Остальные побросали луки и похватались за мечи, которыми были вооружены. Первый, видимо, самый смелый, рванулся ко мне, махнул мечом. Я отбил его клинок в сторону, резанул по боку, перехватил меч обратным хватом обеими руками и вогнал ему в грудь. Выдернул, отбил удар второго из лучников, отмахнул в сторону его меч, развалил ударом его бедро надвое и тут же добавил по голове навершием, от чего он упал.

Отбил в сторону следующий удар, махнул мечом и отрубил третьему лучнику руку вместе с зажатым в ней оружием. Тот закричал, отшатнулся назад, прижимая к груди покалеченную конечность, но следующим ударом я укоротил его ровно на голову. В небо ударил фонтан крови и еще одно тело присоединилось к уже лежавшим на земле.

- Сдавайся, - крикнул я последнему. - Будешь жить, обещаю!

Но лучник не воспринял голос разума, вскинул меч и бросился на меня. Махнул клинком один раз, второй, но от первого удара я увернулся, а второй принял на щит и тут же рубанул в ответ. Кожаная куртка почти не остановила моего клинка, послышался громкий хруст и парня перекосило на одну сторону, а его правая рука повисла плетью.

Вторым ударом я вогнал клинок ему в грудь, провернул и выдернул. Последний из лучников упал на деревянную поверхность площадки.

Когда все закончилось, я понял, что стычка заняла совсем немного времени. Мои дружинники только появились из проема, видимо, растаскивали трупы. Увидев, что со мной все хорошо, первый же из них развернулся, крикнул что-то, и они ушли обратно. Ну да, чего нам всем на башне торчать, надо же драться с теми, кто стены защищает.

Я запрыгнул к флагштоку, двумя резкими ударами перерубил веревки, крепившие к нему знамя. Ветер подхватил тряпку и понес ее прочь, куда-то вниз, на противоположную сторону крепостной стены.

И только теперь до меня дошло, что мы взяли башню. Причем не просто башню, а башню орловской крепости. Той самой, которая до сих пор считалась неприступной.

Отсюда открывался хороший вид на всю закатную часть крепости. Я подошел к самому краю, предусмотрительно не высовываясь из-за зубцов, и стал смотреть, что там происходит.

И увидел, что и над соседней башней уже нет знамени. Значит, и ее взяли. Между моей и соседней башнями уже никого не было, только трупы валялись, но сейчас ведь не разберешь кто чей. Так или иначе, мертвых тел здесь было много, и схватка дорого обошлась и нам, и защитникам.

С противоположной стороны, там, где мы наступали, еще дрались у самого входа в башню. Стрелки с осадной башни помогали им, чем могли, но почти все защитники попрятались внутрь и изо всех сил огрызались. По-прежнему звенела сталь о сталь.

Но тут мое внимание привлек княжий терем, верхушка которого торчала из-за стен детинца. Здание это было большое и очень хорошо защищенное, каменное, рассчитанное на то, чтобы биться и внутри. И над ним раньше реял стяг, такой большой, что его было видно с любой части города, откуда можно было увидеть саму крепость.

А сейчас его не было. И это могло означать только одно: брат Леонид и его монахи справились с возложенной на них задачей, пробрались в город через тайный ход и взяли детинец.

Орел можно было считать нашим.

Что происходило на противоположной стене, я не видел, зато заметил мельтешение на башнях. Значит, их пока еще не взяли. Но ничего, теперь возьмем, никуда они не денутся. Путь в город для нас открыт, а спрятаться в детинце защитники города не смогут. Да и немного их совсем должно остаться.

А как поступил бы я на их месте? Да отдал бы нам город и отступил в детинец. Мы ведь не смогли бы подвести осадные башни к стенам, да и чтобы построить камнеметы или еще что-то такое, нам пришлось бы разбирать дома. А на это много времени ушло бы, так что помощь точно подошла б.

А теперь уже не подойдет. А даже если и подойдет, ты у нас есть надежные стены, за которыми мы можем укрыться. Да и запасы наверняка в Орле тоже есть, пусть и порядком подъеденные осажденными.

Сзади послышались шаги и на площадку башни выбрался боярин Лука. Он был один, с мечом в ножнах, а его доспех и лицо были практически полностью заляпаны кровью. Наверное, именно так и должен выглядеть какой-нибудь бог войны.

Впрочем, опустив взгляд, я понял, что и сам выгляжу не лучше. И кровь есть: на доспехе, на перчатках… Есть ли она на лице, непонятно, а трогать его окровавленными перчатками, чтобы проверить, я не хочу. А клинок, так вообще весь в крови. И ведь ножны теперь чистить придется, я в них окровавленный меч убирал, когда за копье хватался. Впрочем, в бою иначе было нельзя, не бросать же оружие.

- Взяли ведь, Олег! - воскликнул боярин Лука, и я понял, что он целенаправленно шел сюда, чтобы поговорить. - Мы две соседние башни взяли, почитай вся стена с закатной стороны наша!

- Взяли, - кивнул я и показал на виднеющийся вдали княжий терем. - И детинец тоже теперь наш.

Откуда-то издалека послышался звук горна. У нас тоже такой был, им гораздо удобнее подавать команды, чем голосом. До каждого ведь не докричишься, а горн отовсюду слышно.

- Сигнал подали, отступать будут, - проговорил я. - К детинцу или наружу?

- К детинцу, конечно, куда им наружу? - ответил боярин Лука. - Ворота наши взяли, стены большей частью тоже. Да они могут и не понять, что детинец мы уже взяли, так что попытаются к нему пробиться.

- Да, - согласился я.

- Ну так пошли к нему, чего стоишь? - спросил боярин. - Будем дальше драться, стены мы взяли, но это дело далеко не первое. А в детинце всего полсотни наших, да и они наверняка потери понесли. Если их оттуда выбьют, то считай все, что мы сделали, зря будет.

- Пошли, - кивнул я, стряхнув с себя оцепенение.

Да, бой за город еще не закончен. Пора завершить начатое. А потом можно будет и объявить свою власть в Орловском княжестве.

Орловское городище. Начало осени 2225-го года от Рождества Христова.

Мы с боярином Лукой собрали отряд в полусотню ратников и два десятка лучников. Остальные оказались связаны боями на стене, и это было важно: мы не дали отойти со стен всем орловским воинам. А это значит только то, что к детинцу придет как можно меньше людей.

Подсчитывать потери было рано, но мне казалось, что к внутренней крепости подойдет никак не больше полусотни народа. Остальные окажутся либо уже убитыми, либо связаны боем. Оставалось надеяться только на то, что наместник и его ближайшее окружение попадет нам в руки живыми. Нам ведь нужно кого-то допросить по поводу убийства моего отца. А без допроса и показательной казни на глазах у горожан установить моей власти над Орлом может и не получиться.

Нет, горожане, конечно, подчинятся, да только чем закончится это подчинение, когда мы уйдем из города воевать дальше? Не поднимется ли бунт, который придется жестко давить? Да, тогда бить придется уже не воинов, а горожан, но это народной любви мне не добавит точно. А на народную любовь мне хотелось бы опереться, потому что иначе получится, что я сижу на табурете с двумя ножками.

Первая ножка - это поддержка боярства, вторая - поддержка дружины. И на таком табурете, разумеется, не усидишь, рано или поздно свалишься. А вот если третьей ножкой будет народная любовь, то вполне возможно и удержаться на престоле. Только вот ее еще заслужить надо, а это сложно. И кровавое подавление бунта нам точно для этого не нужно.

Мы с оружием наголо бежали по узким улицам Орла вдоль высоких, тесно жмущихся друг к другу домов. Я бежал с щитом и мечом, щит подобрал с тела одного из убитых на стене воинов вместо своего, измочаленного ударами и пробитого стрелами. На нем, правда, был изображен герб кого-то из орловских бояр, но в этом ничего страшного не было, никто меня за чужого не примет.

Баррикад на улицах не было, похоже, что наместник и не планировал оборонять город в том случае, если нам удастся пробиться за стены. Похоже он намеревался организованно отвести свои войска к детинцу и засесть там. И мы со своим броском через тайный ход сильно испортили его планы. Это могло меня только порадовать.