- Мама… папа… - шепнул Игорь и почувствовал, как ком встает в горле. И это тоже сон и морок? Он смотрел на них снизу вверх, как тогда, четырехлетним. Отец, высокий, загорелый, широкоплечий, - совсем такой, как тогда. Самый сильный и самый добрый, на которого хочется быть похожим во всем. Они были очень красивыми, его родители, и очень подходили друг другу.

Мама встала перед ним на колени и обвила его голову руками:

- Сынок мой… как я по тебе скучаю…

- Я тоже… мама…

Отец присел рядом с ним на траву и обнял за плечо:

- Как ты вырос, медвежонок… Совсем взрослый мужчина.

- Да, пап. Я того и гляди стану дедом, - Игорь улыбнулся. Отец умер рано, Игорю едва исполнилось пятнадцать, и тогда он был хлипким тощеньким подростком.

- Ничего не бойся, сын, - отец легко похлопал его по спине, - из мира в мир ты больше перескакивать не будешь. Ты живой, поэтому тебе тут так непросто. Но сейчас ты попал туда, где все твое. И если тебе суждено найти свою Маринку, то здесь. А если ее здесь нет, значит, она не твоя судьба. Так сложилось.

Игорь кивнул. Наверное, это не сон и не морок. Он вспомнил голоса, которые слышал в каменистой пустыне, и не удержался:

- А вы? Как вы здесь?

- У нас все хорошо, сынок, - ответила мама, поглаживая его волосы, - все очень хорошо.

- А почему… Почему эти люди так страдали? Я слышал их голоса.

- Это в первые дни. Человек прощается со своей прежней жизнью и не хочет с ней расставаться. Если бы твой отец не встретил меня у Калинова моста, я бы тоже, наверное, долго не могла с этим примириться.

- А я, - сказал отец, - мечтал вырваться отсюда и вернуться к вам, пока не понял, что всему свой черед.

- Не бойся за нас. Когда ты придешь сюда насовсем - а я надеюсь, это случится нескоро, - ты найдешь здесь всех, кто тебя любит.

- Смотри, что я тебе принес, - отец подтолкнул его в бок, как делал это когда-то, и поднял с земли огромный лук и кожаный колчан со стрелами.

- Настоящий индейский лук? - Игорь взял в руки давно забытую вещь. А он-то думал, что лук до сих пор лежит где-то на чердаке.

- Надеюсь, теперь тебе хватит силенок его натянуть?

Игорь взял лук в руки, поднялся на ноги и попробовал выстрелить. Как ни странно, у него это получилось так легко, как будто всю жизнь он только этим и занимался. И сила, в руках его появилась необычайная сила, которой он сам от себя не ожидал.

- Да ты настоящий богатырь, - рассмеялся отец.

Игорь смущенно пожал плечами.

- Если тебе покажется, что кто-то тебя морочит, стреляй в морок из лука, и он исчезнет. И не бойся выстрелить в кого-то из своих, стрела пройдет навылет и не причинит вреда. Если ты случайно окажешься не в том мире, стреляй вверх, и этот мир вернется.

Они тоже встали, и Игорь понял, что им пора.

- Прости. Мы не можем долго с тобой оставаться, - мама попыталась смахнуть слезу незаметно.

- Прощай, медвежонок, - отец скрипнул зубами, - ты вырос хорошим человеком, я горжусь тобой.

Игорь снова почувствовал ком в горле и едва не закричал: нет, не уходите! Не оставляйте меня здесь одного! Когда его в первый раз привели в детский сад, он тоже хотел закричать именно это, но испугался строгой воспитательницы и любопытных взглядов ребятишек вокруг, поэтому промолчал и долго глотал слезы. Это было сразу после поездки на море.

Они обняли его вдвоем, мама целовала его щеки, привставая на цыпочки, и Игорь сам не мог понять, мокрые они от слез или от ее поцелуев.

Сивка потерся об него головой, когда Игорь остался один посреди березовой рощи, опустив на землю лук. Неизвестно, печаль или радость принесла ему эта встреча. Родители часто снились ему, он считал эти сны очень хорошими и во сне действительно был счастлив. Но, просыпаясь, неизменно грустил, заново переживая разлуку и непроходящую тоску. Сейчас и счастье, и тоска оказались намного острее.

- Да, парень. Я знаю, нам пора, - Игорь погладил теплый лошадиный нос, - только не знаю куда. Пойдем куда глаза глядят.

Он закинул лук с колчаном за плечо, взял коня за повод и двинулся вперед. Березовая роща сменилась цветущим яблоневым садом, в нем одуряюще пахло яблоневым цветом, и Игорь почувствовал, что его тоска постепенно переходит в сладкую сонливость.

Он узнал ее по белому платью с разноцветной вышивкой. Она сидела на берегу ручья, опустив в него ноги, к Игорю спиной, и плела венок.

- Маринка! - тихо позвал он.

Она оглянулась и поднялась ему навстречу, ее румяное лицо осветилось грустной улыбкой.

- Игорь, - нежно сказала она, - я так тебя ждала… Я знала, что ты придешь за мной…

- Да. Я пришел, - смущенно сказал он и опустил голову, - пойдем?

Он совсем не знал, что говорить.

- Ничего не получится, - она робко улыбнулась, - я не могу отсюда уйти. Оставайся со мной. Навсегда. Посмотри, как тут чудесно!

Игорь помрачнел. Умирая, человек меняется, наверняка меняется. Но он только что видел родителей и никакой перемены заметить не успел.

- Садись, - Маринка обняла его и потянула вниз, - садись, не бойся.

Он машинально опустился на траву.

- Отдохни, ничего не бойся, тут нам ничего не грозит. Слушай, как шуршат листья, шепчутся травы, слушай.

Игорь ничего не понимал, но чувствовал, как в блаженной истоме закрываются глаза. Это, несомненно, Маринкин голос - вкрадчивый и ласковый…

- Жаркий шар солнца уносит в прошлое печали, глушит шепоты… Как хорошо… Как нежно…

Как хорошо. Как нежно. Да. Только бы она не умолкала. Это не Маринка, но теперь совершенно все равно. Надо бы уколоть себя медвежьим когтем… Но как не хочется! Разве не прекрасно было бы остаться тут навсегда? С папой и мамой. Найти настоящую Маринку и никуда не уходить. А сейчас выспаться, он не спал больше двух суток.

Надо бы уколоть себя медвежьим когтем. Игорь сунул руку под свитер и взял в руки оберег.

- Прошлое не воротишь, спи и слушай, шаг за шагом ты уходишь в путешествие по шаткому миру, опускаешься все ниже и ниже, шаги все глуше и глуше, тише и тише, тише и тише…

Нет, ему не хватит сил. Этот чарующий голос… Игорь прижал большой палец к острому концу когтя. Совсем не хочется делать себе больно, хочется спать. Он так давно не спал. Зачем куда-то уходить? Зачем он вообще сюда пришел? Глаза все равно уже закрыты.

- Нежность и забвение, тишина и шорохи, слушай тишину…

Игорь воткнул коготь в палец как можно глубже, чтобы наверняка пробить кожу. Боль судорогой пробежала по телу, разгоняя сон. Морок. Морок. Здесь все - сон и морок. Он вскочил на ноги, оглядываясь по сторонам и тяжело дыша, как будто и вправду уже спал и видел кошмарный сон.

- Тише… Ты не слушаешь… Слушай волшебный шелест…

Голову повело приятным дурманом. Игорь опустился на колени, не в силах противиться волшебному шелесту. Настоящий индейский лук! Он отпрыгнул в сторону и пошире расставил ноги, чтобы не упасть.

- Уходи, - угрожающе выговорил он, стараясь не зевнуть, и вскинул свое оружие. Как будто выхватывать лук из-за плеча было для него привычным делом. Это же Маринка! Перед ним на траве сидела Маринка, поджав под себя босые ножки.

- Тише… Слушай… - мертвые глаза глянули на него из-под ресниц.

Игорь натянул тетиву и выпустил тяжелую стрелу, целясь в белое платье. С большого пальца, пораненного когтем, слетела кожа. А вместо Маринки огромная серая птица развернула крылья, тяжело хлопнула ими по воздуху несколько раз, поднялась над землей и с отвратительным карканьем полетела прочь. Морок. Сон и морок.

Сивка стоял, низко опустив голову, будто волшебный шелест сморил и его.

- И ты чуть не уснул? Мертвые же не спят! - Игорь звонко хлопнул лошадь по ляжке.

Конь от неожиданности отпрыгнул в сторону и заржал.

- Пошли. Посмотрим, что будет дальше…

Но не успели они пройти и двадцати шагов, как из-за деревьев донесся радостный крик:

- Игорь! Игорь!

Он повернулся на голос: она бежала к нему, босая и счастливая, глаза ее сияли, горели щеки, и рот открылся в ликующем смехе. Он раскинул объятья и подхватил ее на руки. Она?