– Да ладно! Подумаешь! Она сейчас окошко откроет.

Йоку они заметили только тогда, когда едва не споткнулись о его ноги.

– Кто это тут без спросу пялится на наших девок? – один из них остановился и уставился на Йоку сверху вниз.

Двое из них прошли мимо – к окошку кассы, а остальные встали возле скамейки. Наверное, напугать подростка, да еще и чужого здесь, показалось им не менее забавным, чем осаждать запертую девушку. Мастеровым было лет по семнадцать-восемнадцать, и в другой раз Йоке бы польстило, что к нему всерьез цепляются взрослые ребята.

– Я не понял, а почему занята моя скамейка? – с вызовом спросил второй.

– Присаживайтесь, – Йока сделал широкий жест рукой, указывая на свободное место. Он устал и не хотел разборок, но гордость требовала быть наглым и бесстрашным.

– Ты слышал, Щука? Нет, ты видел когда-нибудь такое нахальство? Чтобы меня в собственной Речине какая-то пузатая мелочь приглашала присесть?

– Вздуть его, что ли? Или он прощения попросит?

– Детка, я не знаю, из какой канавы ты выбрался, но у нас принято уважать старших.

– А я помешал тебе уважать старших? – Йока поднял брови.

Он отличался хорошей реакцией, а противнику было неудобно бить сверху вниз: Йока нырнул под кулак, и тот врезался в спинку скамейки. Ритуальная часть поединка закончилась слишком быстро, Йока не ожидал, обычно вокруг да около ходили немного дольше. Впрочем, Речина могла иметь свои законы и традиции.

Бой не казался безнадежным до тех пор, пока в него не включились остальные. Пятеро на одного – это было слишком. И Йока думал о том, что с легкостью может напугать их так, что они хором будут плакать и звать маму… Да, это не только незаконно, но и нечестно. А впятером на одного – честно? И выбирать-то особо не приходилось: или быть избитым, или бежать. Йока пропустил два серьезных удара – в ухо и в подбородок, а они пытались схватить его за руки, и наверняка бы схватили, и тогда… Йока уже решил, что тогда мало им не покажется!

– Кто это тут обижает маленьких? – раздался голос в двух шагах.

Реченские на секунду опешили, и Йока воспользовался этой секундой – отскочил в сторону. Змай! Вот уж кого он никак не ожидал тут увидеть! Вот это подмога! Вдвоем пропадать не так страшно и одиноко!

Противники опомнились быстро, увидев перед собой чужака.

– Дядя, иди своей дорогой, а то… – Парень не договорил: Змай обошелся без ритуала. У него на руке уже не было лубка, и под поднявшимся рукавом мелькнул страшный сизый шрам в форме трехлучевой звезды.

Это была веселая драка: Змай и драться умел весело. И бесшабашно. Йока не отставал от него, но явно уступал если не в ловкости, то в силе. К тому же он привык относиться к дракам серьезно, сосредотачивался и следил за каждым движением противника. Змай же не стремился парировать удары, только уклонялся, не растрачивая много времени на оборону, поэтому с легкостью наступал. Дважды его роняли на каменную плитку платформы, но он вскакивал так быстро, что никто из противников не успевал воспользоваться преимуществом. Йока тоже однажды упал на скамейку, но Змай прикрыл его, позволив подняться.

Драку разнимали подошедшие к поезду рабочие – солидные и серьезные. Один из них оказался отцом мастерового, который первым начал цепляться к Йоке. К тому времени Змай успел вывести из строя только одного реченского, и Йока с удивлением увидел, как хорошенькая кассирша, присев на корточки, вытирает его разбитое лицо белым платочком.

– Ну и зачем с молокососами-то связываться? – укоризненно сказал один из рабочих Змаю.

Змай, все еще тяжело дыша, обхватил Йоку за плечо и прижал к себе:

– Вот и я тоже думаю: зачем? Йока Йелен, зачем они с тобой связались, а?

Под носом у Змая застыла тонкая струйка крови, и на скуле наливался синяк. Всего один. Ну, еще немного была разбита губа. Йока ощупал лицо: вроде ничего… Челюсть немного свернули, больно было под самым ухом.

– А ты бы лучше смотрел и учился, балбес! – Отец мастерового парня ткнул того кулаком в затылок. – Вам настоящий кулачный бой показали, так только дед мой дрался.

– Сладка! Ты билеты будешь продавать, или мы «зайцами» поедем? Бросай своего ненаглядного, ничего ему не сделалось!

А потом, под шуточки рабочих, выстроившихся в очередь за билетами, на Йоку вдруг накатило. Змай все еще обнимал его за плечо, и Йоке на секунду показалось, что произошедшее с ним на прошлой неделе было странным сном. Не было ни метеостанции, ни профессора Мечена, ни свода, ни рудника, ни Стриженого Песочника. Ни чудища в лесу. Такой замечательной вдруг показалась ему жизнь! В которой есть такие вот веселые драки, шуточки Змая, пассажирские поезда, солидные рабочие… И все в этой жизни было хорошо, просто и понятно.

– Ты чего, Йока Йелен? – Змай повернулся и глянул ему в лицо.

– Змай… Если бы ты знал, Змай… – Йока стиснул в руке его рубаху.

– Пошли, купим билеты.

– А ты как тут оказался?

– Да было одно дело. – Змай загадочно пожал плечами. – Переночевал и собирался обратно в Светлую Рощу.

Его пиджак и жилетка висели на табличке с надписью «Речена».

Только они взяли билеты во второй класс, все остальные поехали третьим. Перед тем как из-за леса показался поезд – с другой ветки, не той, по которой шел Йока, – Змай подхватил со скамейки его рюкзак.

– Да я сам, – вяло сказал Йока.

– Таким усталым мальчикам не стоит таскать на плечах книжки.

– С чего ты взял, что я устал?

– Лучше спроси, как я догадался, что там книжки, – серьезно ответил Змай.

– Ты опять шутишь? Их же видно…

– Все остальное тоже видно.

Вагон второго класса был пуст, только кондуктор стоял в тамбуре. Змай сел у окошка, закинув рюкзак на багажную полку.

– Ну давай рассказывай, из какой канавы ты выбрался. Пока нет никого.

– Я… вчера чуть не утонул в болоте. Представляешь? – Йока подумал секунду, а потом закрыл лицо руками. Этой жизни больше не будет. Можно, конечно, понадеяться на отца, но что может сделать отец? И даже то, что Йока нашел Врага, ничего не меняет. Конечно, это поможет отцу, но самого Йоку не спасет.

– Да ну? А по твоему загадочному лицу не скажешь. Я думал, что ты как минимум нашел в лесу Врага, – сказал Змай. Мысли он, что ли, читал?

– Нашел, – Йока оторвал ладони от лица, – а как ты догадался?

– По глазам. Рассказывай. – Змай посмотрел на свои ободранные костяшки пальцев и покачал головой.

И Йоке не пришло в голову что-нибудь от Змая скрывать. Он и сам не знал почему. Почему он так к нему привязался и всецело ему доверял?

– Понимаешь, в прошлое воскресенье выяснилось, что я мрачун… – Йока глубоко вздохнул.

– Только в прошлое воскресенье? Спросил бы меня, я бы тебе сказал раньше, – усмехнулся Змай.

– Ты опять шутишь?

– Почему? Нисколько. Только мрачуны скачут под дождем как очумелые, а потом шатаются по лесу на пару с росомахой. Не все, правда, думают, что это такие сны.

– Змай… И ты мне не сказал? Почему?

– Ну ты же не спрашивал.

– Если бы ты сказал… Я бы… Я бы тогда… И Стриженый Песочник… – Йока от досады стукнул кулаком по коленке.

Поезд начал тормозить, подъезжая к следующей станции.

– А что Стриженый Песочник? Я слышал, его арестовали и отправили на каторгу.

– Вот именно! А ведь это я, это я! – Йока вскочил и едва не упал, потому что поезд дернулся и остановился.

– Не кричи. Что «ты»?

– Я ударил того парня! И это я выдал Песочника! Я, как дурак… Я… шел к тебе, а встретил Инду…

– Да ладно, не переживай так.

В вагон зашел плотный дяденька в котелке и с тростью, подозрительно посмотрев на Йоку и Змая.

– Легко сказать! А я должен все исправить! Я должен…

– Хочешь в Брезенскую колонию? – шепотом спросил Змай.

– Не хочу, Змай! Не хочу, но у меня же нет другого выхода!

– Стриженый Песочник может подождать. Скоро сбудется Откровение Танграуса и Враг прорвет границу миров.

– Ничего он не прорвет! Я его видел! Это… Какая граница миров? Он слабей меня раз в десять!