Он едва не отчаялся, сел на землю, подтянул к себе колени и попытался разгрызть веревки, до которых доставали зубы. Одну перегрыз, только это ровным счетом ничего не изменило: колени оказались на свободе, но щиколотки все равно стягивала веревка, до которой зубами было не дотянуться.

Зверь подкрался к нему бесшумно, и Игорь заметил его присутствие, только когда из-за дерева вынырнула большущая медвежья башка.

- Что? Теперь ты будешь вызволять меня из неволи? - спросил он с улыбкой.

Медведь молча перебрался через поваленный ствол и мощным ударом лапы вдоль спины раскроил сетку и связывавшие руки веревки, кое-где прорывая свитер и задевая кожу. Игорь сквозь зубы втянул в себя воздух и тут же выдохнул с облегчением: руки были свободны.

- Спасибо, - Игорь оглянулся и посмотрел на медведя, но тот уже развернулся к нему задом и проворно двинулся туда, откуда пришел.

Сивка стоял на прежнем месте, как будто происходящее его не касалось.

- Спасибо, что предупредил… - с горечью сказал Игорь и погладил шею коня, - от глупости не помогут ни волки, ни медведи, ни даже волшебные кони… Поехали назад. Попробуем исправить то, что я натворил.

Он сел Сивке на спину и тронул его бока пятками. Будь что будет. Пусть старуха сдирает с него кожу и жарит в печи. Если есть хоть один шанс, он его использует. Иначе чувство вины сведет его с ума. Игорь пустил Сивку вперед галопом, но быстро понял, что на тропе, которую избороздили корни деревьев, он угробит лошадь и разобьется сам. И чем ближе он подъезжал к избушке, тем медленней становился его шаг. Покачивающийся ржавый крюк на толстой цепи представлялся ему все отчетливей.

Сивка даже пару раз удивленно оглянулся.

- Да, парень, представь себе… - вздохнул Игорь ему в ответ, - я боюсь…

Он скрипнул зубами и толкнул Сивку вперед. Его зовут Медвежье Ухо. А не Тухлый Кусок Мяса. Он сделает все, что от него зависит.

Но когда лес расступился и вдалеке появился забор, увешанный черепами, Игорь снова невольно приостановил коня и низко опустил голову. Первый раз в жизни захотелось выпить для храбрости. И где-то в его вещах, брошенных на поляне, завалялась фляга героя спецназа с остатками водки на дне. Он мотнул головой: не хватало только заявиться к старухе навеселе.

- Слышишь, парень? - он хлопнул Сивку по шее. - Не слушай меня, беги вперед. Иначе я никогда туда не доеду…

Он расправил плечи и поглубже вздохнул, борясь с дрожью и слабостью. Будь что будет. Сивка понял приказ и пошел вперед ровной рысью.

Избушка, повернутая крыльцом к пропасти, не подавала признаков жизни. Перелет-трава висела над воротами и опустилась Игорю на плечо, когда он пересек границу двора. А там ли старуха? Игорь спешился и обошел домик с трех сторон. Окошки закрыты ставнями… Что он будет делать, если ее нет? Где будет ее искать? А если старуха там и просто не хочет выходить ему навстречу? На ее месте Игорь ни за что бы не вышел.

Сперва он хотел сесть на землю и подождать, но вовремя одумался: он даже не попытался постучать в дверь! Или в окно. Но если он подтащит лестницу и постучится, старуха все равно не захочет ему открыть. Дожидаться, когда она снизойдет до того, чтобы начать его истязать? Он и сам знает, что ему нет прощения. Он и сам примет от нее любые мучения. Он сам так решил, он имеет право потребовать от старухи отправить его за Маринкой. У него есть перелет-трава и бледный конь. А если он подождет хотя бы немного, то, чего доброго, никогда не решится на это.

Игорь остановился напротив избушки и посмотрел по сторонам. Вот и все. Назад пути не будет. Ржавый крюк качнулся перед глазами, во рту пересохло, и язык прилип к нёбу.

Его зовут Медвежье Ухо. Маринка придумала это имя, как будто знала, что когда-нибудь оно поможет ему перешагнуть через себя и отправиться за нею следом.

- Встань по старому, как мать поставила, к лесу - задом, а ко мне - передом, - устало выдохнул он, топнул ногой и поднял голову, ожидая результата: старуха не увидит его страха. Он ни за что не покажет ей, что боится. Иначе она может и передумать и не даст ему этого последнего шанса.

Избушка нехотя повернулась, и ступени крыльца уперлись ему под ноги. Ну? Подняться и открыть дверь?

Старуха вышла на порог, мрачная, как стая ворон.

- Пришел? - бросила она.

Игорь кивнул и поднял подбородок повыше.

- Пошли, - махнула она рукой, проворно сбежала с крыльца и широким шагом направилась к бане.

Игорь сглотнул и почувствовал, что ноги не идут. Вот так, сразу? Не сказав почти ни слова? Но он еще не готов… Он еще не успел привыкнуть к неизбежности этого пути, он еще не собрался с силами… Игорь сделал два шага вперед на ватных, подгибающихся ногах.

- Ну? - старуха оглянулась.

Игорь кивнул ей, стиснул кулаки, потряс головой и пошел быстрее. Она не увидит его страха. Его зовут Медвежье Ухо. А не Тухлый Кусок Мяса.

Дверь в парную оставалась закрытой, старуха впустила его в предбанник впереди себя и коротко велела:

- Раздевайся.

- Совсем? - жалко выговорил Игорь заплетающимся языком.

- Совсем, совсем, - кивнула старуха.

В предбаннике было жарко, душно и светло. Руки запутались в свитере, пальцы не гнулись и соскальзывали. Он сперва не понял, что за странный звук он слышит, пока не догадался: это стучат его зубы. Он посильней сжал челюсти и поймал презрительный старухин взгляд. От злости на себя он сдернул свитер одним движением и зашвырнул его в угол, на лавку. Туда же полетела футболка.

Обычно нагота смущала его, но на этот раз он нисколько не стеснялся: беззащитность собственного тела напугала его еще сильней.

- Я готов, - еле слышно выговорил он, закусил губу и слегка развел руки.

- Проходи, - старуха уступила Игорю дорогу и распахнула дверь в парную.

Раскаленный сухой пар вырвался ему навстречу и обжег лицо. Он непроизвольно шагнул назад, но старуха толкнула его через порог, ухватив за шею двумя пальцами. Игорь споткнулся и грохнулся на четвереньки прямо под покачивавшийся ржавый крюк, дверь за спиной захлопнулась.

Пар обжигал кожу и глотку, печь дышала жаром, как раскаленное солнце, а ее заслонка из тонкого железного листа светилась красным. Он попробовал встать, но чем выше поднимал голову, тем горячее становился пар. Игорь прикрыл лицо руками, отполз в самый дальний угол, подальше от печки, хотел вжаться в стену, но только обжег оцарапанную медведем спину. Дышать он старался мелко и нечасто, чувствуя, как жгучий воздух проходит по трахее и бронхам и стягивает их сухой коркой. Мысли о предстоящих мучениях вылетели у Игоря из головы, впрочем, как и мысли вообще. Ему казалось, что он умирает, заживо варится в мутном бульоне пара, жарится на раскаленной докрасна заслонке. Тело мгновенно покрылось потом, с плеч на спину и на живот побежали ручейки.

Дурнота стянула голову жестким жарким обручем, и Игорь хотел лечь на пол - осиновые доски не накалились, в отличие от сосновых стен. Сколько он еще выдержит? Он сам любил топить баню жарко, но парная - не сауна, а здесь наверняка градусник зашкалил бы за сотню. Кожа горела огнем, как будто его макнули в кипяток. Он потихоньку сползал все ниже и чувствовал, что теряет сознание, когда дверь распахнулась и на него дунуло свежим прохладным воздухом. Старуха широко шагнула через порог, двумя пальцами подняла Игоря за шею и как кутенка потащила на улицу. На низком крылечке Игорь оступился, но упасть ему старуха не позволила, стащила вниз и мощным пинком толкнула в глубокий пруд.

Ледяная вода схватила за горло и стиснула легкие. Игорь ушел под воду с головой, но нащупал дно, оттолкнулся, вынырнул и с удивлением обнаружил, что вода доходит ему только до плеч. Он открыл рот, с шумом втягивая в себя прохладный воздух, как рыба, которую выбросили на сушу. Сердце бухало в ребра и собиралось пробить их насквозь.

- Руку, - приказала старуха, и Игорь увидел протянутую ему ладонь.

Она выдернула его из пруда легко, как игрушку, и снова потащила в баню, только на этот раз не позволила ему спрятаться на полу: подняла и швырнула на полок. Он ведь так и не успел как следует отдышаться!