Профессор поднялся с крыльца и шагнул навстречу прибывшим, а потом, к удивлению Йоки, обнял Малена, прижимая его голову к своему плечу и поглаживая по волосам.

– Все кончилось, мой мальчик. Теперь все будет хорошо…

– Я знаю, – всхлипнул Мален.

– Что с ним случилось, профессор? – вполголоса спросил Йока.

– Ах, Йелен… Таким, как Дмита, очень трудно приходится в колонии. Он плачет от радости и облегчения. Потому что здесь он в кругу друзей и может позволить себе расслабиться. Считай его освобождение собственной заслугой.

– Не думаю, что моя заслуга велика. Если бы рядом со мной не было Змая, Инда бы меня не послушал…

– Нет-нет, Йелен! – воскликнул Мален сквозь слезы. – Это ты спас меня. Я не думал, что ты обо мне вспомнишь. Спасибо.

– Как же я мог о тебе не вспомнить, ведь я же дал клятву… – пробормотал Йока.

– Да, Дмита Мален, Йока Йелен очень переживал, что не смог выполнить клятву, – подтвердил Змай. – Даже в бреду все оправдывался перед тобой. Не хотел уходить и требовал, чтобы я освободил всю колонию.

– Да что ты, Йелен… – Слезы высохли у Малена на глазах. – Я никогда бы тебя не упрекнул. Ты должен быть на свободе, это правильно. Дядя Ничта, правда, он похож на Ламиктандра?

Мален поднял голову и посмотрел в лицо профессору, а Йока немного опешил от того, что Мален называет Важана так фамильярно.

Профессор поморщился, прежде чем ответить:

– Пусть он будет похож на того Ламиктандра, о котором ты пишешь книгу.

– Я не хотел прерывать столь трогательной встречи друзей, – заметил Змай, – но у меня есть довольно важная новость. О ней говорит весь Брезен.

– И какая это новость? – осведомился профессор, продолжая обнимать Малена за плечо.

– Сегодня в полночь произойдет сжатие свода. Замечу, нас это касается непосредственно.

– Я уже все рассчитал, – сказал появившийся на крыльце Цапа. – Наш домик останется внутри свода, примерно в четверти лиги от его внутренней кромки. Но я ума не приложу, что случится с ручьем, откуда и куда он будет теперь течь.

– Хорошо, если ты ошибся в расчетах не более чем на четверть лиги, – проворчал профессор.

– Мой расчет проверил профессор математики. Граница свода не может изгибаться, как заблагорассудится чудотворам, это дуга. А Брезен, включая окраины, остается в пределах свода.

– И все же безопасней будет немного отойти в лес, – сказал профессор.

– Мы что, разве не увидим, как сдвигают свод? – искренне удивился Йока. И Мален посмотрел на него понимающе.

– Йелен, ты видел, что происходит за сводом? А теперь представь себе ветра Внерубежья в лесу. Ураганы будут с корнем вырывать деревья. Добавь сюда пожары, зажженные молниями. И, не исключено, разверстую землю.

Инда стоял на вышке новой метеостанции и смотрел, как Внерубежье пожирает кромку Беспросветного леса. Разъяренный зверь бросался на отвоеванную у людей территорию, рвал, крушил, сминал. Отступал на секунду, чтобы ударить с новой силой.

И вставал дыбом торф, вывернутый корнями вековых елей, как спички ломались стволы сосен, черные воронки тащили ободранную листву в небо. Дрогнула земля, основательно тряхнув вышку, и Инда увидел всплеск огненной реки – лопнула земная твердь, разлом молнией лег от обрыва к отступившей кромке леса, стремительно наполняясь магмой. Ухнула в пекло бывшая метеостанция, и поднятую пыль тут же унес черный ветер. Расплавленный камень вскипал, плевался, рассыпал фейерверки капель, и пожары не заставили себя ждать.

Словно учуяв поживу, от горизонта к своду уже подползала сверкающая молниями грозовая туча, но, видно, разъяренный зверь знал, когда начинать дождь, – позволил пожарам разгореться в полную силу. Дым, перемешанный с паром, клубился вокруг огненного разлома, а пожары ползли в обе стороны от него.

Инда содрогнулся, представив на миг, что свода нет, что он рухнул… Две лиги разъяренный зверь преодолел за несколько минут, не так много времени ему потребуется, чтобы добраться до Славлены. Одно дело наблюдать за Внерубежьем, которое беснуется в каменной пустыне, и совсем другое – своими глазами увидеть его расправу над живым.

Инда вспомнил встречу с Вотаном в Магнитном, посетившее его видение – и вдруг понял, что готов поклониться разъяренному зверю, признать его бездумную правоту, его неукротимую силу. Вотан недаром упомянул болотников – Инда сам почувствовал готовность служить этой силе, принять смерть от нее, влиться в нее собственным прахом. И носиться горсткой пепла над каменной пустыней до скончания веков…

Он не смог вспомнить, где встречал упоминание о людях, поклоняющихся Внерубежью, но попытка подумать об этом его отрезвила.

Это начало. Это первое отступление. Если не обрушить свод, следующим городом, отданным в жертву зверю, станет Брезен, а это не какой-то там Магнитный… А пройдет еще немного времени, и прорыва границы миров не хватит на то, чтобы спасти в Обитаемом мире хоть что-нибудь. Да, через несколько дней оба мира придут к равновесию, но что после этого останется от двух миров? И чем раньше рухнет свод, тем меньше жертв будет со стороны обоих миров. Инда снова поразился, сколь простым и логичным было это решение, которое он с негодованием отметал столько лет. Внезапно в голову пришла интересная мысль: ему не видать первой ступени посвящения, пока он не заявит о необходимости скорейшего обрушения свода.

– Йелен! Не смей даже думать об этом!

– Профессор, совсем необязательно выходить за свод, довольно подойти к нему поближе.

– Не выдумывай. Или тебе не хватило того, что было прошлой ночью? Ветер ворочает поваленные деревья, тебя убьет одним ударом!

Внерубежье грохотало в каких-то пятистах шагах от домика, Цапа все же немного ошибся… Вода в ручье вздыбилась, он едва не потек вспять. А что сейчас происходит с Лудоной в Брезене?

– И что же, теперь мне вообще нельзя выходить за свод? – проворчал Йока.

– Пока Внерубежье не превратит кромку леса в пустыню – нет, – пожал плечами Важан.

– И… сколько оно будет превращать ее в пустыню?

– Думаю, несколько дней.

– Змай! – Йока едва не топнул ногой. – Объясни же профессору, что несколько дней – это слишком долго! Спаска ведь ждет, каждый день ждет!

– Правда, профессор. Почему бы не подойти хотя бы к внутренней границе свода? Мне, признаться, тоже любопытно взглянуть, во что превратится Беспросветный лес, когда свод рухнет окончательно.

– Думаю, смотреть нужно было не отсюда… А внутренняя граница свода, похоже, проходит сразу за этими елками. – Важан кивнул на опушку леса возле домика. – И оттуда вы ничего не увидите. А слышно и отсюда неплохо…

– Профессор, ты можешь посидеть и здесь, пока мы с Йокой Йеленом сходим за эти елки. В самом деле, я Охранитель или нет? Только пусть наденет на голову лунный камень, все какая-то защита…

Йока радостно бросился в свою спальню за «шлемом», который ему подарили мрачуны Храста. Важан говорил, что Йока долго не сможет принимать и отдавать энергию после вчерашней встречи с черными воронками, но он ощущал такое же нетерпение, как и накануне, его била дрожь, хотелось бежать навстречу ветру, корчевавшему деревья, навстречу его грохоту, грозовым раскатам и грому трясущейся земли…

Ураганы вязли в теле свода, и его внутренняя граница была хорошо видна: стоявшие прямо деревья, которые легонько трепал ветерок, сменялись склонявшимися под напором ветра; гнулись к земле кусты с сорванной листвой, за ними шла полоса бурелома, а дальше… Признаться, Йока взял Змая за руку покрепче, когда разглядел, что делается там, дальше… Огненная волна поднялась с внешней стороны границы свода, на самом деле волна – из горящих поваленных стволов, которые ветер взгромоздил друг на друга. Ее пологая сторона обращалась к Внерубежью, а внутренняя, крутая, дыбилась и шевелилась. Сухая гроза швыряла молнии в деревья, они вспыхивали, и ветер раздувал пламя гигантского костра. Дым тоже увязал в своде, юзом вился вверх по кромке Обитаемого мира. Небо грохотало, грохотала земля, выл огонь, и выл ветер.