Уф, хорошо, что Химари, занятая своим рассказом, мое неожиданно запылавшее лицо не рассмотрела. Я же, как умудренный годами метаморф, именно что проконтролировал, чтобы моя сперма в нее вообще не попала. Неужели, сказанное этой демоницей правда? Меж тем Химари, словно услышав мои душевные колебания продолжала:

— Но вообще, Артем, если ты сейчас против рождения ребенка, я могу развитие и рождение нашей с тобой общей дочери отложить на неопределенный срок.

— Я не против, Химари, — принялся формулировать я свои мысли, самым тщательнейшим образом подбирая слова, — только именно в данный момент твоя беременность может сильно затруднить нам наши с тобой действия. Я вообще не знаю, сколько времени эта моя миссия может занять, а она для меня очень важна.

— Хорошо, тогда я просто приостановлю пока развитие эмбриона, — как-то совсем просто, без ожидавшегося мной душевного надрыва, приняла решение кицунэ. А я в первый раз совершенно неожиданно поймал себя на мысли, что против такой все понимающей супруги я, пожалуй, и не так, чтобы сильно буду возражать.

В свою дальнейшую дорогу выступили рано поутру. Уже сдавая ключ от номера, неожиданно узнали от нее, что оказывается, тут неплохой ресторан при их гостинице имеется. Просто он расположен в кирпичном флигеле с дальней стороны здания гостиницы, и для входа в него надо было на улицу выходить. Ну, и ладно! Мы и без всякого ресторана вполне плотно насытились. К тому же, как я заметил, моя спутнице не очень-то по нраву пришлась местная кухня. Может, конечно, именно в здешнем ресторане все совсем по-другому, но как-то в прошлые разы без души, что ли, все было приготовлено, как у нас, в Парагвае, еда для бедных: приготовленая по принципу «и так сожрут». К чести девушки, она не привередничала, позволив себе высказаться эмоционально всего только один раз. Я тогда решил угостить ее национальным блюдом с отцовской родины — студнем, или, как сейчас его чаще называют холодцом. У нас в клане, кстати, он пользуется большой любовью — самое то для жаркой погоды. А вот Химари это блюдо с русским национальным колоритом не оценила совершенно и, отплевавшись, с возмущением заявила, что этот жирный застывший суп — редкостная гадость.

По разведанным Химари в горсправке сведениям, в Покровское из Тюмени два раза в день ходил рейсовый автобус, вот на его утренний рейс мы с ней и торопились. Кстати, торопились совершенно зря: этот автобус подошел на посадку на автовокзале на двадцать минут позже, чем это было указано в расписании. Видели бы вы, какими глазами смотрела на такое безобразие Химари! У них, в Японии, такого не может быть, в принципе, сказано автобус будет в шесть тридцать две — именно в это время, минута в минуту, он свои двери для приема пассажиров и распахнет. Хе-хе, а на меня будто родиной повеяло! У нас в Парагвае тоже все устроено на авось и как-нибудь, и ничего, живем. Даже, вроде как, ничуть не хуже других.

Боюсь, эта поездка окончательно что-то поломала в психике моей лисички. Сначала немыслимое ей опоздание автобуса, потом, на выезде из города водитель остановился, вышел из своей кабины и куда-то запропал еще минут на десять, возвратившись с мешком, из которого раздавался истошный визг поросенка. А потом к этому поросячьему концерту еще и дорога добавилась, точнее, полное ее отсутствие, ведь нельзя же за дорогу считать кое-как отсыпанное гравием направление, залитое по случаю прошедшего дождя огромными глинистыми лужами. Ага, поросенок точно так же считал и матерился на своем поросячьем визгливом языке при каждом очередном рывке автобуса по раскисшим колдобинам, ну, просто до хрипоты.

Все, и хорошее, и плохое, рано или поздно заканчивается. Завершилась и эта вот наша нескончаемая дорога, оставив нас в совершенно незнакомом месте наедине с целой кучей покосившихся деревянных хибар, зданием церкви с облупившейся штукатуркой и еще несколькими строениями явно общественного назначения. И куда, спрашивается, нам теперь держать наш путь? Телефонной будки, чтобы позвонить в местную горсправку тут как-то вообще не наблюдается.

Ну, это я так, ерничаю. Понятно же, что за сведениями надо в первую очередь обращаться к местным жителям. Вот в поисках этих самых местных жителей я и отправился в направлении зданий, идентифицированных мной как общественные.

— Здравствуйте, скажите, вы здесь давно живете? — Задал я вопрос упитанному мужичку в грубом фартуке из рогожи, вышедшему покурить перед воротами какого-то приземистого кирпичного здания.

— Чего надо? — Грубо и неприветливо ответил мне абориген.

— Я этнограф из Омска, — наугад назвал я название одного из крупных городов, мимо которого нас провез наш поезд. — Мы с коллегой собираем материалы для нашего краеведческого музея о католических монахах, которые в старые времена пытались построить в Сибири католические храмы с целью дополнительного оболванивания простого народа своей религиозной пропагандой.

Ну, и, чтобы вышло больше шансов для конструктивной беседы, дополнительно поддавил в эмоциональной сфере, стараясь вызвать у толстяка побольше почтения.

— Так это… — тон разговора со стороны местного жителя сразу же сменился с грубого и вызывающего на откровенно заискивающий, — я не так, чтобы много, смогу вам рассказать. Знаю только, что здание вот этого моего склада когда-то начал строить испанец один, наши, деревенские, его Лусем звали, вот он, вроде, монах был….

— Может, Луис? — Я попытался подтолкнуть мужика к большей разговорчивости, но у того, похоже, произошла аномальная реакция на мое ментальное воздействие, все же не специалист я в этих делах, и такие вот побочные эффекты иногда случаются.

— Может… Луис… — и уже, словно через силу посоветовал, — вы бы сходили, милые люди, к нашей библиотекарше, она образованная и на собраниях всегда с рассказами выступает.

Как дойти до этой самой библиотекарши, мы у нашего сильно тормозящего собеседника все-таки выяснили и пошли в указанную им сторону.

— Артем, давай, ты объяснишь мне, что мы все же разыскиваем, и я сама буду с людьми разговаривать, — сделала предложение лисичка, когда мы были на полпути к указанному кладовщиком зданию библиотеки. — Иначе, боюсь, после нас тут, в деревне, одни идиоты могут остаться.

Пришлось экстренно вводить мою спутницу в курс дела. Без подробностей, про Пробойник, способный открывать порталы между мирами, вообще не стал конкретизировать, сказал только, что очень важный артефакт ищу.

Вот определенно, у людей, живущих здесь, очень мало развлечений в их жизни. Пока мы с Химари несколько минут посереди улицы стояли, вокруг нас начал народ собираться. Нет, напрямую не лезли, просто глазели издали, переговариваясь между собой. На их глазах мы и по ступенькам крыльца зашли в местную библиотеку.

— Здравствуйте, молодые люди, — встретила нас хозяйка здешнего заведения, старенькая сухая женщина, кутающаяся в серую пуховую шаль.

— Здравствуйте… — взяла на себя главную роль Химари. Я, как уговаривались, встал чуть позади от моей спутницы, не мешая ей вести беседу.

— Да, жил у нас в конце девятнадцатого — начале двадцатого века католический монах. Все хотел здесь свой католический костел поставить. Разрешение то от властей в Тобольске он каким-то образом получил, а вот настоятель местной церкви все время против был. — Принялась за рассказ эта женщина, сильно увлеченная историей своего родного края. — Первый свой храм, монах Луис затеял строить прямо тут, в самом Покровском, только люди, науськиваемые православным священником сильно против были, и он, продав недостроенное здание, начал строить новый храм в пяти верстах от нашего поселка, на Тобольском тракте.

— А что в том, им построенном храме сейчас? — Не удержался я от вопроса, услышав о возможном скором конце моего пути.

— В храме то? Ничего в нем нет. С тех пор, как у падре Луиса случился апоплексический удар вследствие измены его ученика, Гришки Распутина, так он и стоит заброшенный. Все местные его десятой дорогой обходят.