Не попытается ли кто-нибудь потом использовать моего внебрачного сына, чтобы отобрать власть у законного наследника? Все-таки, как не крути, княжеская кровь - не водица.

- Не боюсь, - усмехнулся боярич и принялся надевать воинский пояс с притороченными к нему ножнами. - Если заделаю, то в дружину его возьму, как в Польше делают. Наследных прав это ему не даст, но жить будет при моем боярском дворе, ходить под моим началом. Да и почет кое-какой это ему обеспечит, - Никита задумался на секунду и добавил. - Если, конечно, уверен буду, что это мой сын.

- Это-то как раз самое трудное, - усмехнулся я.

- Ладно, пойдём, - боярич поднялся на ноги, снова погладил по голове девушку и добавил, обратившись уже к ней. - Если Николай нас искать будет, то пусть на постоялый двор приходит.

Он взял меч, спрятал его в ножнах и вместе мы двинулись прочь из комнаты, спустились по лестнице, вышли на улицу, оказавшись под лучами местного ласкового солнца.

- Возьмем лошадей? - спросил у меня боярич.

- Не, - мотнул я головой. - Пешком пройдемся, погода-то хорошая. Да и недалеко тут идти.

- Зря ты так, - усмехнулся Никита. - Если человек важный, то он всегда верхом должен быть - так положено, задери его медведь. Тогда все вокруг увидят, что непростой человек едет. А пешком пускай смерды и челядины ходят, им не зазорно говно ногами месить.

- Я и сам из смердов, - я рассмеялся, но тут озвучил основную причину, почему не хотел ехать верхом. - Да и неудобно мне одной рукой лошадью править. Так что пройдемся, нечего тут лениться.

- Как будто тут в лени дело, - буркнул боярич, но больше настаивать на том, чтобы взять лошадей, не стал.

Мы вышли за ворота и двинулись по оживленной улице в сторону постоялого двора, где расположились мои воины. Никита шел чуть впереди, потому что он там уже бывал, и дорогу знал, а я сам вышел из комнаты впервые.

Посмотреть на Киев хотелось - жуть, потому что, когда приехали, было не до того: я еле держался в седле, да и вообще чудом выдержал длительную скачку. Поэтому шли мы медленно, и я с любопытством разглядывал дома и лица идущих рядом людей.

Местные горожане внешне были похожи на брянских, разве что темные волосы тут встречались гораздо чаще, чем у меня на Родине. А вот дома были почти такими же, разве что стояли реже. Зато вокруг них всегда были дворы с хозяйственными постройками, огороженные высокими частоколами. Жили тут большей частью такие же купцы, как Николай, так что им и товары хранить нужно было, и слуг где-то содержать.

Скоро мы миновали ряд купеческих подворий и оказались на большой площади, на которой то тут, то там стояли лотки. Гвалт здесь стоял просто невыносимый: кто-то ругался из-за цен, кто-то упорно торговался. Свою долю в этот шум вносили и какие-то странные люди, обряженные в цветастые одежды, распевавшие песни и игравшие на дудках.

- А за морем за широким, да на острове большом, целый день без перерыва пляшут девки голышом! - разобрал я слова этой песни и усмехнулся.

Ну да, кто о чем, а эти о бабах. А люди ничего, собрались вокруг, да слушают. Кто-то периодически даже выходит вперед и бросает в специально разложенный на земле холщовый мешок обрезок серебра, или пару медных монеток.

Что-то слышал я о бродячих артистах, они никак циркусом зовутся? Боярин Ян рассказывал, когда мы шли за головой человека-медведя о бродячих артистах, которые кочуют между городами, показывая разные представления.

- Это что, циркус что ли? - спросил я у Никиты, поравнявшись с ним.

- Да какой это циркус, - презрительно хмыкнул боярич. - Так, певцы бродячие, иметь их в рот. Распевают чушь всякую, да потом меняют то, что заработали на тарелку похлебок. Циркус - там и трюкачи всякие, и животные прирученные. Сейчас, жаль, его нет в Киеве, видимо где-то в других землях кочуют, а то сходили бы, да посмотрели. Может, задержимся тут еще, и придет.

- Я бы не стал задерживаться, - заметил я. - Может ведь не циркус прийти, а брянские пожаловать. Тогда не до веселья будет, повяжут, да в Брянск увезут.

- Если им киевские дадут, - Никита пожал плечами. - Но вообще, местные - люди такие, что везде выгоду свою ищут. Поэтому, кстати, и живут богато. Они и не воюют сами почти, всегда где-то на стороне помощь находят. Отец говорит, за них деньги воюют, а самим им людей терять без надобности.

- И что, думаешь, увидят местные в нашей ватаге выгоду? - задал я вопрос, которые беспокоил меня уже некоторое время.

- Как знать, Олег, как знать. С одной стороны - они могут хорошую и крепкую дружину получить, сыгранную и сработавшуюся между собой. А с другой - могут и сменять нас на услугу какую-то от наместников. Пока мэр тебя к себе не позовет для разговора, и не узнаем.

Один из торговцев настолько азартно расхваливал свой товар, что даже попытался схватить меня за руку. Но встретился взглядом с Никитой и тут же отстал. Может быть оценил его богатый внешний вид и меч на поясе, а может быть испугался взгляда. Все-таки спутник мой был жестоким человеком, конечно вряд ли купцу грозила смерть, но вот побить его он вполне мог. Несильно, все-таки мы в чужом городе.

- Если мэр, конечно, всю правду о нас узнает… - я задумался. - Может уйти нам? Я вроде нормально себя чувствую, можем в седла сесть, да куда-нибудь на закат отъехать. Может быть, в польские земли, оттуда-то нас выдавать точно незачем.

- Да он и так о тебе все знает, - Никита снова усмехнулся, но на этот раз совсем невесело.

- Это как, - удивился я.

- Да твой Николай ему, небось, все и рассказал, - ответил боярич. - Отец говорит, что купцы местные они не только мошну себе набивают. Они еще и шпионят. Заранее вызнают, где какая война может начаться, где кто силу набирает. Оно умно, помогает узнать, где какой товар сколько стоить будет, и еще больше серебра на этом делать. Так что, уж будь уверен, все про тебя уже рассказали.

- И что же теперь будет? - я даже остановился от неожиданности.

- А то и будет. Они же купцы, иметь их в рот, - пожал плечами Никита. - Так что мы теперь для них товар. Измерят, назначат цену, и уже потом будут думать, что с нами делать. А про польские земли… Не для нас они, нечего нам там делать.

- Я думал, воин везде себе работу найдет.

- Найдет-то найдет, да только вот, ты польский язык знаешь?

- Немного знаю, в монастыре учил, - ответил я.

- Однако. Ну прости, не ожидал, - развел боярич руками. – Но никто кроме тебя не знает, так что мы там даже кружку пива не сможем купить. А им русский знать неоткуда. А тут все на русском говорят, до самого побережья. Вот и остается надеяться, что мы для купцов местных ценным товаром окажемся, и они нам работу дадут.

- Обидно даже как-то, - заметил я.

- Ну да, естественно, что обидно. Кому хочется товаром-то быть?

Отвечать на этот вопрос я не стал, да он и не требовал ответа. Тем временем мы миновали рыночную площадь, прошли по еще одной длинной улице и остановились возле открытых высоких ворот, на которых висела вывеска с пивной кружкой, полной пушистой пены.

Союз Торговых Городов. Киев. Середина лета 2224-го года от Рождества Христова.

Во дворе харчевни было шумно. Целая толпа собралась в одном из углов, но что именно там происходило мне было не видно: спины закрывали обзор. Среди этого скопления людей я разглядел и своих воинов.

- Никита, Олег, - махнул нам рукой боярин Лука, который и сам стоял в толпе. - Идите сюда.

- Не начинайте, - прокричал кто-то. - Пусть и они посмотрят.

Мы с бояричем присоединились к скоплению людей, и теперь мне стало ясно в чем дело: в самом центре, окруженные толпой, стояли двое раздетых по пояс мужчин. В одном из них я узнал Камня - того самого здоровяка, что присоединился к нам в Огибном. И единственного оставшегося в живых после сечи с дружиной боярина Сергея из селян, что решили попытать воинского счастья.

- Что случилось-то? - спросил я так, чтобы услышали все. - Из-за чего драка?