— Скажите, — продолжила вопросы лисичка, я прямо поразился, насколько у нее тонко и незаметно получалось вплетать ментальные ниточки в ткань разговора, — а после этого католического монаха, наверняка ведь, остались личные вещи, переписка, прочие документы, где они могут быть сейчас?

— Личных вещей почитай, что и не осталось вовсе, Гришка у своего учителя все подчистую вынес, а документы были. Их сначала нашему поселковому старосте сдали, а в двадцать седьмом, когда я тут библиотеку организовывала, все эти бумаги ко мне передали. Я пыталась их разбирать, но там все на латыни записано, так все в одном ящике и лежит у меня в подсобке, мешается. А выкинуть их рука не поднимается, все же история края. Удача +1, — по своему дополнила слова библиотекаря Система.

И снова колеса вагонные выбивают дробь, уже ставшую настолько привычной, что я замечаю не ее саму, а отсутствие оной во время остановок на станциях и полустанках. Химари, разумеется, трясется, сидя на нижней полке, рядом со мной, выспались мы уже, кажется, на полжизни вперед. Куда мы едем? В Санкт-Петербург, ставший уже как четверть века назад Ленинградом. Именно туда в конечном итоге направил стопы свои обворовавший своего учителя и наставника Григорий Распутин. И таки да, это оказался именно тот, позднее ставший известным всему миру чернокнижник. А я, признаться, вообще первоначально на подобное удивительное совпадение имен в рассказе старой библиотекарши никакого внимания не обратил. Как по поводу подобного совпадения имен частенько шутил отец: да мало ли в этой Бразилии донов Педро! Ан, вовсе и не совпадение тут было!

Еще мы с Химари не поленились, сбегали, изучили построенную Луисом Ломбалем церковь. Даже надежда при виде очень знакомых по Парагваю конструкций всколыхнулась: а вдруг тут расположен уже вполне функционирующий портал в иной мир? Но чуда не случилось. Все было глухо, причем, в буквальном смысле: коридор заканчивался стенкой, сам проход на ту сторону пробит не был. Чуть позднее я даже отыскал в предоставленной мне библиотекаршей переписке письмо, так и не отправленное падре Луисом в Рим по причине сразившей его болезни. В том черновике, написанном, кстати, по-итальянски, а вовсе не на латыни, святой отец извещал свое начальство о случившейся покраже, перечисляя точный список украденных ценностей. Так что, отправляясь в Ленинград, мы с Химари теперь точно знали, что Пробойник волей судьбы в свое время оказался именно у Распутина. Я потихоньку приближался к цели своего затянувшегося путешествия.

Вокзал Ленинграда, несмотря на поздний час, был многолюден и суетлив. Переждав толчею при выходе из вагона, в числе самых последних вступили мы на перрон.

— Куда теперь, в гостиницу, или сразу на Гороховую отправимся? — Задала мне вопрос Химари. И таки да, благодаря все той же библиотекарше, знавшей о ее знаменитом соотечественнике необычайно много фактов, последний адрес Григория Распутина, по которому он проживал до самой своей смерти нам был известен.

— На ночь глядя? К тому же мы не знаем, кто там сейчас проживает. Давай поищем такси, чтобы отвез нас в гостиницу, а на Гороховую пойдем уже с утра, — предложил я свой план действий, в глубине души отчаянно желая остаться со своей дамой наедине.

Стоянка такси отыскалась там, где ей и полагалось быть, сразу напротив здания вокзала. Сразу несколько крупных автомобилей с зализанными, обтекаемыми формами живо напомнили Асунсьон. Там у нас в последние годы таксисты, в основном, закупали американские Бьики Электра, так вот, очень похожи. А может, это просто мне в сгущающихся сумерках так показалось….

— До гостиницы довезете? — Задал я вопрос одному из водителей, усатому дядьке в черной кепке, стоявших возле одной из них.

— Садитесь, — последовал ответ, и, уже когда мы расселись, поинтересовался: — гостиница любая или чтобы получше и подороже?

— Хотелось бы уютную и не пафосную, — последовал мой ответ, завершивший переговоры.

И через минуту наше такси уже везло нас куда-то мимо исторической части города.

Ну, что же, на своем опыте убедились, что удача — дама ветреная. Стоили только нам отъехать от зоны сплошной жилой застройки и углубиться на гораздо хуже освещенную территорию каких-то нежилых строений, может это склады были, может, конторы какие-то, в автомобиле, в котором мы ехали, вдруг что-то страшно заскрежетало.

— Ч-черт! — С чувством выругался таксист и ударил кулаком по баранке, — кажись, отъездился я на сегодня.

— А нам далеко еще? — Поинтересовался я, расплачиваясь по счетчику. Нет, конечно, можно было бы и отказаться платить, ведь до места он нас не довез, но для меня эти деньги — почти ничто, мне в этой стране не жить, а человек самым честным образом пытался делать свое дело.

— Вовсе нет, — отозвался сразу повеселевший водитель, если напрямик, вот так, наискосок, так минут за десять-пятнадцать бы дошли, днем там и тропинка видна натоптанная. Но ночной порой тут лучше все же передвигаться вдоль освещенных улиц, соблюдая углы. Пойдете прямо, а на перекрестке — налево. Километра два — три будет. Гостиница Выборгская. Там еще здание у нее такое, приметное, с островерхой башенкой над входом.

Мы выгрузились, а наше такси, скрежеща и завывая двигателем, медленно и печально покатило в обратном направлении.

— Ну, что, пойдем напрямик? Я, между прочим, очень хорошо вижу в темноте, — первой предложила Химари, буквально сорвав с языка мою фразу.

Слава богу, тут не было еще периода дождей, как в Сибири! По утоптанной до каменистой твердости тропинке мы без всяких затруднений, не торопясь, двинулись вглубь плохо освещенной территории.

Однако, как оказалось, неприятности с такси — это были еще далеко не все приключения, запланированные нам нашей судьбой на этот вечер. Мы проходили мимо одного из самых больших здешних зданий, когда где-то сбоку вдруг человеческие крики раздались, а потом мимо наших голов, ероша волосы, пронеслось какое-то неслабое заклинание. И тут же часто-часто выстрелы застучали, а боевой магии враз оказалось столько, что как будто мы на линию фронта первой мировой попали.

— Ложись! — Заорал я, роняя лисичку на землю. Вовремя! Совсем неподалеку от нас тяжело бумкнуло и во все стороны полетели огромные комья земли. А я еще, наивный, думал, что в Советском Союзе всю боевую магию отменили!

Однако что-то нужно было предпринимать, и предпринимать срочно! Не знаю, кто там с кем схлестнулся, но по нам, похоже, в любой момент могло прилететь от обоих сторон.

— Химари, полезай ко мне! — Я закинул мою спутницу в свой домен, ненадолго и сам перейдя туда. — Сиди! Тут безопасно. Можешь вон, заесть свои нервы вкусняшками, они под стазисом. Просто запускаешь туда руку и достаешь, только руку долго внутри не держи. И ради бога, не вздумай тут пользоваться своей магией.

Таким образом проинструктировав демонессу, я вышел обратно во внешний мир. Как-то даже на душе легче стало, когда-то так или иначе надо было проявлять этот акт доверия по отношению к матери моей будущей дочери. Будем надеяться, что я в ней не ошибся.

Снаружи по-прежнему продолжались боевые действия. Что ж, теперь, оставшись без гражданского балласта, повоюем! Признаться, воспринял внезапно возникшую войнушку с радостью, очень уже надоела эта бесконечная дорога в никуда, полагаясь исключительно на удачу. Местные боевые маги сегодня на своей шкуре узнают, каково это, схлестнуться с боевым метаморфом в наиболее благоприятных для него условиях.

Вы только не подумайте, что меня неожиданно на пафос пробило. Просто это у меня такая традиционная боевая накачка перед серьезным боем происходит. А так я очень тихо начал к воюющим подбираться. Но таки да, очки опыта я с этих увлеченных друг другом бойцов сегодня точно поимею.

Первым мне попался мужчина в форме, не знаю уж, какого он звания был, не разбираюсь я в их воротничковой геометрии. Точнее, мы неожиданно оба друг другу попались. Я тихонько крался, а он откуда-то прямо на меня выскочил. И что характерно, против него мой Отвод глаз не подействовал! Он направил на меня какой-то боевой амулет, только я быстрее оказался, просто свернул ему шею, выпустив одновременно отравленный шипик в сторону его соратника, чуть дальше увлеченно палившего в темноту из автомата. Кстати, относительно шипиков, я еще в поезде восстановил первоначальную работу желез, вернув на место обработки их парализующим составом выработку быстродействующего нервно-паралитического яда.