Тут я вспомнил про боярича Никиту, и о том, как он просил у меня отдать ему в подчинение хоть сколько-то людей. Наемники на эту роль вполне подходили. Десяток опытных воинов вполне могут составить костяк дружины, в которую потом можно будет принимать новиков. Таким же костяком для меня стали люди боярина Луки. Если б не они, то несмотря на все старания старых воинов моего отца, сгинули бы мы еще в первом бою.

- Причем, вы не под мое начало пойдете, а под начало боярина, который подо мной ходит, - продолжил я. - Командовать все равно буду я, но так у вас человек будет, к которому вы с вашими проблемами обратиться сможете. Зовут его Никита, он молод, несильно меня старше, но воин хороший.

- А почему боярин и без дружины? - спросил у меня наемник. - У вас ведь в Пяти Княжествах у всех бояр свои дружины есть. Как без этого?

- Потому что молод еще, - спокойно ответил я. - У него отец - боярин с дружиной. Но пришло время и ему свою набирать, без этого никак. Ну так что, готовы вы клятву мне принести в мою дружину войти?

Наемники стали переглядываться. Вслух обсуждать что-то они не стали, только несколько раз кивнули друг другу, после чего тот самый наемник, что разговаривал со мной, сказал:

- Да, готовы. Только и ты клятву нам принесешь, что относиться к нам будешь не хуже, чем к своим дружинникам.

- Я вам не только в этом клятву принести могу, - ответил я. - Но еще и в том, что, когда в Киеве будем, выбью из мэра деньги, которые вам по договору положены за участие в осаде Херсона.

А сам подумал, получится ли это у меня? Да получится, куда деваться. Григорий из-за такой мелочи со мной ссориться не будет, если он действительно на меня надежды возлагает, значит, должен рад быть, тому, что войско мое усилится.

- Ну пойдем тогда, - сказал я. - Принесете клятву, и будем думать, что дальше делать.

Союз Торговых Городов. Херсон. Конец лета 2225-го года от Рождества Христова.

Весь день мы готовились к штурму: острили оружие, подготавливали доспехи, натягивали новые тетивы на самострелы и луки, подбирали болты и стрелы. Люди, что раньше были в отряде Степана, участвовали в этом наравне со всеми. Они вообще разобрали свои шатры и перевезли их поближе к нашему лагерю. На самом деле, могли этого и не делать, ведь у нас оставались свободные шатры от девок Анастасии. Но видимо, они решили, что спать в палатках, обитатели которых не так давно умерли, плохая примета.

Я отдал их под начало бояричу Никите, и вроде бы они друг другу понравились. Сам боярич был очень рад, ведь, как ни крути, но лучше, когда у него отряд из закаленных воинов, чем, когда в нем будут только ничего не умеющие новобранцы. Он поблагодарил меня несколько раз и пообещал, что обязательно возвратит свой долг службой.

Боярин Лука тоже был доволен, и тоже сказал мне спасибо за то, что я снова доверил его сыну людей. Он обещал присматривать за сыном и помогать ему не совершать ошибок. Я был этим доволен, сам боярин Лука опытный воин и командир, а Никита хоть в сечи и лют, но опыта в управлении людьми ему еще предстояло набраться.

Помимо самого отряда я получил еще и их договор с мэром Кривого Рога. Да, выплаты по нему положено было получать в Кривом Роге, но я решил, что Григорий не откажется оплатить работу моих людей. Тем более, что большая часть их отряда полегла, выполняя эту работу. Честно говоря, я не особо сомневался в том, что у меня это получится.

На тренировки и отработку взаимодействия в моем выросшем до шести десятков отряде у нас было всего три дня. После этого Иван Резаное Ухо объявил совет, на котором заявил, что мы будем штурмовать крепость на следующий день. А точнее следующей ночью, под самый рассвет, когда город затянет туманом, который принесет с Днепра.

Из-за того, что ночью холодало, туман затягивал окрестности крепости уже три дня подряд. И сомнений в том, что это произойдет и на четвертый день, у нас особо не было. Туман этот был улучшенным вариантом моей идеи с дымовой завесой, потому что от него, по крайней мере, не могло случиться пожара. Да и задохнуться в тумане тоже было невозможно.

Совета как такового тоже практически не было, потому что Иван уже сам все решил и распределил каждому отряду свои роли. У него на столе углем была нарисована схема крепости, со всеми входами и выходами и даже зданиями, которые были построены внутри. Единственного, чего на ней не было - это баррикад, которые наверняка построили крымчане. А ведь эти баррикады придётся брать штурмом, и они вполне могут стать таким же непреодолимым препятствием, как и крепостные стены. Если, конечно, за ними будет сидеть достаточно лучников.

А в том, что их будет достаточно, я не сомневался. Крымчан внутри больше двух сотен, а если они еще и горожан заставят помогать им. И те ведь пойдут, потому что в заложниках у крымчан их дети. Вряд ли они смогут противопоставить наемникам хоть что-то, но их ведь и убивать нельзя. За это Ивана, а, следовательно, и нас всех, точно по головкам не погладят. Оставалось лишь надеяться, что у горожан хватит ума побросать оружие, когда мы доберемся до их позиций.

Нашему отряду определили отдельную задачу. Мы должны были добраться до тюрьмы, где по нашей задумке держали детей, выбить оттуда захватчиков, а потом держаться там, никого не пуская внутрь. И не дать осажденным добраться до заложников, если они попытаются пойти на прорыв, прикрывшись ими. Крымчане должны быть уничтожены все поголовно, никто не должен вернуться домой с историями о том, как им удалось взять один из торговых городов, а потом убраться оттуда безнаказанными. Иначе в следующем году из Крыма придет уже не две сотни, а две тысячи.

Да, такой жирный кусок, как Херсон, манил захватчиков всех мастей, и с этим нельзя было ничего поделать. Разве что поступить так же, как мой отец с молдаванами. Но я сомневался, что у Ивана Резаного Уха хватит для этого людей и смекалки. Да, он был неплохим воеводой, но по мнению того же боярина Луки, не шел ни в какое сравнение с моим отцом, который был настоящим гением военного дела. Да и, чего греха таить, объединил под своим началом гораздо большие силы.

Над Херсоном было тихо. Неба почти не было видно из-за густого и белого, как молоко, тумана. Только вдалеке на восходе виднелись оранжевые лучи, поднимающегося из-за линии горизонта солнца. Еще было видно огни факелов, зажженных на крепостной стене. Крымчане бдили, они ожидали нашего нападения. С тех пор, как мы в нескольких местах разбили стену, бдить они стали еще более усердно.

Мне, правда, по-прежнему было неясно, на что они надеются. Неужели думают, что двумя сотнями смогут победить полуторатысячную армию? Да, сдержать нас они сумели бы, если б мы не построили осадных машин. Или если оказались бы настолько глупы, что дали крымчанам сделать вылазку и сжечь их. Но этого не произошло. Единственной нашей неудачей было то, что мы дали подкреплению войти в крепость. Но тут мы действительно не могли ничего сделать, не рискуя нашими людьми.

Так или иначе, крымчане были в безвыходном положении. Вернее выход у них был, но только один: пойти на переговоры. Думаю, Иван отпустил бы их, если бы отдали бы все имеющееся у них оружие. Но все лучше, чем пойти под нож, когда мы возьмем крепость.

Хотя, может быть, и не отпустил бы, потому что тогда в Крыму будет на две сотни бойцов больше. А это тоже скажется на будущих потерях, ведь о вторжении в сам Крым тоже забывать не стоит.

Но мне было наплевать на то, что будет твориться в Крыму. Я хотел сохранить своих людей сейчас, во время этого штурма.

Наш отряд шел со стороны одного из трех проломов в стене. С нами было еще три отряда, у нас были тяжелые осадные щиты и лестницы, потому что разбирать развалины в тех местах, где стены были проломлены, было бы слишком долго, и гораздо проще просто перебраться через них.

У остальных двух отрядов тоже была своя цель: они должны были связать крымчан боем и не дать им задержать нас. Ответственное задание давило на плечи, но я понимал, что нам его дали именно потому, что мы отличились во время прошлых боев. Ну и еще, возможно, потому, что Иван действительно должен был проверить нас по приказу Григория. Если это, конечно, было правдой.