Да и учили, похоже, Михаила по-другому. Больше времени уделяли муштре и работе в строю, а не готовили поединщика, как из меня. Да и полутораручный меч – оружие боярства, а не рядовых воинов, которые обычно обходились короткими, а то и вообще охотничьими тесаками, да топорами.

А вот в чем Михаилу отказать было никак нельзя, так это в том, что он был гораздо выносливее меня. Да и, чего греха таить, в силе тоже наверняка превосходил. Так что выдыхаться он, очевидно, не собирался и был готов продолжать этот бой еще долго.

И тогда мне пришлось решиться на риск. Обозначил укол, даже не стараясь, чтобы кончик клинка достиг цели, нанес удар слева, который новик принял на жесткий блок, размахнулся, отводя меч вправо, а когда парень повелся и выставил меч вперед, я прыгнул.

И ударил Михаила навершием меча в грудь и левой рукой, ладонью прямо в лицо, одновременно пытаясь зацепить его левой ногой. Сам я чудом умудрился не свалиться, а вот сопернику моему не так повезло: он отшатнулся, потерял равновесие и рухнул на землю.

Я наступил на тренировочный меч, не давая поднять его, и поднес лезвие своего клинка к груди соперника, демонстрируя, что победил. И тут же убрал меч, ногу и протянул парню руку, помогая встать на ноги.

Обернулся на бояр. Бронислав, кажется, был искренне раздосадован тем, что “селянин” смог победить дружинника. А вот Сергей наоборот, рад за меня. Хотя, казалось бы, чего он так ко мне проникся, если видит во второй раз в жизни?

– Кем бы отец твой ни был, Олег, кровь у тебя добрая, – сказал он, вышел на площадку и забрал у Михаила меч и перчатки.

– Я же говорю, плохо дружинников учите, – кивнул на мгновенно залившегося краской Михаила Бронислав. – Если их уже селяне на мечах бьют.

– Не скажи, я думаю, парень этот и тебя побьет, – ответил Сергей. – Со временем, конечно. Ты же видел, как он бьется. Его бы еще с полгодика подучить, и такой боец выйдет, что никто один на один совладать не сможет.

– Так может, мне его и подучить сейчас? – прищурившись, посмотрел на меня Бронислав. – Заодно и проверю, так ли он хорош. Одно дело со стороны смотреть, а совсем другое – самому попробовать.

– Ну так что, Олег, выйдешь на поединок против боярина Бронислава? – спросил у меня Сергей. Спросил так, будто был уверен, что я не откажусь.

– Как будет угодно боярину, – я сдержанно кивнул, хотя внутри у меня все сжалось от ожидания неприятностей. Бронислав разделает меня под орех. А может быть, даже покалечит тренировочной железякой, если вдруг такая мысль взбредет ему в голову.

– И пусть парень сам выберет оружие, – продолжил литовец. – Если есть что-то, чем он владеет лучше, чем длинным мечом.

– Ну, что выберешь? – спросил у меня Сергей, похоже, предвкушавший зрелище хорошей драки.

– Короткий меч, боярин, – ответил я, слегка поклонившись. – И я возьму щит.

– Как скажешь, – кивнул тот, хоть на лице его и скользнула тень разочарования, и махнул кому-то из слуг, чтобы принесли требуемое.

Боярин явно ожидал от меня другого. Но без щита, мне ни за что не выстоять против такого бойца даже с полминуты. А толком контролировать полутораручный меч одной рукой у меня не выйдет. Тренировался мало, да и сила не та совсем нужна.

Принесенный шит оказался маленьким, почти кулачным, примерно две ладони в поперечнике. Клинок тоже был коротким, ладони в четыре с половиной, и тяжелым. Даже тяжелее, чем тот, который я снял с Федьки Широкого.

И только мы вышли на площадку, как литовский боярин бросился на меня. Меч у него был длиннее, да и руки тоже, зато я мог отражать его удары с обеих сторон – щитом и собственным оружием. Первые полдесятка ударов я отбил, от еще одного уклонился, после чего попытался проскользнуть вдоль его клинка своим и контратаковать, как делал это уже не раз на тренировках, но не успел и чуть не получил кончиком лезвия прямо в живот.

Так быстро среагировать не успел бы даже Игнат.

Пришлось с силой отбить клинок и уйти в глухую оборону. Оставалось надеяться, что боярин выдохнется, но этого никак не происходило. Мы продолжали кружить вокруг друг друга, удары сыпались с разных сторон, и я каким-что чудом умудрялся парировать и уклоняться от большей части из них, но прекрасно понимал, что еще немного и просто упаду на землю от усталости.

И тут я осознал, что звон клинков снова сливается в мелодию, но только вот веду ее не я, а боярин, поэтому вплести свою долю в это звукосплетение у меня не выйдет. Зато я как будто заранее знал с какой стороны будет нанесен следующий удар и понимал, под каким углом нужно подставить щит или лезвие клинка, с какой силой нужно отбивать.

А потом, наконец, решился действовать, резко отскочил назад, а когда Бронислав сделал шаг вслед за мной, швырнул щит ему в ноги. Это заставило боярина замешкаться всего на пару биений сердца, но и их хватило, чтобы прервать стройную мелодию и перехватить инициативу.

Резким ударом я отбил в сторону меч литовца и, вывернув ладонь, кольнул его в грудь. Потом еще раз, даже не пытаясь соразмерить силы, и тут же отпрыгнул назад и опустил меч, пытаясь дать понять, что считаю поединок законченным.

Честно говоря, я и сам испугался того что сделал. И того, что ввязался в поединок с чужеземным боярином, и того, что победил его, пусть и не умением, а хитростью. А это может быть еще обиднее.

На подворье стояла полная тишина, даже псы в овчарне, до этого весело брехавшие, замолчали. Бронислав продолжить бой не пытался, а только морщился, потирал грудь и смотрел на меня с удивлением. Похоже, сильно я ему врезал.

И тут тишину нарушил смех боярина Сергея. Покачав головой, он проговорил, даже не пытаясь сдержать ухмылки:

– Хорошо, что у вас в Литве селяне так не умеют. А то не им, а вам пришлось бы к нам бежать.

Бронислав покраснел, костяшки пальцев на рукояти меча побелели. На мгновение я испугался, что он сейчас бросится на меня, чтобы наказать, сделал еще два шага назад, упершись спиной в заграждение, и поднял меч.

Однако обстановку разрядил вышедший из дома мужчина. С первого взгляда я даже не понял, кто это, потому что одет он был слишком уж богато для слуги: в ладный кафтан зеленого сукна и высокие сапоги из тонкой кожи. При этом невысокий, явно не очень крепкий телом, и с обширной лысиной на макушке ни на знатного человека, ни на воина похож совсем не был.

– Стол накрыт, бояре, – проговорил он, и в словах его явно было слышно достоинство. Какое бы положение этот человек ни занимал, он явно им гордился.

– Гости у нас. Скажи слугам, пусть тащат посуду еще на двоих, Антипка, – ответил Сергей, повернулся и добавил. – Пойдемте, честные мужи, отведаем, чего Красный Телец подал.

Отказываться было глупо, ведь я сюда для этого и пришел, чтобы с боярином поближе познакомиться. Поэтому все вместе мы отправились в дом, я только куртку свою прихватил. В сенях, правда, мы разделись, избавившись от пропитанных потом поддоспешников и оставшись в одних рубахах. А потом по очереди подошли к большой бадье, и какая-то миловидная бабенка полила каждому из нас на руки и на голову теплой водой из ковша.

Я шел предпоследним, поэтому, когда вытерся поданным той же девушкой полотенцем и вышел в следующий зал, бояре уже успели занять свои места за накрытым столом.

Остановившись на пару мгновений, я оглядел комнату и подивился высокому потолку, под которым висело два светильника из рогов, в каждом из которых горело по десятку свечей. Да и стены из светлого дерева оказались отнюдь не голыми, картин, как в каморке у Аниськи, тут, конечно, не было, зато имелось два широких ковра, пара щитов с незнакомыми мне гербами, и чучело оленьей головы с ветвистыми рогами.

За спиной у боярина горел огонь в какой-то странной печи, у горнила которой даже не имелось заслонки, зато само оно было очень широким и дрова там оказались красиво сложены куполом.

Над очагом я увидел полку, на которой было расставлено несколько фигур, а чуть выше висело полотнище с вытканным на нем медведем, расставившим лапы и оскалившимся. Видимо, родовой герб боярина Сергея.