль разведчика досталась конечно же Старру. Появляться в деревне воину Горна — это значит с шумом и гамом сжечь парочку Детей Усмия и на весь мир сообщить, где скрываются путники. Эйдор слишком неопытен, да при этом еще и анхорец, непривычный к быту простых людей. Вариант Лемиллы даже не рассматривался. Нет ничего более странного, чем выходящая из глухого леса одинокая красавица в охотничьем костюме. Тут и без слуг Усмия новость разлетятся быстрее ветра.

Эйдор удивился тому, как рыцарь воодушевился разведкой. Ладомар же прекрасно понимал чувства товарища. Тому хотелось приключений. Старр мечтал испытать себя в новой роли. Да и наверняка его грызло желание узнать, как живут его подданные под властью другого властителя.

Без доспехов рыцарь смотрелся как простой бродяга. Если не учитывать массивный шлем на голове — нищий да и только.

— Может быть, стоит его снять? — неуверенно спросил Эйдор, когда Ладомар и Старр зашагали в сторону деревни.

— Сниму, — глухо бросил рыцарь. — Вот только отойду подальше!

Паладин что-то неразборчиво фыркнул, хохотнул и более четко произнес:

— А что? Настоящий бродяга вышел бы! Вот не сказал бы Эйдор ничего — раскусили бы. Куда ж нам догадаться?

Юноша насупился, прочувствовав ерничанье воина Горна.

— Не обижайся на него, — заметил это Старр. — Поганый характер, но он на самом деле добрый. Просто старается казаться хуже, чем есть на самом деле.

— Ну ты-то помолчи, — немедленно возмутился Ладомар. — Шагай себе.

В лесу рыцарь стянул с себя шлем, передал его другу и, махнув рукой, не оборачиваясь, зашагал в лес.

— Почему он все время в шлеме? — немедленно спросил паладина юноша, едва Ладомар вернулся назад.

— Обет, — пожал плечами тот и поставил шлем друга на поваленное дерево. — Благородный человек обязан соблюдать обеты. Это закаляет душу, когда себя в чем-то ущемляешь.

— А у тебя какой обет? — заинтересовался Эйдор.

Воин Горна с удивлением пожал плечами:

— Какой есть, такой есть. Тебе зачем?

— Интересно…

Ладомар весело хмыкнул:

— У меня — безбрачие.

— Ого! — удивился юноша. — Ничего себе!

— Это удивляет анхорца? Следовательно, ваша страна ничем не лучше наших. — Паладин сел на бревно, высморкался на землю и сосредоточенно отер лицо сорванным листом лопуха.

— А разве это плохо?!

— Это мораль, юноша, — сардонически улыбнулся воин и отбросил скомканный лист в сторону.

— Не понимаю. Если люди любят друг друга, почему они не могут сыграть свадьбу?

— При чем здесь свадьба и обет безбрачия, Эйдор? — нахмурился Ладомар.

— Ну ты не можешь играть свадьбу, потому что у тебя обет безбрачия! — возмутился Эйдор. Паладин издевается?

— Вот оно как, — вдруг хмыкнул воин Горна. — Тогда, пожалуй, ваша страна получше будет… У меня другое безбрачие. Я храню верность одной женщине.

— Это обет?! — Новость неприятно кольнула юношу. Он бы уже нарушил… Инис… Лемилла… Хотя паладин бы тоже не выдержал.

— У нас да… Слушай. Эйдор, давно хочу тебя попросить… Ты можешь провести меня в Анхор?

Юноша отстранение посмотрел на паладина. Ну конечно… Никто и не сомневался, что он идет с ним не из благородства. Хотя как неприятно оказаться правым!