– Спасибо, парни, – помотав головой, сказал я.

– Да ладно тебе, – Пашка хлопнул меня по плечу. – Может у нас и не выйдет ничего, но славу мы себе сыщем точно. Хотя и живыми остаться неплохо было бы.

Я снял куртку, бросил ее на дно телеги, после чего схватил доспех и натянул прямо поверх стеганки. Подтянул кожаные ремешки и принялся застегивать их, и просовывать кончики в специальные петли, чтобы не болтались. Закончив, сделал несколько шагов, попытался подпрыгнуть, присесть.

Когда я держал эту броню в руках, она казалась мне достаточно тяжелой, но сейчас вес этот равномерно распределялся по телу. К тому же тяжесть это была правильная и приятная. Прямо как когда берешь в руку меч, сработанный хорошим кузнецом.

Нет, не на Грача этот доспех делался. Я, конечно, за последнее время вширь раздался, но до его статей мне все равно далеко. А тут – на стеганый поддоспешник впору сел, если ремешки подтянуть хорошенько. Разбойники украли где-то и главарю своему подарили? Или неужели для сына своего купил?

Хотя кто теперь узнает?

Подумав немного, я надел поверх доспеха куртку. Раньше она была мне великовата, а вот так получилась в самый раз. Ну да, такие куртки на то и рассчитаны, чтобы их поверх брони носили. Игнат, например, так и делает, только у него куртка синяя, а не черная.

Парни, тем временем, тоже облачились в кожаные доспехи из тех, что получше, подвесили на пояса новые мечи, и мое маленькое воинство стало выглядеть совсем внушительно. Жаль только, что выйти в таком виде из сарая означало для нас подписать себе смертный приговор. В течение как минимум нескольких месяцев, пока страсти не улягутся, а смерть Гаврилы Грача не забудется.

И добыли вроде почти все, что нужно, но как ни крути, купить придется еще немало. Подшлемники стеганые нужны, еще хотя бы по паре щитов на брата, запас болтов пополнить… А еще кольчужные рубахи, чтобы плечи и шею прикрыть. Да и неплохо было бы починить тот из шлемов, с которого была сорвана бармица, и поменять ложе на самостреле Ромки.

И самое главное – кони. Мы теперь при деньгах, поэтому можем взять хороших, пусть и не строевых, но и не кляч, вроде те, что были впряжены в наш возок. Хотя бы по паре лошадей на брата – основной и вьючной. Все равно мы верхом в бой не полезем, с нашим умением пока что только врагов смешить.

Не без сожаления мы разоблачились, оставшись только в поддоспешниках. На пояса вернули охотничьи тесаки и старый меч.

– Пошли на рынок? – предложил Пашка. – Все равно закупаться нужно.

– Не, – мотнул я головой. – Закупаться будем уже вместе с Игнатом. В лошадях и остальном никто из нас все равно ничего не понимает, обманут. А вот шлем тот, что без бармицы, и самострел сломанный сейчас к кузнецу отнесем. И еще…

Я подошел к той части возка, где были сложены вещи, которые мы забрали из харчевни, достал мешочек со всякой мелочью, который забрал из дома и обычно таскал на поясе, разделил серебряную проволоку, бусины и прочий хлам на три равные части. Две раздал парням, а одну оставил себе.

Там как раз рубля на три было всякого. А на рубль гульнуть можно нехило, пусть здесь все наверняка и дороже в два-три раза, чем за крепостной стеной. Но Ромка с Пашкой заслужили отдых, да и мне неплохо было бы расслабиться.

Хоть впереди и было самое сложное дело, в сравнении с которым убийство Грача – детская забава. Он все-таки объявленный вне закона бандит. А вот Сергей – княжий мытарь, сам боец отличный, да и дружина у него крепкая. Но Игнат растолковал мне, почему в живых боярина оставлять нельзя, и в справедливости его доводов старику не откажешь.

Брянское городище. Поздняя осень 54-го года от Последней Войны.

Три дня прошли спокойно: мы упражнялись вместе с боярской дружиной Сергея, тренировались работать в строю. Дело тут с этим обстояло просто: нас, вооруженных большими круглыми щитами и тупыми мечами ставили вместе с троими новиками, а против нас выходили шестеро же ратников.

Не сказать, чтобы мы сильно поднаторели в этом деле, но прикрыть друг друга к третьему дню могли уже вполне уверенно. Разве что Пашка все время норовил выбежать вперед, да схватиться с кем-нибудь один на один. Не нравилось ему в строю работать, хотелось поединка, но и он в итоге привык.

Правда, поединков тоже хватало: и с новиками, и с ратниками. Каждый из нас по очереди вышел против десятника Егора, и тот, естественно, побил всех. Но заявил, что воины из нас выйдут: мечи держим крепко и ногами работать не забываем.

Допытывался, конечно, кто учил нас драться. Мы естественно не сказали, дураков среди нас не было. В другой компании это вызвало бы недоверие, но нас ведь привел сам боярин Сергей, а он для своих дружинников был кем-то вроде строгого отца и любящего старшего брата одновременно, и в словах его сомневаться было не принято.

А вечера мы проводили в харчевне, наслаждаясь неплохим пивом и кухней. Когда нас не ставили в караулы, конечно. Ну а как иначе, если назвались будущими новиками, то и служить придется вместе со всеми. Мы не отказывались – это полезное дело, тоже учеба своего рода.

Другое дело, что безмятежным это время было только для нас, а вот горожан местных очень сильно взволновала весть о смерти Гаврилы Грача, голову которого выставили на всеобщее обозрение на городской площади. Один день все было тихо, а потом в посаде началось то, о чем предупреждал Анисим: бывшие Грачёвы помогальники принялись делить его наследство.

На второй день сгорела какая-то хибара на краю посада, и очень повезло, что соседи все вместе встали на пути пожара и огромными усилиями затушили его, иначе и полгорода могло выгореть. А на третий, люди одного из ближайших помощников Гаврилы устроили резню в той самой харчевне, где мы парой дней ранее затеяли драку.

Но власти усмотрели в этой ситуации свою выгоду, и скоро туда отправились стражники и усиление в виде дружины. Наместник всерьез собрался вычистить посад от бандитов и установить там свою власть.

Стражникам удалось взять пятерых живьем. Вот по случаю их казни мы и отправились на площадь. Народу там собралась куча, чуть ли не весь город, а к самому помосту было даже не протолкнуться. Так мы и остались в самом хвосте собравшейся толпы. Пашка купил у торговца какую-то сладкую булку и с удовольствием жевал ее, пока мы наблюдали за разворачивающимся действом.

Казнь – ритуал, каноны которого уже успели устояться, но я видел его впервые и значения многих вещей не знал.

Жрец Красного тельца громко молился, люди в толпе, кто вслух, а кто про себя повторяли его слова. Я тоже спешно сложил руки вместе и забормотал про себя те молитвы, слова которых знал, Ромка поступил так же. Пашка запихнул остатки булки в рот и тоже присоединился к нам.

Когда молитва закончилась, жрец отошел в сторону, а вперед вышел судья и заколотил булавой в подвешенный у помоста для казней колокол. Убедившись, что его слушают, он обратился к толпе.

– Жители города Брянска! – проговорил он громким, хорошо поставленным голосом. – Три дня назад кара настигла известного бандита Гаврилу Грача, который причинил всем честным людям немало горя, и по вине которого пролилось много крови и слез! Эти люди верно служили разбойнику! И вчера они были схвачены во время резни, которую устроили в посаде!

Толпа загомонила. Ну да, естественно, многие из тех, что сейчас были на площади, слышали звуки боя и крики убиваемых людей. Наверняка все попрятались в своих домах, надеясь, что беда пройдет мимо.

– За это, убийство шестерых человек, а также многих других, за кражи и грабежи, все они приговариваются к смерти через повешение!

Так я и предполагал. Благородных среди них не было, так что головы рубить никому не станут, всех повесят, как воров и разбойников.

Парни протолкнулись вперед, чтобы лучше видеть происходящее, а я остался на месте. Не захотел лезть в беснующуюся в ожидании зрелища толпу, душно мне там. Да и воришки наверняка снуют, шарясь по карманам заглядевшихся на казнь горожан, а у меня денежки с собой. Немного, конечно, но и их потерять было жалко.