- Конечно. Ты не беспокойся. А как же школа?

Нехорошо было обманывать Лару, но Илья сразу же подумал, что заберет Сережку к себе. В Лодейном Поле, конечно, хорошо, но все же это город.

- Да осталась всего неделя, я договорюсь. Мне уехать гораздо сложней.

- Когда ты собираешься лететь?

- Если это возможно, то завтра. Но билет надо взять сегодня. Конечно, можно заказать и выкупить в аэропорту, но я боюсь - вдруг они что-нибудь перепутают?

- Хорошо, я сейчас приеду, - Илья вздохнул.

- Илья… - она помолчала, как будто собиралась с духом, - спасибо.

- Не за что, - хмыкнул он.

Разумеется, Лара узнает, что Сережка не поехал в Лодейное Поле. Но сделать она все равно ничего не сможет. Некрасиво это, но ей придется пережить.

Из города он вернулся поздно вечером и притащил рюкзак новых книжек и дисков с фильмами, чем несказанно обрадовал Мишку.

- Мы завтра утром едем тебя подшивать, - сообщил ему Илья.

- Да? А не рано? - Мишка скуксился.

- Нет, в самый раз. Я все узнал, нужно семь дней не пить.

- А чего так вдруг?

- Я завтра Сережку привезу. Похоже, на все лето.

- Да ты чё? Здорово! - Мишка, когда бывал трезвым, Сережку любил.

- Здорово будет, если ты не будешь пить при этом. И только попробуй нажраться до завтрашнего утра!

- Не, Илюха, я все… Я же понимаю…

- Да ничего ты не понимаешь, - Илья махнул рукой. - Сдохнешь ты когда-нибудь. Либо перепьешь, либо под забором замерзнешь.

- Все мы когда-нибудь сдохнем, - философски заметил Мишка.

- Ага. Только кто-то раньше, а кто-то позже.

Илья распихал книжки по полкам, в два ряда идущим по всему периметру спальни, и подумал, что пора делать третий ряд. Но тогда, поднимаясь с кровати, придется беречь голову - потолки в избушке были низкие.

- А я тебе четыре бревна окорил, - похвастался Мишка.

- Маловато будет, - хмыкнул Илья, - слабоват ты стал, болезный.

- Вот подошьюсь и наберусь здоровья. Может, бегать по утрам начать?

- Ага, - кивнул Илья с сомнением.

- А еще я картошки начистил, только пожарить осталось.

Нет, Мишка определенно напьется до завтрашнего утра. Такое рвение он испытывает лишь перед новым запоем, потому что мучается сомнениями и чувством вины. Запереть его, что ли? Это Илья уже пробовал, но Мишка хитер и смел, когда хочет выпить. Ему удавалось вылезти в окно размером пятьдесят на пятьдесят, несмотря на то что для этого нужно было перебраться через спящего Илью, да так, чтобы тот не проснулся. При этом в окно он выбирался головой вперед, а окошко высоко поднималось над землей. Илья бы дорого заплатил за то, чтобы увидеть, как он это делает.

- А что, твоя Лариска ребенка к тебе вот так запросто отпустила? - Мишка начал безжалостно кромсать картошку ножом - видимо, хотел нарезать.

- У моей бывшей тещи инсульт, Лара едет к ней в Иркутск. Сережку мне оставляет.

- Да ты чё! Не повезло, конечно. И почему она раньше ее сюда не забрала?

- Ее мама не хотела, ей там хорошо. Теперь, наверное, придется забрать…

Илья жалел Ларису гораздо больше, чем тещу, которую видел всего два раза в жизни: в первый раз она приезжала на свадьбу, а однажды они с Ларой ездили к ней, еще когда были студентами. Прошло уже лет пятнадцать.

Как случилось, что она больше не его жена? Когда они перестали подходить друг другу? Илья любил ее отчаянно, остро, она столько лет составляла его счастье и, может быть, смысл жизни. Когда родился Сережка, все давно кончилось, но они прожили еще четыре мучительных года рядом, пока не поняли, что кому-то из них надо уходить. И теперь Сережка составлял его счастье и смысл жизни. А Лара… Илья не мог вспоминать ее безболезненно. Иногда она снилась ему такой, какой он ее любил, и тогда ему казалось, что все еще возможно вернуть и устроить. Надо только принять ее такой, какая она есть, примириться с тем, что она от него требует. Но, встречаясь с ней, отчетливо понимал, что это иллюзии. Он никогда не сможет быть таким, каким она хочет его видеть. И она никогда не согласится с этим.

- Чего задумался? - Мишка вывалил картошку на шипевшую сковороду.

- Да так, - Илья пожал плечами.

- А ты колбаски не привез?

- Привез, - мрачно ответил Илья.

- Надо бы покрошить…

- Я сам. И лук тоже я сам, ты не умеешь.

- Да ладно, - засмеялся Мишка, - не доверяешь - и не надо.

Илья усмехнулся: нет, ну как он работал врачом? Не хирург, конечно, но и невропатологи что-то руками должны уметь.

- Слушай, а ты менеджеру этому вчера первую помощь оказывал? - спросил Илья.

- Ну да, конечно. Шину наложил, укол сделал - у Вероники же аптечка в машине была.

- Но как? - расхохотался Илья. - Как?

- Да ну тебя… Это я по хозяйству не умею, а как врач я был о-го-го. Если бы мама не умерла, я бы сейчас уже завотделением был… У меня, знаешь, что-то вроде праздника непослушания произошло.

- А сюда зачем приехал? В Гомеле-то, небось, у тебя квартира есть?

- Пропил я квартиру в Гомеле. Поэтому сюда и приехал - здесь попроще устроиться. Там я на улице жил и по помойкам жратву собирал, а здесь вроде как при деле. Вот подошьюсь завтра - может, совсем человеком стану. Может, меня и в больницу сюда возьмут, диплом-то у меня никуда не делся, а врачи тут нужны, тем более специалисты.

- Ага, ты сначала паспорт получи и гражданство. Без паспорта только Кольцов на работу принимает.

- Вот вечно ты мои мечты опускаешь ниже плинтуса! - весело сказал Мишка.

По всем медицинским канонам Мишка должен был пребывать во мраке депрессии, а он смеется и радуется чему-то… Нет, не иначе собрался сегодня напиться.

- Давай, что ли, кино посмотрим, - предложил Илья, - вон я сколько привез, в электричке продавали.

- Пока картошка жарится разве что… А то у меня книжка тут интересная.

Мишка сам выбрал, что смотреть, и сунул диск в DVD-плеер. Разумеется, на новинки он не польстился, завел «Кавказскую пленницу». Что ж, Илья знал, какие диски для него выбирать, - Мишке не надоедало по двадцать раз смотреть одно и то же.

Илья очистил луковицу и, утирая слезы, резал ее тонкими полуколечками, когда дверь без стука распахнулась и в столовую влетела Вероника - как всегда рассерженная и раздраженная.

- Я не знаю, как и зачем вы это делаете, - начала она, не закрывая за собой дверей и перекрикивая телевизор, - но извольте сейчас же пойти и устранить это безобразие!

- Здрасссте, - робко кивнул Мишка.

- Вы присядьте, - невозмутимо предложил Илья, смахивая слезу.

- Я не собираюсь тут рассиживаться! Немедленно идите и перекройте воду, пока мой дом не смыло окончательно!

Мишка на всякий случай убавил звук.

- А у вас что, кран потек? - Илья вежливо наклонил голову.

- Я не знаю, что там потекло, но весь цокольный этаж уже залит!

- И вы почему-то решили, что это сделал я? - усмехнулся Илья.

- А кто? Кто вчера с пеной у рта доказывал мне, что здесь жить нельзя? Кому, кроме вас, это надо? Я не верю, что в доме может случаться столько неприятностей просто так, без злого умысла, за такой короткий срок!

Нет, ну какова? «Немедленно идите», «сейчас же извольте»! Нет чтобы прийти и попросить по-человечески - да они с Мишкой уже бежали бы спасать ее подвал. Ну, цокольный этаж. Но Вероника же гордая, как она может о чем-то попросить?

- Миш, мы полезем в воду на ночь глядя, если на нас будут так орать?

Мишка покачал головой.

- Если вы сейчас же не пойдете, я вызову милицию, и пусть они разбираются, как и зачем вы это делаете!

Илья хлюпнул носом:

- Вам не милицию, а водопроводчиков надо вызывать, если я сейчас же туда не пойду.

- Я сама знаю, что мне делать, без ваших дурацких советов! У меня заливает дом, вы понимаете? И водопроводчиков я уже вызвала, они обещали быть через три часа!

- Вы когда-нибудь слышали о презумпции невиновности? - хмыкнул Илья. - Пока еще никто не доказал, что я имею к этому хоть какое-то касательство. А вы уже решили, что можете на меня орать и чего-то от меня требовать. Вы мне даже денег не предложили, чтобы кричать о том, что мне платите.