- Да, котик. Полосатый, пушистый такой. Он говорит человеческим голосом. Пусть котика оставит.
- Нет, никаких котиков батюшка вам оставлять не будет, - поморщилась Ника.
Выехали часов в пять. Найти церковь оказалось нетрудно, и к храму подъехали рано, когда никого из прихожан еще не было, лишь по церковному двору сновали туда-сюда две женщины в длинных темных платьях. Ника огляделась и решительно направилась к ним.
Расспросив пожилую, с кротким лицом, Ника выяснила, что по личным вопросам к отцу Артемию следует обращаться после службы, сейчас он занят в алтаре, и пройти к нему нельзя. Женщина отвечала тихо, но толково, смотрела ласково и все время улыбалась чуть виноватой улыбкой. Вторая, лет ближе к сорока, была некрасива, неопрятна, один глаз ее косил вверх, и впечатление она производила странное. Женщина не переставая что-то бурчала себе под нос, но Вероника не прислушивалась. Лишь закончив беседу и повернувшись, чтобы уйти, она услышала, как та неожиданно внятно выкрикнула ей в спину:
- Волоса-то прикрой, как в храм пойдешь, срамота!
Ника вздрогнула и резко обернулась.
- Да, уж вы платочком голову-то повяжите, не забудьте, и девочкам тоже. Нельзя, матушка, в храм с непокрытой головой, права Наталья, - пояснила та, что постарше, и обратилась с увещеванием к своей слабоумной напарнице: - А ты не груби людям, не знал человек, так скажи спокойно.
«Действительно, не подумала», - упрекнула себя Ника. Она вспомнила, что когда-то и вправду повязывала голову платком, когда появлялась в Лавре, но сейчас совсем забыла об этом. Хорошо хоть вовремя вспомнила, что в церковь нельзя заходить в брюках. Но грубое замечание от незнакомой и не в своем уме женщины по такому ничтожному поводу показалось ей незаслуженным и больно зацепило. Определенно, церковь - это не для нее, она никогда не согласится выполнять эти дурацкие правила, задевающие ее женское достоинство.
Времени до начала службы было достаточно, и, съездив в местный универмаг, Ника успела купить себе и девчонкам шелковые косынки симпатичной расцветки. Майя с Мартой повязали их друг дружке тут же у прилавка - обновка им понравилась. Настроение у Ники слегка улучшилось: хоть детям радость от этого неприятного обычая.
С некоторой робостью переступив порог храма и оглядевшись по сторонам, она неожиданно успокоилась, и ей подумалось, что, может, не так все плохо, как ей казалось. Скромная, но торжественная обстановка старинной деревянной церкви настраивала на возвышенный лад. Началась служба, и вел ее нестарый еще священник, густым хорошим голосом вычитывавший из большой старинной в сафьяновом переплете Библии диковинные церковнославянские слова, сплетавшиеся в затейливое кружево. Но минут через десять Ника почувствовала, что устала стоять. Аромат ладана и горящих свечей обволакивал ее терпким облаком, навевая полудремотное состояние, пока она не поняла, что ей нечем дышать. За последний месяц она привыкла жить на свежем воздухе, вдыхать запах леса и реки, и духота угнетала ее: мучительно хотелось выйти во двор и присесть на крыльцо.
Благостное пение хора, чередовавшееся с монотонным речитативом молитв и евангельских текстов, хоть и выглядело красиво, но не произвело на нее впечатления. Ноги наливались тяжестью, и начало ломить спину - Ника не любила долго стоять. Не надо было оставаться здесь на всю службу, стоило зайти в церковь, когда все закончится. Ника не хотела, чтобы на нее показывали пальцем, и не решилась выйти - неизвестно, что начнут шипеть старухи, может быть, этого тоже нельзя делать, так же как приходить сюда с непокрытой головой.
Девочки же, похоже, бывали на службах, потому что чувствовали себя вполне комфортно и раскованно, крестились, когда надо, и кланялись вместе со всеми. Ника еще раз порадовалась тому, какую хорошую школу им подобрала. Сама она попробовала перекреститься, но смутилась и убрала руку за спину - вдруг она сделает что-нибудь не так, и на нее начнут шипеть. Лучше стоять в уголке, не привлекая к себе внимания.
Полтора часа тянулись медленно, Ника разглядывала потолок, расписанный библейскими сюжетами, осмотрела иконы, находившиеся поблизости, изучила в подробностях лицо священника. Очень симпатичный оказался мужчина, примерно лет сорока. Если одеть его в нормальную одежду, выглядел бы куда приличней, чем в этом смешном блестящем сарафане. И голос у него был красивый, низкий, не вязавшийся с внешностью. Наверное, человеку с таким добрым и открытым лицом можно довериться. Неужели сами священники верят в бога? Или для них это способ заработать деньги? Наверное, по-разному. Этот, вроде, верит. Вон какая благодать в глазах застыла. А может, умело прикидывается благочестивым, как плотник валенком?
Ника надеялась, что свое дело он знает хорошо, а нужна для этого вера или нет, она не особенно задумывалась.
После краткой проповеди священник благословил и отпустил немногочисленных прихожан, а потом еще несколько минут беседовал вполголоса с какой-то женщиной, беспрестанно утиравшей платочком глаза. Ника нетерпеливо дожидалась в стороне, размышляя над тем, как бы точнее выразить то, за чем она сюда явилась, чтобы снова, как давеча с платком, не попасть в неловкое положение. Что сказать батюшке, а о чем лучше умолчать? Она так и не решила, когда подошла ее очередь обратиться к священнику. Он выжидающе уставился на Нику, и под внимательным взглядом его карих глаз ею овладела неуверенность и нервозность. Но все оказалось неожиданно просто.
Она едва начала свой сбивчивый монолог, как он мягко прервал ее:
- Вы, матушка, жилище освятить желаете?
- Да, да, именно, я хочу освятить дом, - поспешно согласилась Вероника, обрадовавшись, что батюшка понял все с полуслова и ей не придется вдаваться в неприятные подробности.
Договорились на послезавтра. Священник записал адрес и сказал, что днем, окончив литургию, приедет с помощником - это будет сразу после двух часов. Вопрос об оплате он деликатно обошел, сказав, что примет «посильное пожертвование на нужды храма», когда дело будет сделано. Нике это не понравилось - она бы предпочла, чтобы батюшка сам назначил цену. Откуда ей знать, что такое посильное пожертвование? Она не хотела обидеть этого мягкого, понимающего человека, но и платить ему в пять раз больше, чем того требовало приличие, она не собиралась. Как будто о взятке просил, честное слово. В последний раз с такой ситуацией она столкнулась в больнице, где врач тоже намекал на посильную помощь, а всего-то надо было перевести Майку из муниципальной больницы в платную.
Теперь придется выяснять у кого-то, сколько примерно составляет это «посильное пожертвование». Интересно, можно ли заплатить ему «за срочность»? До послезавтра еще две ночи, и неизвестно, что за эти ночи может произойти. Нет, нормальные люди так не делают. Скажи, сколько это стоит, и не будет никаких вопросов, а уж Ника потом могла бы решить, сколько добавить сверху установленной цены «на чай».
Однако, когда они выбрались наконец из церкви и уселись в машину, Ника почувствовала облегчение. Не от того, что оказалась в привычной обстановке, а потому что неожиданно поверила в помощь молодого батюшки. Было в его глазах нечто такое, что заставило ее почувствовать себя под защитой. Как выяснилось, остаться без надежного плеча ей не по силам. А Алексей струсил, бросил ее и девочек на произвол судьбы!
Вот с чего надо было начинать, еще в апреле, - позвать священника, а не приглашать в усадьбу Люську с котом. Обратись она сразу в церковь, глядишь, никаких неприятностей бы не случилось. И на бога надеяться иногда полезно, когда своих сил не хватает. Впрочем, Ника надеялась не столько на бога, сколько на батюшку и его умение бороться с нечистой силой.
Ночью их никто не потревожил, и Ника ненароком подумала, что, посетив церковь, уже заручилась поддержкой, которую почувствовала в ней нечисть. Она впервые за последний месяц спала крепко и без сновидений. Неожиданный успех окрылил ее, она поднялась в прекрасном расположении духа, полная сил и энергии. Днем ладилось все, к чему бы она ни прикасалась, и Ника переделала массу дел: с утра наскоро прибрала в доме, не забыв приставить к делу девчонок, а потом вместе с ними запекла курицу по люськиному рецепту, до которого раньше не доходили руки. Вышло превосходно. Во второй половине дня она села за перевод и бодро подогнала все, что накопилось за последнюю неделю.
