Я посмотрел на Анастасию и понял, что начинаю ощущать к ней уважение. Да, баба она и есть баба, но ведь какое разумение имеет. И в воинских делах понимает, и в политике, да и вообще, кажется, во всем. Вон как разумно мне все рассказала. Хотя ей, возможно, просто Григорий рассказал гораздо больше, чем мне.

А Григорий очень полезен, когда он на твоей стороне, и одновременно смертельно опасный, как враг. Радостно, конечно, что он на моей стороне, но другое дело, долго ли так будет. Вдруг ему политика моя не понравится? А советоваться с ним постоянно, так это последнее дело, он ведь будет о благе Союза Торговых Городов думать, а не о Пяти Княжествах.

Я даже загрустил немного, ну куда мне лезть в политику, да с такими зубрами бодаться? И ведь они все такие, не только Григорий, но и литовский князь, да и польский король тоже. Я ведь по сравнению с ними так, мелкий волчонок, зубастый, конечно, но ничего особенного. Вот отец он да, умел дела вести. А все потому, что, будучи таким же волком стаю матерых волков перервал, пока под своей властью Пять Княжеств не объединил.

Насколько же все лучше могло бы быть, если б он жив остался, да еще и меня признал. С таким наставником, как отец, я мог бы всему научиться. А так мои наставники - Игнат, Царствие ему Небесное, Петр, да боярин Лука. Воины, конечно, хорошие, но не политики. Драться меня они научили, побеждать тоже, но вот страной управлять…

Всему придется на своих ошибках учиться и, главное, чтобы эти ошибки меня в пропасть не утащили. Ну и марионеткой чьей-нибудь не оказаться тоже важно. И не так-то уж и просто, честно говоря.

- О чем думаешь, Олег? - спросила Анастасия, до этого молча смотревшая на меня.

- Жалею, что отца в живых нет, - честно ответил я. - И что он меня не признал. Насколько же все проще было бы, если б я у него учился, а не на своих ошибках.

- Ты же не знал его? - задала девушка следующий вопрос.

- Нет, только по рассказам, - ответил я. - Мне и мать не рассказывала, кто мой отец, в детстве отшучивалась постоянно, а как повзрослел, так вообще стала отказываться на эту тему говорить. Думаю, ей больно было. Ну или не хотела, чтобы я, узнав, кто отец мой, за наследством его отправился. Она ведь меня лекарем растила, воином я уже потом стал.

- В жизни всегда есть, о чем пожалеть, - ответила воительница. - Я вот тоже часто думаю, что было бы, если б отец меня все-таки замуж отдал, вместо того чтобы из меня воина делать. Жила бы сейчас в мужнином поместье, детей бы воспитывала, да никаких бед не знала бы. Потому что муж был бы, ему бы пришлось все решать. А как ты вообще узнал о том, что ты князя Кирилла сын? И что с твоей матерью случилось? Григорий об этом не рассказывал.

- Мать умерла, - ответил я. - Волкулак задрал, когда она травы собирать ходила. А о том, кто я такой, мне Игнат рассказал, один из старых воинов моего отца. Он-то меня учить и стал. Жестко учил, но, похоже, правильно, раз я в стольких битвах побывал, и жив до сих пор. Да и у меня выбор был, на самом деле. Я мог Игнату отказать, остаться лекарем в родном селе, да только вот… Не видел я для себя лекарской жизни после смерти матери.

- Перспективы захватили? - понимающе спросила девушка.

- Нет, - покачал я головой. - Я и сейчас понимаю, что скорее всего голову сложу, вместо того чтобы отцовское наследство заполучить. У меня отряд в полусотню, а у наместников пять дружин, в каждой по полторы-две сотни, да еще и боярские дружины, которые им на помощь придут, как ни крути. Шансов-то почти нет. Я в этот путь наоборот скорее от безнадеги пустился. Прежняя жизнь со смертью матери закончилась, новая жизнь неясной казалась. Ну вот, кто ко мне, сопляку, лечиться бы пошел? Матери-то моей верили, а она ведь меня доучить не успела, так что никто ко мне не пошел бы. А землю начинать пахать, как все, с урожаев жить…

Я усмехнулся. Да, сейчас такая жизнь казалась чем-то далеким и невообразимым. Почти два года дружину вожу, пару окрестных стран повидал, друзей и врагов завел столько, что их и не сосчитать теперь. Даже веру сменить умудрился, теперь в Христа верую.

- Меня волкулак тоже подрал, Игнат выхаживал меня долго, шрамы остались. А как на ноги встал, я пошел в харчевню сельскую, заказал пива себе, напился… А потом пошел к Игнату и сказал, что готов учиться. Ну он и начал меня учить.

- Значит, ты этот выбор сам сделал, - проговорила девушка. - И теперь тебе чашу эту до дна пить.

- Понимаю, - согласился я. - Все понимаю. И никуда от этого не деться.

Союз Торговых Городов. Херсон. Середина лета 2225-го года от Рождества Христова.

- Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, как на земле, так и на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день и прости нам грехи наши, и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство, и сила, и слава, Отца, и Сына, и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков, Аминь.

Я стоял на коленях в своем шатре и молился. Молился искренне, потому что верил, что только Бог может помочь мне во всех начинания. Я всегда начинал с “Отче наш”, единственной молитвы, которой меня научил Игнат, а дальше уже молился своими словами. Да, священник из Киева дал мне молитвослов, но он был явно неполный, и пусть в нем и были молитвы на самые разные случаи, но на мой конкретный случай их там не было.

Но Бог ведь поймет меня, если я буду молиться и своими словами, так же, как он понимает мой язык. Это ведь он создал всех людей и все языки. Да и вообще, у меня не было сомнений в том, что Бог может не понять меня, вопрос только в том, услышит ли он меня и захочет ли помочь. Но на то его воля, воля высшего существа, а не моя, слабого человека, который случайно оказался в моем положении.

Хотя случайно ли? На все воля Божья, и если он решил поставить меня на это место, то так оно и должно быть. Значит, есть у него для меня испытание, которое я должен пройти. Но если он решил подвергнуть меня испытанию, то почему мы не попросить у него того, что мне может помочь его пройти? Может быть, он смилостивится, и даст мне это. И заодно защитит, потому что небесная защита нам точно не помешает.

Нет смысла просить у Бога, чтобы он поверг твоих врагов за тебя. Имеет смысл просить силы для этого. Игнат твердо убедил меня, что Бог - это не языческие божки, у которых можно просить урожая, и с которыми можно договориться, пообещав потом принести жертвы. С Богом договориться нельзя, можно только молить его в надежде, что он услышит твою молитву и снизойдет до помощи.

- Отец Небесный, дай мне сил для того чтобы достойно пройти путь, на который ты меня направил, дай мне сил повергнуть врагов своих, но прости их и сохрани их бессмертные души, ибо не ведают они, чего творят. Услышь меня, Владыка Небесный, и защити нас всесильною рукой своей. Убереги нас от случайной стрелы и меча, которые подстерегают нас на любом из путей, ибо путь наш - путь воинов. И надели меня хотя бы самой малой частицей божественной мудрости, столь нужной в управлении делами людскими. Дай мне мудрости, чтобы выбрать для себя и людей, доверившихся мне, правильный путь.

Именно так. Я просил душевных сил для того, чтобы не смалодушничать в важный момент, не повернуть назад, а пройти весь уготованный мне путь до конца. Я просил защиты для себя и своих людей, потому что всем сердцем любил своих дружинников, доверившихся мне и отправившихся за мной в этот опасный путь. Я просил мудрости в надежде, что Господь научит меня правильно управлять людьми, потому что сам этого не умел, и не знал, кто еще может меня научить.

А теперь пришло время поблагодарить Господа за то, что он мне уже дал. А ведь дал он мне немало, я уже многого добился, и искренне верил, что все это произошло исключительно с его помощью.

- Многомилостивый и Всемилостивый, Господь мой Иисус Христос, благодарю тебя за все, за все, что ты мне дал. Спасибо за верных друзей, которые отправились со мной в это опасное путешествие. Спасибо за соратников, всегда готовых встать со мной плечом к плечу и прикрыть спину. Спасибо за то, что помогаешь пройти мне этот путь. И если согрешу я на нем словом, делом и помышлением, как благой и человеколюбивый, прости меня. Аминь.