- И что мне с этого будет? - попытался поторговаться боярин.

- Дети твои жить будут, после того, как мы Курск возьмем. Я ведь правильно понимаю, они сейчас на подворье твоем в Курске?

- Не на моем, нет у меня там подворья, дорого строиться, - помотал головой Андрей Кот. - В княжьем тереме живут, вместе с Любушкой. Наместник пообещал их защитить. А сам я?

- А ты уже труп, - ответил я. - И от того, будешь ли ты отвечать или нет, зависит только то, как ты умирать будешь. Если ответишь, то быстро и совсем не больно. Если заартачишься, ну увы, придется тебя пытать. Наскоро, конечно, потому что времени у нас особо нет, но поверь, тебе это не поможет.

- Ладно, - ответил боярин. - Буду говорить. Был лекарь, да, пытался у меня спрятаться. Я сперва его прогнать просто думал, мне ведь проблемы не нужны, а потом решил, что это ведь шанс. Если лекарь от тебя удирает, значит, он тебе зачем-то нужен. И, значит, что рано или поздно ты за ним придешь. В общем, собрал я ближнюю дружину и поехали мы в Курск с этим лекарем. Обсудили с наместником, решили попытаться этим воспользоваться. Он отправил со мной отряд из двух десятков дружинников, а я должен был тебя заманить в усадьбу, а потом попытаться в заложники взять. Все ведь понимали, что ты не один приедешь, но если про тебя правду говорят, что ты князь, то тогда твои не напали бы. Побоялись б за твою голову.

- И что со мной делать собирались потом? - из чистого интереса спросил я.

- В Курск отвезти, - сказал боярин. - На суд, ну и вообще… Хочется курскому наместнику с тобой поговорить.

Поговорить. А разговор этот, скорее всего, будет происходить в пыточной камере. Да, они это хорошо придумали, честно скажу. А еще можно попробовать заставить меня отречься от отцовского наследства. Хотя, теперь уже вряд ли получится, уж слишком много сил я собрал. Проще будет меня сразу на куски порезать. Ну или живьем сжечь тоже можно.

- Хорошо, - проговорил я. - С наместником мы еще поговорим, в этом не сомневайся. В Курск я так или иначе приеду, хотя точно не так, как наместник этого хотел.

Но он этого уже не увидит…

Курское городище и окрестности. Начало осени 2225-го года от Рождества Христова.

Всю дорогу я чувствовал себя не в своей тарелке, и на то у меня были причины. Я боялся засады, ведь мой отряд, порядком потерявший в численности, уже вряд ли отобьется от превосходящих нас количеством войск. Тем более, что какое-то время нам пришлось ехать через лес, в котором устроить засаду было бы гораздо проще.

Я боялся того, что курский наместник или кто-то из местных бояр все-таки придут на помощь к боярину Коту. Да, его они бы не спасли, потому что я приказал отрубить ему голову мечом, как только закончил допрос. Но нас вполне могли перебить, удержать усадьбу тремя неполными десятками против нормального войска мы бы не смогли. Одно дело, если б на нас напали какие-нибудь разбойники, и совсем другое - обученные дружинники.

Впрочем, я все-таки решил заночевать прямо тут, в усадьбе. События боя вымотали меня до предела, сил ни на что у меня не было, а еще среди моих людей были и раненые, о которых нужно было позаботиться. К счастью тяжело раненых почти не было, а вот легко оказались ранены очень многие. Но в усадьбе, хоть и не было лекаря, оказалось достаточно припасов. Поэтому мне пришлось взяться за работу, не обращая внимания на усталость, а когда я закончил, время уже близилось к вечеру.

Вымотавшись окончательно, я приказал расставить караулы, растопить баню и собрать еды на стол. Первый мой приказ можно было и упустить, потому что Леха Муравей дураком далеко не был, и людей своих по стенам и ближним окрестностям расставил, строго настрого запретив при этом идти в деревню. Селяне были в курсе боя, но в их намерениях я сомневался. Могут ведь как попытаться добить нас, так и, например, выказать радушие, а потом отравить или запереть в горячей бане. Зато открытого боя можно было не бояться, даже разбойники Лехи Муравья перебьют этих селян без каких-либо проблем.

Сходив в баню и сытно перекусив из запасов Андрея Кота, я отправился спать, и на следующий день проснулся, как новый. Хорошая постель, чистота и вкусная еда сделали чудо, я снова был полон сил и готов к действию. Отряду Муравья тоже понравилось, ведь они впервые с постоялого двора Тараса Зуши они поспали в нормальных постелях, а не на сене или подстилке из веток.

Вечером, когда ложился спать, я думал двинуться в путь с самого утра, однако, проснувшись подумал, а почему бы мне не разграбить усадьбу, забрав отсюда все ценное? Да, я обещал сыновьям Андрея Кота жизнь, но я ведь не говорил, что они смогут боярствовать. Жить - да, пускай живут, пока оружие на меня не поднимут, а потом…

А вот имущество все боярское вполне можно и прибрать. Так я и сделал, впервые отдав поселение под организованный грабеж своему войску. Нет, деревню мы не трогали, да и в усадьбе ничего не жгли, не портили и не ломали. Зачем разрушать хорошую усадьбу и разорять вполне себе благополучную деревню, если потом их можно будет передать в качестве имения тому, кто мне выгоден? Тому же Лехе Муравью, который вполне заслужил боярство. Кто я ему? Да никто, и к войску моему он присоединился, скорее всего, чисто из уважения, ну и, конечно, из желания заработать. Мог ведь повернуть своих и уйти, и что пять дружинников сделали бы против почти пяти десятков, которые сидели в крепости?

Так что ободрали мы все, что было, забрали с собой все запасы еды, которые были в усадьбе, потому что войску моему, если мы будем сидеть в осаде, они пригодятся. Еще мы загрузили в седельные сумы все ценности: ковры, дорогую посуду, украшения, да и вообще все, что можно более-менее выгодно продать. Большую часть этих ценностей я отдал Лехе Муравью в качестве поощрения. Меньшую - выжившим шестерым дружинникам. Себе же я забрал только серебро, которого оказалось немало, без малого на полторы тысячи рублей, все деловые бумаги, которые нашел, и книги. Конечно, по итогу получалось, что я забрал себе самое дорогое, но я князь, и я в своем праве.

Грабили усадьбу мы до полудня, и только потом пустились в путь.

Лошадей мы забрали всех, часть из которых навьючили припасами. В итоге у меня получился самый настоящий обоз, а не войско. А ведь были еще и лошади, оставшиеся от погибших, да и трупы своих мы прибрали, чтобы зарыть их в более подходящем месте, где никто не попытается разорить могилы воинов.

И все равно мне было неспокойно. Я отправлял вперед дозоры, ехал медленно, а в пару встреченных по пути деревушек заезжать запретил, так что останавливались мы либо прямо в поле, либо в лесу, но со всеми мерами предосторожности: кострами и караульными.

Может быть, нам повезло, может быть, никто и не думал отправлять за моей головой еще людей, уверившись в том, что с помощью Андрея Кота и засады в его усадьбе, получится захватить меня. А возможно, что потому ничего и не случилось, что мы ехали очень осторожно и бдели.

Так или иначе, но скоро мы добрались до Курска, и только тогда, увидев лагерь своего воинства неподалеку от городских стен, я почувствовал, как тревога начинает утихать. Я снова был среди своих, среди верных друзей и среди достаточного количества воинов, чтобы дать отпор любому врагу. А самое главное, среди людей, готовых сделать это.

В Курске я до этого не бывал, как-то не приходилось. Но слышал про город много, рассказывали. Как и почти все остальные города, он находился на реке, которая называлась Семь. Уж не предполагаю, почему реку назвали в честь числа, зато примерно знал, как она течет, а потом впадает в Десну. Карты у меня были, пусть они и лишь приблизительные, однако большие реки на них были отмечены и течение тоже обозначено.

Сам Курск больше всего был похож на Брянск: такая же деревянная наружная крепость, не сказать, чтобы с очень высокими стенами, и хорошо укрепленный детинец. Конечно же, тут был и посад, достаточно большой и по близости к реке. Лесов же вокруг не было, похоже, что их все вырубили, и они пошли именно на постройку города. Ну да, это дело такое, леса много надо.