Белгородское городище. Конец весны 55-го года от Последней Войны

С первого взгляда Белгород был как две капли воды похож на Брянск, н находился на берегу другой реки. Он также имел большой торговый посад с верфями и купеческими подворьями, но тракт уходил из него не на Закат, а на Полдень. Да и река местная, Донец, несла свои воды туда же, на земли, платившие дань одному из Торговых Городов - Харькову.

Но стоило присмотреться, как начинали всплывать различия. Здесь тоже была крепость, но совсем небольшая, и даже детинец в ней был построен из дерева, как и княжеский терем. И не было здесь посада, вроде того, что принадлежал Гавриле Грачу: с мазанками, халупами и темными переулками, в которых легко можно было лишиться и кошелька, и жизни.

И люди тут были другие. Хоть, как и остальные княжества, жило Белогородское с полей огородов и садов, основное его благосостояние обеспечивали карьеры, в которых узники и наемные рабочие добывали мел и белый камень. Их тут было в достатке, и шли они на продажу во множество земель вокруг.

Мы решили отправиться в Белгород небольшим отрядом, оставив остальных в Лисице, где староста, довольный тем, что мы вернули не только еду, но и часть ценностей, с радостью согласился нас разместить. Все равно Луке Филипповичу и его дружинникам в городах лучше не появляться.

Поэтому в город со мной отправились Пашка, Ромка, и еще двое новиков. Хотел, было, взять с собой Степана, но его-то как раз в Орле знали и то, что он приехал со мной, непременно запомнили. А вопросы к нам у местных властей могли возникнуть неприятные.

Ехали верхом, одвуконь, поэтому должны были обернуться скоро. Малый отряд быстро летит, попробуй его перехватить. А вот дружина моя, численность которой достигла уже ровно сорока воинов передвигается гораздо медленнее. Тем более теперь-то, когда у нас и пехота появилась, пусть и в количестве всего шести человек…

Разбойникам бывшим коней давать я не собирался, пусть в бою добывают, тогда посмотрим. А вот братьев-лесовиков можно было и посадить на лошадей, только далеко ли они уедут? До этого ведь ни разу не верхом не передвигались. Так что лучше уж так.

Скоро мы подъехали к первым домам, вполне себе добротного вида хатам, которые окружали просторные дворы, в которых копошились люди, перенося с места на место какие-то мешки, свертки и бочонки. С первого взгляда понятно было, что обитают тут купцы, и деньги у них явно водятся, да и челяди прислуживает немало.

- Бывал тут? - спросил я у Ефима - второго из новиков, которого привел Петр.

- Один раз был, - ответил тот. - Давно еще, мальцом совсем, батя возил.

- А он у тебя из дружинников? - заинтересовался Ромка.

- Не, - мотнул головой тот. - Купец. В Орле промышляет, старший брат приказчиком при нем. А я не прижился как-то. Они говорят, мол, нет во мне нужной купцу прижимистости, душа у меня слишком широкая. А мне и хорошо, не по нраву мне деньги считать.

- Ну и ладно, мне же лучше, вот какой воин у меня в дружине оказался, - с улыбкой кивнул я. - А помнишь что-нибудь про город-то?

- Да вроде и помню, - задумался парень. - Мы со стороны купеческого посада приехали. Тут и верфи, сам видишь, ладьи речные ладят. Говорят, что местные ладьи до Великого моря доплывают, но не знаю, это далеко же.

- Смотри, постоялый двор, - кивнул Роман на характерную вывеску, на одной стороне которой была кружка с тарелкой, а на другой большая подушка.

- Не тот, - мотнул я головой. - Нам “Конское седло” нужно.

Естественно, что поехали мы не только для того, чтобы выручить деньги за голову главаря банды. Совсем наоборот, башку его мы везли только потому что нам оказалось по пути, а главной нашей целью было переведаться с другом и шурином Луки Филипповича.

Была у него тут пара верных друзей, не готовых, конечно, скитаться вместе с боярином-разбойником, но зато способных оказаться весьма полезными в деле распускания слухов. Ну и заодно они могли поделиться информацией о том, что и как происходит в высших кругах местной знати.

Короче, инструкций нам в дорогу наговорили от души: остановиться на конкретном постоялом дворе, зайти в ратушу, чтобы обменять голову на серебро, а потом идти на подворье боярина Ефима Сыча и требовать встречи с ним. А чтобы Сыч нам поверил, Лука грамотку начертал, в которой писал, что я, мол, сын князя Кирилла, что он теперь вместе со мной, и заодно описал, какая помощь нам понадобится.

Когда я спросил, могу ли я доверять друзьями Луки, боярин сказал, что могу как ему самому. Правда, на вопрос, почему эти друзья не выступили вместе с ним против наместника, не ответил. С другой стороны, может быть и справедливо: одно дело поддержать друга-боярина, будучи при этом как бы в стороне, а совсем другое - открыто выступить против законной власти.

- Добрый человек, не подскажешь, где харчевня “Конское седло”, - спросил я у мужика, который шел по улице с большим мешком за плечом.

- Это вам не сюда, ребята, - мужик скинул мешок на землю, утер рукавом потный лоб. - Весь город обходить нужно, в другом посаде ваша харчевня, с самого его края… Ну там спросите, если что.

- Там спросим, - согласился я. - Спасибо тебе, добрый человек.

Кивнув, он закинул мешок обратно на плечо и двинулся по своим делам. Я повернулся к товарищам, спросил:

- Давайте разделимся что ли? Я в город поеду, вы - на постоялый двор. Снимите там комнату пока, лошадей на конюшню отведите, ужин закажите… Хотя я надолго. Наверное, себе сам закажу, остынет же.

На том и порешили. Я слез с коня, снял с седла мешок с головой атамана, проверил, что с него не капает кровью, и двинулся по дороге к городским воротам.

У городских ворот меня не остановили: там постоянно сновали какие-то люди с мешками и без, а стражники, стоявшие у ворот, кажется, были больше заинтересованы разговорами друг с другом, и одинокий путник не вызвал у них вопросов. Скоро длинная и широкая улица вывела меня к детинцу, напротив которого и расположилась городская площадь.

Мне почему-то вспомнилось, как в первый раз я пришел получать деньги, назначенные в награду за Федьку Широкого. Как подошел к ратуше и спросил, как попасть к начальнику стражи, будучи уверен, что этими делами занимается именно он, а не как выяснилось в итоге, вороватый чиновник Аниська.

Ратуша тут была другая, всего двухэтажная, но очень широкая, раскинувшаяся на всю ширину главной площади и с несколькими входами. Выглядела она смешно, будто несколько зданий, сросшихся между собой. А вот храма тут, как бы удивительно это не выглядело бы, не было. Во всех городах, где я бывал раньше, святилища Красного Тельца находились на главных площадях, а тут оно отсутствовало.

А еще тут не было нищих. В Брянске и Орле они всегда имелись, а тут никого. Гоняли их что ли отсюда? Или сразу на карьеры отправляли, чтобы неповадно было?

Я подошел к первому попавшемуся стражнику и спросил:

- Куда у вас тут головы разбойников сдавать? – и тряхнул мешком.

- Наемник что ли? - спросил тот и, не дожидаясь ответа, кивнул на самый крайний вход в ратушу. - Туда тебе. Федька там сидит: прямо по коридору и направо, самая дальняя комната. И это, как про награду заговорите, в глаза ему смотри. Если взгляд не отводит, то обжулить не пытается. Но новичкам он частенько часть наград зажать норовит, так что внимателен будь.

Поблагодарив воина за добрый совет и указанную дорогу, я отправился к нужному входу. Толкнул створку, прошел, как мне сказали, до конца коридора, повернулся направо и постучал в дверь самой дальней комнаты. Ну да, что-то здесь оказалось похожим: как и в Брянске, тем, кто отвечает за работу с охотниками за головами отвели самую дальнюю и самую тесную каморку.

Федька оказался щуплым мужичком с лысеющей головой и редкой бороденкой. Я потревожил его, когда он любовно вырезал что-то из деревянного бруска. Судя по всему, ложку или что-то такое. Правда, каморку свою он, похоже, воспринимал исключительно как рабочее место, не было тут украшательств. Да оно и к лучшему, наверное.