Йока с удивлением обнаружил, что люди здесь говорят на другом языке, показавшемся ему смешным и грубым. Он не разбирал и половины, из-за чего смысл сказанного ускользал или менялся на противоположный; некоторые слова в Славлене считались вульгарными, а многие – и вовсе непечатными. Но особенно его раздражали исковерканные падежи и склонения: так говорят темные деревенские старики, которые не кончали семилетки, по такой речи узнают провинциала, недавно прибывшего в столицу, – и смеются над ним свысока.

Люди на постоялом дворе показались Йоке нездоровыми, хилыми какими-то, а обед в трактире – тошнотворным. Впрочем, и Змай нашел его таковым. И объяснил, что это постоялый двор «третьего класса», для бедняков. Но именно здесь можно раздобыть одежду – ею расплачиваются за постой те, у кого не осталось денег.

В почтовой карете (как на картинках из детских сказок) Йока во все глаза смотрел в окно: пара лошадей неслась вперед быстро, обгоняя многочисленные повозки и пешеходов. Сначала пейзаж был однообразным и унылым – болота, – но потом по пути стали попадаться самые настоящие замки, окруженные рвами и стоявшие на возвышениях. Вокруг них кое-где зеленели поля – Змай рассказал Йоке о сложной системе дренажа, создававшей эти клочки плодородной земли.

Часа через два почтовые остановились на станции – поменять лошадей и пообедать, и там Йока увидел постоялый двор «первого класса». Такую одежду он встречал разве что в Славленской опере! Так же много ткани, такие же невообразимые сочетания цветов, блестки, ленты, кружева, вышивки… И ладно бы только на женщинах – мужчины, похоже, ни в чем им не уступали. Они были заметно выше и красивей своих слуг, суетившихся рядом – кривоногих и кособоких карликов, – словно на самом деле были вылеплены из другого теста. И, наверное, прав был Сура, когда называл Змая господином, – не оставалось никаких сомнений в том, что в жилах Змая (и Спаски) течет кровь аристократов. Но Змай разочаровал его снова:

– В этом мире нет солнца, поэтому высокий рост, прямые ноги, здоровье и долголетие – признак богатства. Вследствие того, что в Славлене называют правильным питанием. Кровь здесь ни при чем. Некоторые особенно богатые и влиятельные семейства держат в замках с десяток колдунов, которые способны на день-другой разогнать над полями облака. Тем хуже их соседям – на них проливается больше дождей.

– А колдуны могут разгонять облака? – удивился Йока. – Как чудотворы?

– Ты еще не догадался, Йока Йелен? Колдуны – это призраки, которые берут энергию мрачунов и здесь превращают ее в ветра. На землях Храма они вне закона, так же как мрачуны в Верхнем мире.

– Какого Храма?

– Храма Предвечного и его чудотворов. Увидишь.

И Йока увидел. Белокаменный город Хстов – город Храма – потряс его всем своим существом и каждой деталью. Невозможной смесью богатства и нищеты и – пропастью между нищетой и богатством. Уроды и калеки (достойные Славленской кунсткамеры) ходили по улицам, и на них мало обращали внимание. Нечистоты реками текли по лабиринтам немощеных переулков, чумазые дети в коротких рубашонках играли в лужах с помоями и тянули в рот гнилые очистки от овощей; вонючие попрошайки хватали прохожих за одежду, и Йока шарахался в испуге от их грязных рук, иногда покрытых цыпками, язвами или бородавками. Беззубые, но по всему еще не старые женщины улыбались Йоке ведьминскими улыбками, девчонки лет восьми-десяти бесстыже задирали перед ним юбки, демонстрируя кривые грязные ноги, а иногда и то, что было между ногами, – Йока краснел и жмурил глаза. У кожевенной мастерской от отвратительного запаха его едва не стошнило, а пройдя мимо заднего двора мясницкой лавки, он поклялся, что не съест здесь ни одного кусочка мяса.

Змай же словно нарочно провел его через город – от трущоб до царского дворца, но даже царский дворец не мог сравниться великолепием с храмом Чудотвора-Спасителя, блеском его золоченых куполов, вычурной мозаикой его стрельчатых окон, барельефами на белоснежных стенах. Он очень отличался от старинных построек Славлены, нисколько не напоминал ни один из известных Йоке архитектурных стилей, но был не только сказочно богат, но и удивительно красив, если не сказать – совершенен.

Спаске нельзя было заходить в храм, и Йока снова был потрясен: свет солнечных камней убивал колдунов. Вот почему призраки боялись ночников! Вот почему самой надежной защитой от них был свет! А это значит, что на Буйном поле, выставляя против призраков заслон из прожекторов, чудотворы, по сути, стреляли в них!

– Но зачем, Змай, зачем? Ведь призраки приходят к нам за солнцем! Ведь они забирают энергию, которой у нас слишком много, почему в них за это стреляют?

– Ну, во-первых, призраки есть абсолютное зло с точки зрения теоретического мистицизма. А во-вторых, не так уж они и безопасны. Призраки, приходящие не к мрачунам, тоже, по сути, убивают тех, у кого забирают энергию. Но в данном случае заслон из прожекторов на Буйном поле был всего лишь бутафорией, я своими глазами видел, как чудотворы заключили договор с колдунами: чудотворы гасят в Славлене свет, а колдуны не убивают людей. Я потом расскажу, если хочешь.

А едва войдя в храм, Йока остолбенел, упершись взглядом в лицо – лик! – Инды Хладана. В золотой оправе, написанный маслом, – это был очень точный и талантливый портрет. И перед этим портретом на коленях стояли люди. Не только перед ним – портретов в храме хватало. Люди шептали им что-то одними губами, кланялись, касаясь пола лбами, на глазах их блестели слезы умиления и радости.

– Что они делают, Змай? – шепотом спросил Йока.

– Они любят чудотворов и просят у них исполнения желаний.

– И… чудотворы исполняют их желания?

– Нет, но это неважно. Главное – верить в их скорое исполнение. Если они исполняются – хвала чудотворам, если нет – недостаточно было в просьбах любви и покорности, а в сердце – Добра.

– Тогда зачем все это, если желания все равно не исполняются?

– Как зачем, Йока Йелен? Чтобы ты мог ездить в школу на авто, читать при свете солнечных камней, а не лучины, есть белый хлеб, выросший под солнцем и вовремя политый дождем. И главное – чтобы не рухнул свод, чтобы Внерубежье не накрыло собой Обитаемый мир. Как ты отдаешь энергию Спаске, как призраки забирают ее у простых людей Верхнего мира, так же и эти люди отдают свою энергию чудотворам.

– Но… если им это совсем не нужно, зачем они это делают? Почему не откажутся?

– Во-первых, некоторым это нужно – ведь надеяться на исполнение желаний гораздо удобней, чем делать что-то для их исполнения. И легче жить в иллюзии, чем смириться с невозможностью исполнения желаний. А во-вторых, тех, кто не любит чудотворов, тут могут живьем сжечь на костре. Так что выбор небогат…

На этот раз у Красена гостил чудотвор, лицо которого показалось Волчку смутно знакомым, и он все пытался припомнить, где мог его видеть. Его звали господин Хладан.

– А это мой секретарь, – не без гордости сказал чудотвору Красен. – Между прочим, лучший во всей Млчане. Волче Желтый Линь.

– Очень рад, – вежливо ответил господин Хладан.

Между собой они говорили на плохо понятном Волчку языке, он разве что угадывал общий смысл сказанного, да и то не всегда.

– Волче, господин Хладан любезно позволил мне сделать список с этих бумаг. – Красен показал на три толстенные папки. – Ты мог бы успеть за день-два?

– Мне надо посмотреть, чтобы ответить.

– Посмотри, посмотри. Я тебе скажу, это в несколько раз интересней, чем Свидения Айды Очена, – почему-то улыбнулся Красен.

Волчок приоткрыл папку и обомлел – слишком хорошо знал почерк Змая. Он даже не сразу прочитал заголовок, а Красен остался доволен произведенным впечатлением.

– Вот так-то, брат… Дневники Айды Очена. Настоящие. Не подлинники, конечно, но точная копия.

– Вот как? – Волчок решил, что прятать удивление бессмысленно.

– Я вчера был на его могиле. Ты понимаешь? Я видел могилу Айды Очена!