Створки дрогнули, и Ладомар зло скривился от предвкушения. Оставлять стражника без наказания он не собирался.
— Следи за собой, брат, — неожиданно положил руку ему на плечо Хисъяр. — Гнев плохой советчик. Много бед произошло из-за того, что кто-то дал ему волю.
Зубы стражника уцелели. Ладомар с огромным трудом взял себя в руки и даже не поглядел на говорливого часового, чтобы не вводить сердце в соблазн мести.
Хотелось каленым железом выжечь на груди солдата: «Ладомар из Двух Столпов». Чтобы не забывал.
Раскаяние пришло ночью. Прокралось в небольшую комнатушку, назначенную распорядителем Ордена, и завалило душу паладина камнями. С чего он так завелся? Ведь обычное дело — забыл служака имя, затерялось в списках, а то и не внесли в них Ладомара, как оно уже не раз бывало. Не каждый же год их обновляют. В иных местах десятилетиями лежат, и некоторых паладинов вносят туда уже посмертно. Отчего такая ярость проснулась? Пора бы уже привыкнуть к «неузнаваемости»!
Дорога? Не было в ней ничего такого. Ровная, будничная жизнь путешественника. Деревушки, села, труднопроходимый тракт да парочка стычек с разбойниками. Произошедшее в Трех Границах? Тоже нет. Кстати, Вестник Горна сегодня оказался «занят», что вызвало у Ладомара очередной прилив тихого бешенства, но, слава Небесному Горну, оно не вырвалось наружу.
Он плохой паладин? Недостойный? Однако прошел же проверку в Храме Мирамии! Выпил зелье и выжил! Скольких не принял Небесный Горн? Сколько кандидатов сгорели на месте, у алтаря? Множество! Каменные плиты почернели от огня, в который обратились отверженные воители. Ладомар отчетливо помнил темные пятна на полу храма и сильно сомневался, что жрецы специально жгут костры у святилища, дабы подчеркнуть традицию.
Тогда откуда столько ярости?
Из-за Элинды?
Нет! Есть только две святыни на свете: Небесный Горн и Она. Остальное не имеет смысла.
В очередной раз поклявшись впредь быть сдержанней и больше думать о других, чем о себе, паладин закрыл глаза и молча помолился своему божеству. На удивление стало легче, и Ладомар наконец-таки уснул.
К Вестнику его выдернули рано утром, без каких-либо церемоний и расшаркиваний. Осталось только пожалеть, что вчера не сдержался и бросил в сердцах писарю: «Великая Война», когда тот спросил о цели визита.
Без доспехов Ладомар чувствовал себя голым: походная застиранная ливрея, дорожные штаны и рубаха — вид не самый презентабельный, однако времени на сборы не оказалось.
Святой отец, утопающий в роскошном белом кресле, нелепо смотрящемся в тесной комнатушке, был не на шутку встревожен, хотя и чувствовалась его подозрительность в отношении неизвестного паладина. Нет у Ладомара заслуг и регалий, известных Нирану. А если и есть, то о них никто не слышал, разумеется.
— Что стряслось, воин? — Вестник задал этот вопрос, едва Ладомар ступил на порог его кабинета. Тучный мужчина, даже чересчур тучный, жирный — так вернее будет. Оплывший… Интересно, он держал когда-нибудь в руках что-то тяжелее ножа? Паладин с сомнением уставился на невероятно толстые и короткие пальцы духовного отца.
— Вести с Трех Границ. Во всех трех фортах обнаружены усмийцы, в гарнизоне Зуррага двое, в ниранском тоже, но один из них — командир гарнизона. Я предполагаю, что это не просто так.
— Предполагать это не твоя забота, воин, — поморщился Вестник. — Это все?
— Да.
— И ты говоришь — Великая Война? — побагровел духовный отец.
— Да, — вздохнул, равнодушно пожав плечами Ладомар.
Вестник поджал толстые губы, неодобрительно глядя на паладина:
— Воин, это слишком громкое заявление, понимаешь? Нужны факты, а не домыслы! Нельзя так разбрасываться Великой Войной! Ты не думал, что это может быть совпадением, случайностью?
— Простите, святой отец, я не догадался проверить остальные пограничные гарнизоны всех королевств, мне показалось, что достаточно трех из трех проверенных.
— Не ерничай, воин! — Вестник ткнул в сторону паладина уродливым пальцем. — Не надо тут обиженную добродетель строить. За службу спасибо, Горн гордится такими сыновьями, но со словами впредь поаккуратнее.
Ладомар промолчал, глядя на тусклый гобелен в полстены, украшавший кабинет Вестника. Жерло Небесного Горна… Говорят, раньше паладины причащались в нем, кто выйдет из него — тот истинный сын творения Халда. Но с тех пор, как Анхор отгородился от соседей, — святыня, располагавшаяся в сказочных землях, стала недоступной. А жаль. Так было бы гораздо торжественнее… Не будничный глоток зелья под пристальными взглядами нескольких служителей с ведрами воды в руках…
— В общем, я попрошу проверить гарнизоны в тех краях. — Вестник вяло махнул рукой. — Свободен.
Кивнув на прощание, Ладомар покинул кабинет и, едва закрылась дверь, шумно втянул носом воздух. Обычно помогало успокоиться.
Совпадения?! Громкие заявления? Домыслы?
Ладно, пусть будет так…
В обеденной зале, где обычно собирались все находящиеся в ставке паладины, было почти пусто. За столом посередине расположился вчерашний знакомый. Хисъяр с угрюмым видом поглощал завтрак, Ладомар даже залюбовался отточенными, скупыми движениями воина.
— Утро доброе, — поприветствовал он завтракающего бойца.
Тот кивнул, но от трапезы не оторвался.
— Я присяду?
Еще один короткий кивок.
— Чем будете завтракать? — объявилась рядом со столом пожилая женщина в белом переднике. Хозяйка? Служанка? Какая разница…
— Этим, — указал Ладомар на миску со странного вида серой кашицей.
— Встретился с Вестником? — через пару минут тишины произнес Хисъяр. Взгляда от завтрака он так и не оторвал.
— Да…
— И что?
— Не спрашивай, — поморщился Ладомар.
— Чем плоха наша служба, что мы действуем сердцем, а отцы — разумом. Очень сложно удовлетворить и то и другое. — Хисъяр отломил кусок от ломтя хлеба, уперся локтем в стол и наконец-то оторвал взгляд от миски. — Но если все будут действовать сердцем — жди ошибки. А если все разумом — жди несчастья.
— Красиво говоришь, — хмыкнул Ладомар.
— Да, это я умею, — непонятно улыбнулся Хисъяр и вцепился зубами в хлеб.
— Что ты в Сейнаре делал?
Паладин замер, медленно дожевал и неохотно посмотрел в глаза Ладомару:
— То же, что и ты у Трех Границ…
— Место-то неправильное. Туда одному ездить не следует, — словно оправдываясь, пояснил Ладомар.
— А я не один туда ездил, — хмуро ответил Хисъяр. — С друзьями.
У стола возникла знакомая уже женщина, поставила миску каши, кружку с водой и взгромоздила сверху здоровенный ломоть хлеба.
— И? — Ладомар зачерпнул ложкой парящую массу.
— Что «и»? Теперь у меня нет друзей, — с раздражением ответил Хисъяр, залпом допил из кружки и встал. — Приятного аппетита.
Вкуса каши Ладомар не почувствовал, да и есть сразу расхотелось.
— Прости…
— Да чего уж там, — отмахнулся соратник. — Не ты же их убил. Все, я в город, развеюсь.
— Удачи…
Смерть всегда рядом. Если «с друзьями» — значит, Хисъяр работает «по заказу», и скорее всего именно его направят на проверку гарнизонов. Обычно у паладинов нет близких, вольные хлеба часто проходят в одиночестве. Заказные — совсем иное дело, настоятели посылают их отряды туда, куда надо Ордену. Проще говоря: «вольники» — разведка, «заказники» — исполнители. Разум и сердце?
Да… Обычно в таких отрядах, копьях, четыре человека. Все матерые, обученные воины, в странствиях обретающие истинное братство. Тяжка судьба человека, потерявшего всех близких.
Впрочем, у каждого свои потери. У Хисъяра друзья…
У Ладомара Элинда.
Вот только надежды у всех разные.
Ставку Ордена паладин оставил днем, терять время за стенами малолюдной, тихой обители не хотелось. Куда ехать — он так и не придумал, в голове было лишь направление: на запад. Возвращаться по тому же тракту не хотелось, и потому, доехав до первой развилки, Ладомар свернул к северу, полный решимости добраться до границы с Анхором и уже оттуда двигаться в сторону заката.