– А мне нет дела до предателя, – осклабился третий легат. – Я позову сюда не Красена, а Явлена.

Такого поворота Волчок не ожидал. Это для третьего легата и Стоящего Свыше Красен чудотвор, небожитель, для Явлена – нет. И третий легат рассчитывает убрать Красена с его помощью.

– Так что, Волче? – едва ли не ласково спросил третий легат. – Тебе это письмо продиктовал господин Красен?

И не было времени на раздумья, ответ предполагался однозначный. Человек в здравом уме, которому нет дела до борьбы за власть на самом верху, должен сказать «да». Но… Хитрый гвардеец, мечтающий о продвижении по службе и своем домике в Хстове, понимает, что при помощи Красена добиться чего-то значительно легче, а третий легат вряд ли высоко оценит оказанную услугу…

– Я не писал этого письма… – угрюмо ответил Волчок. И тогда в самом деле испугался. Потому что для подтверждения этих слов с ним сделают то же, что с секретарем третьего легата. И даже хуже, потому что Красен мог пообещать денег за допрос с пристрастием.

– А ты отважный человек, – усмехнулся Огненный Сокол и повернулся к третьему легату: – Ему пообещали денег. А значит, это точно Красен. Но если ты позовешь сюда Явлена через несколько часов и покажешь Желтого Линя с выжженными глазами и переломанными ногами, Явлен тебе не поверит. А до этого Желтый Линь ни в чем не признается, вот увидишь.

Волчок в этом сомневался, но понял, что Огненный Сокол надеется спасти его от пыток. То ли доказывает свое благородство, то ли не хочет потерять ценного осведомителя.

– Я сам знаю, что мне делать! – рявкнул третий легат. – А ты можешь идти!

– Я уйду. Но Красен только кажется безобидным… Я бы не советовал идти против него без убедительных доказательств.

– Я обойдусь без твоих советов!

Огненный Сокол вышел, напоследок заглянув Волчку в глаза – с любопытством. Хотел увидеть страх в глазах бесстрашного человека? Волчку в эту минуту было все равно, что он там увидит…

Крапа Красен понял, что Желтого Линя арестовали, когда тот не явился на службу к назначенному часу. Желтый Линь никогда не опаздывал. Поначалу Крапа не очень-то за него беспокоился, уверенный, что его секретарь достаточно умен, чтобы не признаться сразу, но и не настолько глуп, чтобы довести допрос до пыток. Крапа уже смирился с тем, что истина станет известна Особому легиону, и опасался только того, что о ней узнает Инда Хладан. А узнает он об этом только тогда, когда у третьего легата будут неопровержимые доказательства. Признание, вырванное под угрозой пыток, ни Явлен, ни Хладан не посчитали бы честным. Крапа не сомневался, что его попросят подтвердить слова Желтого Линя, и тогда он с возмущением прикажет отпустить своего секретаря.

Но время шло, а нарочных из службы дознания не появлялось. Что-то пошло не так? Через три часа Крапа не выдержал и отправился на площадь Совы, к казармам, где и встретился с Огненным Соколом.

– Я не ждал вас так быстро, – сказал тот с ехидным выражением лица. – Печетесь о своем новом секретаре?

– Быстро? – удивился Красен. – По-моему, я вовсе не спешил.

– Я отправил записку всего десять минут назад. – Знатуш, прищурившись, глянул на Оленью башню с часами.

– Я не получил записки. О том, что Желтый Линь у вас, мне доложили мои собственные осведомители.

– Вот оно что… Я оказал вам любезность, написав эту записку, и рассчитываю на ответную любезность.

– Какую же?

– Скажите о своих несуществующих осведомителях и третьему легату тоже. Чтобы он не посчитал вашим осведомителем меня.

– Об этом можешь не беспокоиться, – кивнул Крапа.

Знатуш понял, кто написал письмо Государю, и ненавязчиво это продемонстрировал. Но… понимать – это одно, иметь доказательства – совсем другое.

В казарму Крапу пускать не хотели, не помогла даже бумага, подписанная Стоящим Свыше, но что чудотвору два жалких гвардейца на входе? Третий легат, видно, забыл о том, что чудотворы могут себя защитить и без оружия.

В подвале было три или четыре тюремных камеры, две комнаты для допросов, бытовка и комендантская. Крапа бывал здесь раза два или три, и довольно давно. Но нужную дверь нашел сразу – она была заперта изнутри. Ждали… И ждали именно его. Чудотворы не могут проходить сквозь стены. Это зверь-росомаха, который видит границу миров, может обойти запертую дверь через другой мир, – чудотворы пользуются порталами. Но Красен подумал, что в переходе границы миров ему нет равных среди чудотворов.

– Немедленно откройте! – крикнул он и стукнул в дверь кулаком. – Или я войду сюда по-другому!

Ему никто не ответил, голоса за дверью смолкли, и Крапа повторил приказ, уверенный, что в случае неповиновения в самом деле пересечет границу миров прямо здесь, безо всякого портала.

Но прошло не больше минуты, и с другой стороны зашуршал засов. Крапа нетерпеливо потянул кольцо к себе и едва не сшиб гвардейца при входе.

В душной комнате воняло паленым. Желтый Линь был за руки привязан к кольцам, лицом к стене, и, по-видимому, палач снимал с него кожу, прижигая раны железом. Хвала Предвечному, он начал недавно. На спине у парня запеклись струйки крови, но раны были небольшими, по крайней мере – не опасными.

Почему? Они что, не поверили ему? Решили, что он солгал? Но тогда почему не послали за Крапой, почему не потребовали подтвердить слова Желтого Линя? Нет, здесь что-то не так…

– Все это прекратить, – велел Красен, мельком глянув на третьего легата. – Желтого Линя отвязать, вернуть ему одежду, оружие и кокарду.

Никто не шевельнулся, и Крапа прикрикнул:

– Ну?

– Делайте, что говорят, – сквозь зубы выговорил третий легат.

– В следующий раз, когда захочешь поиграть со мной в такие игры, подумай, кто нужней Стоящему Свыше, ты или я, – проворчал Крапа. – И не забывай: твоих людей отпустили с условием, что Особый легион не будет искать того, кто остался верен своему Государю. И о том, что это я прикрыл твою задницу, не забывай тоже. Я ведь могу забрать свои слова назад, и тогда ты окажешься в застенке у Государя, соперничать с Огненным Соколом на дыбе – кто кого перевисит.

Третий легат промолчал.

Крапа почему-то думал, что Желтый Линь упадет, когда ему освободят руки, но он твердо стоял на ногах. Только лицо у него было совсем белым и сильно дрожали губы.

– Помогите ему одеться, – велел Красен.

– Желтый Линь укрывает предателя, – опомнился третий легат.

– Он сам это сказал? – усмехнулся Крапа.

Третий легат не ответил. Но почему, почему они ему не поверили? Крапа чувствовал себя виноватым. Вспомнил взгляд, которым на него посмотрел Желтый Линь, когда дописал письмо… Подставил, выходит, подставил парня… Хорошо, что это не зашло слишком далеко.

– Волче, ты сможешь идти?

Он не шевельнул головой, долго справлялся с дрожащими губами и наконец хрипло ответил:

– Да.

– Я могу вызвать карету.

– Не надо.

– Да помогите же ему застегнуть пуговицы! – вспылил Красен. Ему не терпелось покинуть это мрачное место, а руки у Желтого Линя дрожали.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем они вдвоем вышли со двора казармы на площадь Совы, и только там Крапа не побоялся говорить:

– Почему они тебе не поверили?

Желтый Линь понемногу приходил в себя, щеки у него слегка порозовели, веснушки поблекли.

– Я сказал, что не писал этого письма. Третий легат хотел, чтобы я сказал о вас Явлену. Ему было все равно, писал я это письмо или нет.

– Ах вот как… – Крапа сузил глаза. Догадались. Явлен не понял, а третий легат догадался. Надо срочно поговорить об этом с Явленом. – Тебе не нужно было запираться. Явлен бы не поверил.

– Если бы я признался под пыткой – тогда да, не поверил бы. А если просто так… Третий легат хотел, чтобы было незаметно… Иначе я бы так легко не отделался. Спасибо Огненному Соколу – он меня, можно сказать, спас.

– Сейчас придем ко мне, я позову лекаря. И… ты, кажется, хотел свой домик в Хстове? – Крапа подумал, что других причин для столь великодушного поступка у Желтого Линя не было.